Гувернантка для губернатора, или История Светы Черновой, родившейся под знаком Скорпиона - Елена Ларина

– За что? – удивилась я. – Обыкновенный несчастный случай. Даже того не было. Медицинская процедура, разогрев тазобедренного сустава и копчика, профилактика люмбаго…

Поливанов смотрел на меня внимательно, я бы сказала, с хитрецой.

– Дурочку не валяй. Не захотела секса с бабой одного с тобой пола? Так и скажи. Разве я тебя заставляю? Понятно, что это противно природе, хотя смотреть на это забавно. Ты вот, Светка, скажи мне: почему две бабы – это красиво, а два мужика – это тьфу и гадость… Что литература по этому поводу пишет?

Мне, честно говоря, в голову, кроме Толстого с паровозом, как назло никто не лез. С большим напряжением я вспомнила античную литературу, комедии Аристофана, молоденьких мальчиков, шалунишек-куртизанов…

– Я вырос в деревне, – Поливанов не стал дожидаться моего ответа. – Среди простой русской природы и домашних животных нормальной ориентации. Лошади, коровы, куры, утки… Отсюда большое человеческое и сексуальное здоровье. Это Людка все гоняется за модой, шейпинги, биодобавки, диеты. Вот и догонялась. Ничего. Гришка Распутин как фрейлин лечил? Два языка знаешь, а самого главного, то есть русской истории, не в курсе. Заставлял этих дур носатых навоз нюхать. В этом большая сила, естество. Я вот конюшню собираюсь здесь построить. Людку заставлю конский навоз нюхать. А по субботам пороть ее на конюшне буду. И вся дурь однополая у нее пройдет. В крайнем случае, нет…

Поливанов захохотал. Но, как говорил мой учитель литературы, смех-то тут был плохой. Ноты он брал не те. Не смех, а боевой клич какой-то у хозяина получался. Подбадривал он себя, что ли, перед решительной атакой?

– Я – мужик простой, деревенский, – снова заявил Поливанов. – Подходы эти всякие ваши не люблю. Комплиментики пошлые, платочки оброненные, касание коленками под столом. У меня просто, как у Маяковского. Дай! Я слышал, у него так и журнал назывался…

– Вообще-то журнал у него назывался «Взял!» – поправила я хозяина.

– У меня журнал будет «Дай!» – Поливанов твердел на глазах. – Не веришь? Завтра же зарегистрирую, наберу штат, типография у меня есть… Будешь главным редактором?

– А какая у него будет концепция? – спросила я, чтобы что-то спросить.

– Какая там концепция, Светка! – мотнул Поливанов косматой головой по-лошадиному. – Дай – и все тут! Вот и вся концепция. Дай!..

– Название, вообще-то, неплохое, экспрессивное, – согласилась я.

– Да я уже не про название! – закричал на меня хозяин. – Это я тебя прошу как бабу, как женщину. Я – человек честный, прямой. Ничего даром никогда в жизни не получал. За все привык платить. Так что у тебя, как говорится, товар, у меня купец. Пятьсот баксов за раз. Так сказать, за один выпуск журнала. Хорошие деньги тебе предлагаю. Годится?

Поливанов расстегнул рубашку, и показалось его волосатое брюхо. Я чувствовала, что голос Поливанова становится глуше. Супруга была права: он возбуждался от денег.

– Чего ты молчишь? Называй свою цену! Привыкай торговаться! Повышай ставку. Повышай…

Тут уже было не до «Финалгона» и английской артикуляции. Не знаю, может, у профессионалок есть какие-то оригинальные методики формального секса с неприятным человеком. Я выбрала самую банальную: решила представлять какого-нибудь другого мужчину, более желанного. Вот только вопрос – кого?

Я скинула халатик, перешагнула через поливановский пиджак и встала перед ним совершенно обнаженная, как на невольничьем рынке.

– Тысяча баксов, – тихо сказала я. – Как ей… Ни доллара меньше.

– Годится, – прохрипел Поливанов, совершенно потеряв голос.

У моего воображения времени особенно привередничать не было. В ускоренном режиме я прокрутила перед собой несколько портретов. На одном из них задержалась несколько дольше.

Мужчина лет тридцати-тридцати пяти. Высокого роста, подтянут, сухощав, с темными, по-спортивному коротко постриженными волосами. Он был бы даже красив, если бы не перламутровый шрам, перебивший бровь над его левым глазом на две равномерные половинки, что придавало его лицу то ли насмешливое, то ли удивленное выражение. На висках была заметна ранняя, но благородная седина. Легкая хромота, едва заметная…

Пусть будет Лунин. Мне в принципе все равно. Времени нет копаться в памяти в поисках лучшей кандидатуры. Да он мне нисколько не интересен как мужчина. Просто новое лицо, незамыленная физиономия.

Воображаемый Лунин довольно грубо облапал меня руками, прошелся по моему телу вверх-вниз и грубо выругался голосом Поливанова.

– Что за фигня такая! – рявкнул Поливанов басом медведя, который обнаружил, что кто-то уже поспал на его постели. Понятно, что употреблял он слова, близкие по смыслу, но не рекомендуемые к употреблению. – У меня такого еще не было! Ничего не понимаю! Светка…

Он позвал меня уже жалобно, как сестру милосердия.

– Чувствую, что хочу, а он меня не слышит, – стал он рассказывать мне симптомы, разводя руками. – Как чужой! Какое-то раздвоение личности в районе пояса.

– Может, я его сразила своей непорочной красотой? – спросила я, испытывая огромное чувство благодарности к равнодушному органу.

– Тоже мне непорочная красота! – возразил Поливанов. – В жизни не видел такой сексуальной бабы… Я знаю, чья это работа!

– Я тут ни при чем, Михаил Павлович, – поспешила я откреститься от напрасных обвинений.

– Да ты тут ни при чем, – он махнул рукой на мою обнаженную фигуру. – Это все большой теннис. Говорил я: теннис – вялый пенис? Вот и накаркал, Нострадамус! Как это ее угораздило так точно попасть? А подача у нее хорошая. Да еще ветер был в мою сторону…

Он уронил вихрастую голову на руки и пригорюнился, как добрый молодец. Я прокрутила пленку назад, то есть халат опять оказался на мне. Теперь надо было спасать чужое мужское достоинство, утешать самодовольного жлоба в том, что жлобство ему временно недоступно.

– Не переживайте вы так из-за ерунды, Михаил Павлович, – я присела на подлокотник его кресла и осторожно, чтобы случайно не излечить его болезнь, приобняла его за шею. – Удивительно, что вы вообще об этом думали после такого снайперского попадания. Другой на вашем месте сейчас бы лечился и причитал тоненьким голоском, а вы женщину героически домогаетесь.

– Да, я такой, – согласился Поливанов на полном серьезе. – В детстве меня лошадь копытом в это место лягнула и ничего, бабы не нарадуются.

– Правда, копытом? – удивилась я.

– Не, – признался мой несостоявшийся любовник, – это я так, для бодрости духа. В деревне детишки без штанов летом бегают. Вот и я без порток по улице носился. Меня гусь соседский за это место щипнул, но не отщипнул. Наоборот, вытянул… Как ты думаешь, Светлана, это надолго?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});