Дети-индиго в России: Вундеркинды третьего тысячелетия - Геннадий Белимов

Остались свидетельства и от некоторых знакомых семьи Крашенинниковых, вспоминавших о своих случаях исцеления.

"В 1992 году я узнала от учащихся, что в нашей школе учится мальчик, который может лечить людей, знает, как разрешить проблемы, мучающие человека, может сказать и о будущем. Я пришла дамой и рассказала об этом маме, потом спросила: "Мама, хочешь ли ты, чтобы я привела этого мальчика к нам в гости?" Мама очень обрадовалась и ответила, что очень хочет с ним познакомиться. Когда я увидела его в первый раз, он мне напомнил ангелочка: кудрявые, светло-золотистые волосы, большие голубые глаза, ясное светлое личико и улыбка, которая дарила радость людям.

Когда мы с ним пришли к нам домой, мама у него спросила: "Можешь ли ты нам сказать, чем в дальнейшем мы можем заболеть?" Мне Славочка сказал, что у меня упадет зрение (это случилось через несколько лет). Маме сказал, что у нее тоже будут проблемы в возрасте со зрением, а бабушке моей, что у нее больной желудок. Это в дальнейшем подтвердилось, номы не придали большого значения его словам, так как были маловерны. Мама спросила, может ли Славочка лечить людей? Слава ответил утвердительно. Дальше мы прошли на кухню, где угостили Славика конфетой, а перед уходам Славочки мама спросила его, переедем ли мы отсюда. Славочка ответил: "Да". По прошествии нескольких лет уехала бабушка, затем старшая сестра. Сейчас я тоже живу на Украине.

Черных Елена, город Чебаркуль".

Другое свидетельство:

"Я познакомилась со Славиком и его родителями, когда ему было 10 лет. До этого я не знала и не слышала о таких чудесах. Оказалось, что его родители — серьезные и скромные люди. Они не афишировали, что у них есть такой сын. Мне посчастливилось с ними познакомиться ближе. Я работала в нашем городке в буфете офицерского общежития. Однажды Слава пришел со своей мамой Валентиной Афанасьевной к нам в буфет, посетителей не было, и мы все сели за стол. Валентина Афанасьевна попросила сына продиагностировать меня. Слава начал перечислять все мои болячки. Увидев, насколько я настрадалась, он сказал, что поможет мне. Я даже и не просила его об этом, думала, что это невозможно.

Как он лечил? Я могу это объяснить так: он стоял на расстоянии, а от моей головы как будто что-то отходило в виде тонких ниточек. У меня перестала болеть голова, и врачебное лечение мне уже было не нужно. А насморк для меня теперь явление редкое, даже во время простудных заболеваний. Хочу заметить, что лечение было полностью бескорыстным. Все другие перечисленные им болезни со временем вылезли наружу. Болела грудь (увеличение грудных желез), болели ноги.

В буфет общежития Славочка приходил потом чаще. Общежитие было семейным, и всех он уже интересовал. Молодые мамы выстраивали своих детей, и Славик про каждого ребенка рассказывал родителям — у кого что болит. А одну молодую жену офицера он сам исцелил. У нее была очень серьезная болезнь. Ей предлагали операцию, и она думала, что все — умрет. После Славиного лечения болезнь прошла, и эта молодая женщина родила второго ребенка. Я знаю многих излеченных людей в нашем городке по милости Бога через Славика. Также была свидетелем приездов людей из других городов. И он никому не отказывал. Моему сыну он предсказал, когда будет его свадьба. Так это и было.

Зоя Завьялова, город Чебаркуль".

Приведем еще одну запись:

"В семье были очень большие проблемы. Порча в квартире была такая, что собака падала в глубокий обморок, а что творилось с нами — и не опишешь. Просили Бога о помощи. Просили отрока Вячеслава. Постепенно обстановка домашняя стала терпимой. Мама Славика посоветовала до конца наших дней ходить в храм хотя бы один раз в месяц на исповедь и причастие, постоянно молиться, только в этом спасение, — так говорил Вячеслав.

Ирина и Алексей, военнослужащие, город Чебаркуль".

Конечно, это далеко не все свидетельства людей, но и они многое говорят о способностях и великой миссии земного человека Вячеслава Крашенинникова.

ЧЕРНАЯ ВЕСТЬ И КОНЧИНА

В следующий раз в Сергиев Посад Крашенинниковы поехали уже втроем, вместе с папой Славика. Отец Наум как будто ждал их. Не было никого: ни монахов, ни паломников. Обутый в валенки, отец Наум сидел на табуретке под навесом. Мальчик сразу подошел к нему и встал перед ним на колени. Родители остались в стороне, зная, что, когда старец с кем-то беседует, подходить нельзя. Они поговорили о чем-то и вместе подошли к родителям Славы. Отец Наум предложил семье переехать жить в Сергиев Посад, обещал оказать помощь в этом. Пообщавшись с отцом Наумом какое-то время, паломники пустились в обратный путь.

На обратном пути в поезде Валентина с мужем обсуждали вопрос, как ему уйти из армии, чтобы ради сына переехать и жить возле Лавры. В то время уволиться из вооруженных сил было очень сложно. Когда отец вышел из купе, Слава сказал маме: "Мамочка, не думайте вы ни о чем. Вы не переедете". — "Почему, Славочка? — возразила мама. — Ради тебя мы готовы на все, даже бросить службу в армии и жить у монастырских стен". Славик на это вдруг произнес: "Нынешней осенью, когда я пойду в школу, где-то в 20-х числах сентября мне станет плохо. Я заболею и умру…"

Это был шок для родителей, и с этих пор в семье Крашенинниковых поселилась тревога за сына.

О своей кончине Слава сказал в июле, а в марте следующего года его не стало. В этот период Славик продолжал ходить в школу с несколькими короткими перерывами, когда ему приходилось по несколько дней находиться в больнице. Он только последние две недели перед своей кончиной не посещал школу.

Ему не хватило пяти дней до 11 лет. Он творил: "Бог сократил мой век потому, что люди очень уж быстро предают Бога, и поэтому я не успею вырасти, а так бы был вначале врачом, а потом — монахом". И еще он сказал, что некоторые люди сильно разозлятся на его пророчества, когда они начнут сбываться, и назовут его злым колдуном.

Последние дни жизни Славы мама описала очень подробно, так как они с Сергеем Вячеславовичем дорожили каждым часом, каждой минутой общения с сыном. Вот что пишет Валентина Афанасьевна:

"Расскажу о некоторых чудесах, происходивших перед кончиной и после кончины Славика. Если ему, маленькому, согласно записи в медицинской карточке не делали прививок, то, когда мы с ним лежали в больнице города Челябинска, он сам не разрешил вливать ему чужую кровь. Но когда врач настояла на этом, и ему попытались влить кровь, то не смогли этого сделать. Кровь сама не поступала, и они вынуждены были убрать капельницу. Славик сказал, что с чужой кровью в человека входят чужие грехи, а кровь все равно не приживается, так как она мертвая.

Слава носил свой большой крест, а в детском отделении гематологии города Челябинска помощником заведующего отделения была экстрасенс. Она ругалась: "Повесил крест на все пузо! Убери его!" Она пыталась взять пункцию костного мозга у Славика в области груди, и тоже не смогла этого сделать. Невидимая сила выбила из ее рук эту иглу. Пункцию взяли, но другие.

Диагноз мальчику так и не определили. Когда я его спросила: "Славочка, у тебя рак?" Он ответил: "Хуже, мамочка. Есть рак — он, а есть рак — она. Так вот у меня — она". В хирургическом отделении после всех проверок предположили, что, видимо, была лимфосаркома. Но его никто не лечил, и болезнь была в таком запущенном виде, что невозможно было определить, отчего он умер.

Однажды Славика пригласила к себе в кабинет врач (не помню уже, какой кафедрой она заведовала в институте) и попросила продиагностировать ее. Славику это ничего не стоило. Он в считанные минуты удовлетворил ее просьбу. На ее вопрос: "Сможешь ли ты мне чем-нибудь помочь?" Славик при мне ей ответил: "Вот вы всю жизнь лечите людей. Вылечили ли вы кого-нибудь?" Она ответила, что не знает, наверное, вылечила все-таки кого-нибудь. Славик сказал: "Почему не можете себе вылечить ноги? У вас ведь всю жизнь были самые хорошие лекарства. Самое лучшее вы оставляли себе, другое раздавали своим знакомым, так почему вы все же не вылечились?" Опустив голову, она тихо ответила: "Вот, не вылечилась…" Славик сказал, что он здесь для того, чтобы помочь умирающим детям, и если у него хватит сил, то поможет и ей. Но больше она не приходила к Славочке.

Когда нас с ним перевели в хирургическое отделение, он мне сказал: "Мамочка, я умирать буду, а они будут петь и плясать". Я ничего не ответила. Я даже вообразить не могла, что бы это значило.

Два дня, проведенные в палате, были спокойными. За стеной у нас была так называемая ординаторская, а почти напротив, в коридоре, стоял большой телевизор, где больные ребятишки из отделения смотрели вечерами телепередачи.

Накануне 8 марта в этой ординаторской у нас за стеной началась гулянка. Славику в это время было очень плохо после лапароскопии. Гулянка постепенно усиливалась, а ребятишки постепенно увеличивали звук телевизора. Гулянка с песнями и плясками уже все отделение сотрясает, телевизор орет на полную мощность, дети, подражая разгулявшимся медработникам, скачут и пляшут возле телевизора… Я выглянула в коридор, и у меня от ужаса на голове зашевелились волосы. Это не иносказательно. Волосы от ужаса действительно шевелятся. А Славик лежит тихонечко, чтобы меня не расстраивать: вроде как спит.