Корона, огонь и медные крылья - Максим Андреевич Далин

сказал он. – Так мы вернее не наступим на что-нибудь плохое. Пока у нас есть еда и кое-какие вещи – будет неплохо, что их несёт лошадь, а не мы, но нести тебя я ей больше не доверю. Видишь эти столбы? Это граница мира аманейе.

– Люди сюда не ходят? – спросила я.

– Бывает, ходят, – отозвался Шуарле. – Ищут сокровища, собирают травы и разные вещицы, нужные для ворожбы. Не всегда возвращаются.

– А мы дойдём по этим горам до побережья? – спросила я робко.

– Не до того места, откуда выехали, – сказал Шуарле. – Мы дойдём до Улиши-Ам-Тейа, Теснины Духов. От неё рукой подать до Лаш-Хейрие, до столицы людей. В столице бывают огнепоклонники с южных побережий, они приезжают продавать рыбу и жемчуг. Может быть, кто-то из них знает морской путь в твою страну.

Его методично описанный план совершенно меня успокоил. Не знаю почему – но страх исчез совсем. Мне было любопытно в высшей степени – и только. Всё-таки я была ужасно самонадеянной и глупой девицей.

Начало путешествия пешком я восприняла как замечательную весёлую прогулку.

Мы шли налегке; я успела привыкнуть к плащу, а платок, отчасти спасающий мою голову от палящих солнечных лучей, был подоткнут уголками и не мешал. Тропа, каменистая, но вполне сносная для ходьбы, заросла по сторонам ярчайшими цветами – мне стоило большого труда удержаться от желания срывать их. Над цветами реяли стрекозы – зеленовато-синие стрелки со слюдяными крыльями, блестящие, как опалы. Уморительные птички, похожие на перепёлок, только крупнее, перепархивали то тут, то там – Шуарле заметил мне, что их вкусным мясом можно будет легко питаться, когда у нас закончится провиант, но пока мне было грустно об этом думать. Деревья, мохнатые, как вязаные носки, росли на ровных площадках, а прямо из склонов поднимались кривые сосны, изящно изогнутые, будто бра со свечами, такие удивительные, что хотелось их нарисовать. Хвоя этих сосен, вовсе не колючая, длинная и пушистая, как пучки волос, свисала с ветвей едва ли не до земли, окружая их стволы нежно-зелёной кисеёй.

Наша лошадь шагом брела за нами, позвякивая сбруей. Над горами высоко вздымались бледные, выцветшие от жары небеса, и солнце лило с высот зной, от которого впереди дрожал воздух…

Если бы Шуарле не дёрнул меня за руку, я, вероятно, глазея на цветущий склон, наступила бы на… Право, я затрудняюсь назвать то, что увидела, взглянув под ноги.

Оно струйкой спускалось между камней, а через тропу переливалось довольно широкой, ладони в четыре, шелестящей лентой. Лента состояла из крохотных тел, похожих на жёлуди, поросшие мохнатыми колючками – очевидно, под каждым «жёлудем» имелось некое подобие ножек, на манер муравьиных, но я их не видела. И шли они, как муравьи, сплошным, очень тесным потоком. Их было бесконечно много; в воздухе повис странный запах, острый и резкий, затрудняюсь определить, приятный или противный.

– Не двигайся, – приказал Шуарле вполголоса и сделал два осторожных шага к шевелящейся ленте. Лента заколебалась и, как бы нехотя, отклонилась в сторону.

– Всё как будто в порядке, – сказал Шуарле, обхватил меня за талию и, прежде чем я опомнилась, перенёс через поток странных существ.

Им, как мне показалось, это вовсе не понравилось. Я увидела, как лента выгнулась над дорогой подобно мосту, а мост качнулся прямо к нам – почему-то зрелище стало жутким.

– Отойди назад! – приказал Шуарле отрывисто и резко.

Я попятилась спиной вперёд, не спуская с него глаз, а он снова начал меняться, в этот раз – радикально. Я увидела, как его руки, шея, лицо приобретают металлический блеск, а потом с некоторым страхом заметила, как этот металл, подобно воде, начинает просачиваться сквозь одежду. Через несколько секунд Шуарле выглядел как статуя из ртутно переливающейся живой меди, а воздух сильно похолодел вокруг него: на дорожные камни и траву даже легла изморозь.

В это время петля «колючих желудей» вытянулась и ринулась к нему. Я не успела разглядеть подробностей: раздался пронзительный свист и резкий, но слышимый, скорее, костями, чем ушами, раздирающий визг, лента распалась вокруг тела моего друга, её клочья осыпались на дорогу и прямо-таки впитались в утоптанный щебень.

Через миг всё пропало. Шуарле, совершенно обычный, очень мне знакомый, стоял на пустой тропе, уронив руки и тяжело дыша. Я подбежала к нему и обняла.

– Мы живы, – пробормотал он. – Дивлюсь, – и сел на тропу.

Я присела рядом. К нам подбрела удивлённая лошадь.

– Я перетрусил до смерти, – сказал Шуарле. – У меня получилось больше, чем всегда, потому что я за тебя перепугался.

– А что это было? – спросила я.

– Не знаю, – сказал он, мотнув головой. – Надо уходить отсюда.

Я помогла ему подняться. Он ухватился за луку седла нашей лошади и пошёл рядом с ней – как я поняла, чтобы не опираться всем весом на моё плечо. Лицо моего друга выглядело очень усталым и больным.

– А почему ты решил, что это опасно? – спросила я. – Они были, пожалуй, даже смешные…

Шуарле не ответил, лишь махнув рукой в сторону. Я проследила за его жестом – и содрогнулась, увидев в траве лошадиный скелет, весь проросший травинками насквозь. Между рёбрами лошади, как в клетке, лежал человеческий череп, а кости человека, как видно, рассыпались вокруг. Я оглянулась. Было ужасно тихо. На другой обочине, между камнями, я заметила ещё один череп, собаки, волка или, быть может, лисы. Крохотный мышиный скелетик хрустнул под моей ногой. Все кости выглядели такими белыми и чистыми, будто их специально очищали от остатков плоти; ни клочка шерсти, ни ниточки одежды не осталось нигде поблизости.

– Ох, – сказала я и невольно схватила Шуарле за руку. – Это… жёлуди их съели?

– Это не жёлуди, – сказал Шуарле. – Это аманейе.

Моё прогулочное настроение тут же иссякло. На всякий случай я дунула через плечо.

– Думаешь, мы доберёмся до столицы по этим горам? – спросила я, снизив голос.

– Надеюсь, – сказал Шуарле. – Мы точно не доберёмся до неё по равнине, а по горам – как кости лягут. Здесь много всего и много того, о чём я не знаю, – но я знаю точно, что с людьми мне будет сложнее, чем с нечистью.

Я согласилась. Путешествовать с Шуарле по местам, где живут обычные люди, было бы, очевидно, так же непросто, как путешествовать по Приморью в обществе некроманта. Законопослушные граждане могут прийти в ярость только оттого, что видят перед собой выходца из Того Самого Мира. А с нечистью с помощью Господней мы справимся.

Мы отошли от того места примерно на милю, чуточку отдохнули и отправились дальше. Теперь