Клиника верности - Мария Воронова

Ивана растрогала такая твердость духа.

— Спасибо тебе, — сказал он тогда с чувством. — Если что, только скажи, я все для тебя сделаю!

«Как выясняется, не все», — вздохнул он теперь.

Но что-то мешало набрать номер Ильи Алексеевича и прямо сказать, что он отказывается. Сидеть на камне стало холодно, ноги затекли. Он поднялся.

— Что, Зоинька, пойду я? Подумаю еще.

Он закрыл калитку и облокотился на решетку, прощаясь. Закрыл глаза, как обычно, зная, что в голову сейчас придет хорошее, светлое воспоминание о Зое. Он не старался ничего вспоминать, счастливые моменты всплывали в памяти сами по себе, словно письма от Зои из той неведомой страны, где она сейчас находилась.

И вдруг…

…Отвезя жену в роддом, Стас Грабовский решил срочно сделать ремонт в будущей детской комнате. Не столько для красоты, сколько для того, чтобы хоть немного унять тревогу молодого мужа и отца. Нанять бригаду денег не было, поэтому Стас решил все делать сам и привлек Ивана в качестве рабсилы и консультанта. Внимательно просмотрев на диске несколько выпусков «Школы ремонта», приятели начали действовать. На второй день напряженного труда к ним присоединилась Алиса, которая, по слухам, умела клеить обои. Работали целый день без перерыва, ибо время поджимало — нельзя же приводить мать с младенцем в разоренное гнездо. От Стаса, напряженно ожидавшего известий из роддома, толку было мало, он мог выполнять только самую простую работу, и то, если она не разлучала его с телефоном дольше, чем на десять минут.

Закончили в десятом часу вечера, ополоснулись и дико захотели есть. У безалаберного Стаса обнаружились только картошка, сосиски и банка соленых огурцов. Алиса отварила картошку с сосисками, и ребята принялись ужинать. С голодухи Ване показалось, что никогда в жизни он не ел ничего вкуснее. Он смотрел, как Алиса, непривычная в джинсах и футболке, подкладывает им со Стасом картошку, тонкими ломтиками режет огурцы, как деловито ищет в шкафчиках чайную заварку, и вдруг его накрыло ощущение светлой, чистой радости… На минуту он забыл, что одинок и неприкаян. Забыл, что дом его любимой женщины навсегда опустел.

В мягком свете кухонной лампы ему было хорошо и спокойно. Потом он проводил Алису домой. Шли молча, он курил на ходу и старался не спугнуть это ощущение радостного умиротворения. В метро их немного помяли: несмотря на поздний час, народу было очень много. Алису прижимали к нему, она смущалась и даже покраснела, а Ваня довольно ухмылялся: ее смущение — это тоже было очень хорошо.

А наутро все вернулось: и скорбь, и горе, и житейские заботы. «Просто судьба дала мне маленькую передышку», — понял Иван и быстро забыл о том чудесном дне.

Забыл, чтобы вспомнить именно сейчас… Случайно ли?

Иван остановился возле метро. По дороге с кладбища он так и не принял решения. Было много аргументов «за», аргументов практических и даже корыстных, а «против» были инстинктивное нежелание мужчины связывать себя узами брака и столь же инстинктивное нежелание честного человека впутываться в сомнительную аферу.

«Нет, — категорично решил он, — никакой видимости. Если уж жениться на Алиске, то раз и навсегда. Или по-настоящему, или не жениться вообще. Только вот какое «или» выбрать?»

Он прошелся по оживленному пятачку, окруженному ларьками. Купил сигарет, в киоске сотовой связи вдумчиво изучил новые модели телефонов. Собственная нерешительность очень мучила его, по натуре он был человеком действия и обычно колебался не больше двух секунд. Или просто ему раньше не приходилось принимать столь важных решений? Все происходившее с ним раньше было естественным ходом жизни. Школа, армия, академия, служба на Севере — это был его долг, и он честно выполнял этот долг, не думая, что можно было бы устроиться и получше. Потом Зоя — он не сомневался в том, что эта женщина предназначена ему Богом.

А теперь он не знает, что делать, потому что не знает, чего хочет. «Если бы я хотел на ней жениться, меня бы ничто не остановило, — подумал Иван, отмахиваясь от продавца, который пытался всучить ему новый «Самсунг». — И точно так же, если бы не хотел! О, если бы я сильно не хотел, быстренько послал бы Илью Алексеевича подальше! А раз я не сильно не хочу, это получается, я хочу, что ли? Прекращай, Иван, у тебя по философии всегда был трояк!»

Он рассмеялся, напугав продавца, и вышел на улицу. «Вот что я сделаю: позвоню Грабовскому, он сейчас на работе, и спрошу, дежурит сегодня Алиса или нет. Если да, поеду сдаваться, а если она сидит дома, то я ни при чем».

1988 год

Заведующая вызвала Жанну к себе и предложила немедленно написать заявление об уходе.

— Как это? — опешила Жанна.

— Так это, моя дорогая. Я с самого начала была против, чтобы ты работала у нас. Слыханное ли дело, брать на кафедру старейшего вуза девицу без роду и племени! Но меня заставили: мол, красный диплом, безупречное поведение… И что?

— А что? — спросила она вызывающе. — За все время работы я не допустила ни одного промаха.

Заведующая горько рассмеялась:

— Это уж точно! Но, милая моя, студенты должны понимать, что они приходят на кафедру, а не в бордель! Есть четкая граница между этими понятиями, но она стирается, пока ты работаешь здесь!

— Послушайте…

— Нет, это ты меня послушай. Обязанности медсестры не включают в себя беспорядочные связи со студентами прямо на рабочем месте. Мне проблемы не нужны, тем более из-за какой-то сикильдявки. Значит, так: или ты пишешь заявление и увольняешься по собственному желанию, или я нахожу способ выгнать тебя по статье.

Жанна молча потянула к себе листок бумаги. Спорить, бороться — зачем? Заведующая ее одолеет. А не одолеет, так жизни все равно не даст. Ну почему все так складывается? Почему несчастья сыплются на ее голову одно за другим? Беременность, уход Ильи, теперь вот с работы выгоняют. Почему именно сейчас, что она не так сделала? Кокетничала с Аркадием Семеновичем? Но это было так невинно… Вдруг ее осенило. Тамара! Не зря она встретила ее в вестибюле. Жанна знала расписание Ильи и могла бы поклясться, что во втором семестре у них нет занятий по терапии. Значит, Тамаре нечего было делать в этом здании. Значит, она пришла специально, чтобы поговорить с заведующей! Она ведь не простая студентка, а дочь известного профессора. Попросила уволить Жанну, окончательно выбить у нее почву из-под ног. Что сказала? Наверное, правду сказала: мол, Илья допустил ошибку молодости, и теперь эта ошибка путается под ногами, требует чего-то… Нужно выгнать ее поганой метлой, пусть валит в свой вонючий Саранск.

Правильно, куда еще ей деваться без работы? Только домой, на землю предков. Предки, правда, умерли, в родительском доме живет брат с семьей. Он привык уже считать дом своим, появление Жанны не вызовет у него восторга, а уж если она явится с пузом… Нет, домой ехать нельзя.