Михаил Черниговский - Лев Демин

- Ты говоришь напраслину, Юрий. Какой-нибудь малый городишко защищают две сотни русичей. А на сей городишко наваливается многотысячная орда.

Много ли потерь сумеет нанести такой орде горстка защитников?

- Не ведаю. Но ведь осада не обходится без потерь для обеих сторон. А беспрерывная осада городов не обойдется противнику без утрат. Продвигаясь на запад, вражеские силы неизбежно несут потери, их численность неминуемо уменьшится.

- Преувеличиваешь, князь.

- Не пугай меня, Михаил. Дай высказаться до конца.

- Слушаю тебя.

- Основные силы князей нашей земли отойдут в глубь Руси и где-то там, на укрепленных позициях встретят орду захватчиков. К тому времени мы будем готовы дать сражение.

- И ты рассчитываешь, что вражеские силы будут легко разбиты русичами?

- Не знаю, братец, ей-богу, не знаю. Возможно, что достаточного перевеса, чтобы одержать бесспорную победу, у нас не произойдет. Но и враг понесет большие потери и убедится в нашей силе. Еще одно-два таких сражения, и монголы будут вынуждены запросить перемирия.

- Ты так представляешь себе, чем закончится наше столкновение с монголами?

- Примерно так.

- Но посуди сам. Завоеватели склонили наших князей хитростями или силой оружия к покорности, сделали их покорными вассалами. Отважатся ли склонившие головы вассалы поднять оружие на завоевателей?

- Не знаю, Михаил, что и сказать тебе.

- И я не знаю, есть ли какой посильный для нас способ достойно встретить ворога.

- Нам остается только думать, взвешивать свои силы, налаживать добрые отношения с соседями.

- С такими, как братец твой Ярослав, вряд ли получатся такие отношения.

Беседа двух князей принимала порой характер острого спора. Возникали вопросы, на которые не находилось ответа.

Михаил задержался у владимирского князя всего на два дня. А на третий день, когда шел снежок и небо заволокло тучами, он отправился в Ростов, лежавший к северу от Владимира. Путь был не слишком далеким - можно было добраться до соседнего князя за двое суток.

Местность, которую приходилось проезжать, была заселена довольно густо. Поселения, выселки и села, окруженные полями и покрытые снегом, чередовались с лесными угодьями и перелесками. Вышли к покрытому толщей льда озеру Неро, на берегу которого и был расположен Ростов, обнесенный, как водится, земляным валом и бревенчатым тыном.

Ростовский князь был уже извещен о приезде князя Михаила Всеволодовича со свитой. Накануне своего выезда из Владимира тот направил в Ростов гонца с известием о своем выезде. Навстречу высокому гостю с дружиной вышел сам князь Василько с супругой Марией Михайловной. Вместе с ними вышел и ростовский епископ Кирилл со своими клириками.

Встреча родственников оживлялась приветственными возгласами и жаркими объятиями. Епископ благословил Михаила и произнес несколько проникновенных слов. Затем Михаил и его родные, сопровождаемые Кириллом и именитыми боярами Ростова, также встречавшими высокого гостя, направились к княжеским палатам. Мария вывела к деду четырехлетнего сына Бориса. Младшего, грудного младенца Глеба, вынесла нянька.

- Это правда, что ты наш дедушка? - спросил Борис Михаила Всеволодовича, подхватившего внука на руки.

- Истинная правда, - ответил с доброй улыбкой князь.

- А почему у тебя борода такая белая?

- Не белая, а седая. Много всяких неприятностей было в моей жизни, вот и поседел. Дай Бог, чтоб тебе, внучек, в твоем будущем такого не случилось.

- А почему такое случается?

- Поживешь с мое - узнаешь.

- А почему…

- Хватит, почемучка. Потом поговорим с тобой, родной.

Мать отвела Бориса от деда, взяла из рук няньки маленького Глеба, завернутого в теплое одеяльце, и протянула его Михаилу. Он взял младенца и внимательно разглядел его черты.

- Пока трудно сказать, на кого похож малый. Пожалуй, в нашу черниговскую породу. А Бориска вылитый отец. Слышишь, Василько?

После непременного застолья и сопровождающих его бесед, в которых кроме княжеской семьи принимал участие и ростовский владыка, Михаил с зятем Васильком уединились в рабочей комнате ростовского князя.

- Ты чувствуешь, зятек, зачем я к тебе пожаловал? - пытливо спросил Михаил.

- Догадываюсь, тестюшка. Тучи сгущаются над нашей землей.

- Тучи-то сгущаются - ты прав. Тяжкие испытания ждут нашу землю. И какие же слухи доходят до тебя?

- Бегут к нам люди из-за Каменного пояса, из соседней с ним булгарской земли, приносят к нам тревожные вести.

- Поведай, Василько, какие же вести приносят тебе люди из-за Каменного пояса и с берегов Камы.

- Неутешительные, горькие вести. Монголы собирают грозные и внушительные силы, кои непрерывно растут и нацеливаются на наши земли.

- Это я уже слышал от владимирского князя Юрия. Ты бы мог пригласить сюда двух-трех беженцев, которые вразумительно поведали бы о том, что они видели своими глазами за Каменным поясом?

- Могу, конечно. Туда ездили по торговым делам купцы из камских булгар. Видимо, натерпелись страха, едва в плен к монголам не попали. Бежали из-за Каменного пояса сломя голову, в трепете великом. Один из них - Трифон.

- Откуда такое русское имя?

- Обычай у них таков. Коли купец имеет дело с русичами, принимает имя на русский лад. А каково его исконное прозвание - неведомо. Вот сей Трифон и с ним другие булгары, понадеявшись на нашу силу, ушли с Камы к нам, русичам. А другие, в основном простолюдины и местные, что обитают за Каменным поясом, подались на север, в леса.

- Позови сюда кого-нибудь из беженцев, кто нашу русскую речь мало-мальски разумеет.

- Есть такой торговый человек.

На зов князя Василька его близкие привели невысокого светловолосого и безбородого человека в теплой одежде мехом наверх. Как и другие купцы из Камской Булгарии, он сносно говорил по-русски. Скупая меха у жителей Восточной Сибири, он в свою очередь сбывал им всякую домашнюю утварь, плотницкий инструмент и разного рода украшения - броши, браслеты, кольца, бусы.

- Давно торгую с захребетными обывателями и от них узнал, что на большой сибирской реке стоят огромным многолюдным лагерем монголы, - рассказывал Трифон. - С востока все приходят и приходят новые отряды. Я не отважился, не рискнул податься далее, где мог напороться на полчища пришельцев. Что у них на уме - неведомо. Решил вернуться на Каму и еще прихватил с собой нескольких остяков. Потом все они пошли на север, в зырянские земли, а я вот с несколькими спутниками оказался здесь: побоялся нашествия монгольских орд. По дороге в русские земли, когда остался позади Каменный пояс, ко мне пристал старый остяк. Он пережил любопытную историю. Попал в полон к монголам. Выполнял у них в стане всякую тяжкую подневольную работу, в основном заготовлял дрова и корм для лошадей. Лишился молодой жены. Она стала полюбовницей у какого-то знатного военачальника. Но вскоре женщина надоела ему, и прежний владелец уступил ее кому-то другому. Мой остяк все это видел и страдал, но прикидывался покорным. Чистил коней завоевателей и, собирая для них корм, иногда удалялся от их лагеря. И однажды отважился убежать и после долгих блужданий по тайге пристал к каравану булгарских торговцев.

- И какова дальнейшая судьба этого беглого? - поинтересовался Михаил.

- Взял его к себе конюхом, - пояснил булгарин.

- Мог бы я встретиться с ним, расспросить его о том, что он испытал, будучи полоняником?

- Он же вашего языка не разумеет совсем.

- Ты же, Трифон, как-то объяснялся с ним?

- Немного понимаем друг друга. Я ведь неоднократно бывал за Каменным поясом, когда туда еще не нагрянула орда.

- Так вот ты и будешь за толмача. А я порасспрошу твоего остяка.

- Как тебе угодно, князь, - согласился Трифон. Привели в княжескую палату остяка, скуластого, малорослого и худосочного человека в поношенной меховой одежде. Его безбородое лицо наискось рассекал шрам от удара плетью или чем-то острым. Видимо, это был след пребывания в полоне.

Михаил начал задавать вопросы один за другим. Трифон довольно бегло стал переводить, хотя нередко задумывался и переспрашивал или некоторое время пребывал в раздумье, прежде чем перевести слова Михаила остяку. В целом же булгарин толмачил без больших затруднений.

Остяк на все вопросы Михаила, интерпретированные Трифоном, отвечал односложно, коротко. Все же содержание его ответов можно было понять. Остяк был уже немолод, хотя свой точный возраст назвать не мог. У него, вдовца, были не только дети, но и внуки, более десятка. Хозяйство его располагалось на одном из иртышских притоков. Когда ему стало известно, что на берегу Иртыша появились в большом числе вооруженные люди из дальних краев, он распорядился, чтобы вся его семья, дети с женами и внуки, откочевали в дальние земли по притокам Иртыша в надежде, что земли эти будут недостижимы для захватчиков. Сам же старый остяк остался в прежнем своем урочище невдалеке от того места, где сосредотачивались прибывающие монголы.