Мультикультурализм и политика интеграции иммигрантов: сравнительный анализ опыта ведущих стран Запада - Вера Сахарова

Вместе с тем на сегодняшний день явно преждевременно констатировать наличие сформированного толерантного сообщества как в столице, так и в стране в целом, однако для достижения этой цели делается многое. Так, на уровне правительства провозглашена политика позитивных действий, которую также называют политикой предоставления преимущественных прав или утвердительных действий (affirmative action), в рамках все той же мультикультуралистской стратегии. Насколько можно судить, ее суть состоит в предоставлении отдельным группам, прежде всего иммигрантским, квот и новых преференций в трудоустройстве, образовании, политическом представительстве и др.

Первым шагом в этом направлении стало избрание в 2001 г. двух депутатов-мусульман, членов лейбористской партии, в Палату общин и назначение правительством лейбористов трех мусульман – выходцев из Пакистана, Индии и Бенгалии пожизненными пэрами – членами Палаты лордов (в том числе одной женщины). Вторым шагом стало включение в правительство премьер-министра Гордона Брауна в 2007 г. двух из четырех мусульман, являющихся членами фракции лейбористской партии в Палате общин, что должно было продемонстрировать доступность «политического лифта» и для британских мусульман. Такого рода инициатива была поддержана и оппозицией: Дэвид Камерон, бывший в то время лидером консерваторов, заявил о введении в состав «теневого» кабинета мусульманки, а кандидат на пост мэра Лондона от консервативной партии Б. Джонсон в ходе избирательной кампании в марте 2008 г. с гордостью заявлял о своих черкесских, т. е. мусульманских, «корнях».

В соответствии с официально провозглашенной политикой поддержания культурного плюрализма регулярно проводятся этнические фестивали. Выдающимся подданным из бывших колоний пожалованы рыцарские звания: достаточно вспомнить писателя сэра Салмана Рушди или известного философа, одного из ведущих теоретиков мультикультурализма, сэра Бигху Парекха, который является членом Палаты лордов. В 2007 г. во время индуистского праздника Дивали тогдашний премьер-министр страны Гордон Браун стал почетным членом индуистского сообщества Британии и получил имя Шри Говардхан.[213] Все это должно демонстрировать, что современное понимание британскости вполне совместимо с культурным многообразием.

В дальнейшем правительство предполагает государственное финансирование исламских школ и финансовую, налоговую реформу, которая призвана создать для граждан Британии – мусульман возможности пользоваться ипотекой, работать на рынках кредитования и инвестирования, не нарушая норм шариата (в исламских сообществах существует религиозный запрет на проведение ссудных операций).[214]

Таким образом, в Великобритании делают ставку, с одной стороны, на активное вовлечение представителей мусульманской общины в экономическую и политическую жизнь страны, с другой – на популяризацию позитивных примеров личного успеха для иммигрантской молодежи, на формирование уверенности в возможности влиять на государственную политику, отстаивать свои интересы в правовом поле без изменения идентичности, на ликвидацию доступа к политическим группировкам экстремистского толка.

Хотелось бы верить в успех новой интеграционной политики, однако она слишком напоминает американскую политику позитивной дискриминации, которая, как было показано выше, имела неоднозначные последствия. Сегодня 57 % респондентов-британцев опасаются, что Великобритания теряет свою культуру, 74 % полагают, что в стране слишком много иммигрантов, а 76 % считают, что страна перенаселена, в то же время 87 % опрошенных по-прежнему согласны, что быть британцем не значит принадлежать к белой расе. Жесточайшей критике подвергается иммиграционная политика государства, как и мультикультуралистская политика адаптации мигрантов, которую осуществляют государственные власти.[215] Не случайно в ходе предвыборной кампании весной 2010 г. главные оппоненты лейбористов – консерваторы предлагали меры по серьезному ужесточению иммигрантской политики.

Оценки результатов политики мультикультурализма в Великобритании практически диаметральны. Так, Френсис Фукуяма полагает, что «таким странам, как Нидерланды и Великобритания, необходимо прекратить контрпродуктивную политику мультикультурализма, прикрывавшую разросшийся радикализм, и положить конец экстремизму».[216] Напротив, британец и мусульманин Тарик Модуд считает, что мультикультурализм сегодня актуален как никогда, поскольку политика мультикультурализма – это политика интеграции, лучше всего отвечающая принципам равенства граждан.[217]

2.3. ФРГ – прощание с мультикультурализмом без гражданства?

Проблема интеграции иммигрантов-мусульман актуальна и для Германии. Вплоть до конца ХХ в. немцем можно было только родиться – процедуры, позволявшие стать немцем (стать гражданином ФРГ), были крайне затруднены. Именно приверженность этнической модели нации была важнейшей причиной нежелания Германии привести свое законодательство о гражданстве, основанное на «праве крови», в соответствие с современными реалиями. В результате в Германии иммигранты и политические беженцы получали социальное пособие сразу после приезда в страну, но десятилетиями не имели возможности получить гражданство и политические права. Только в 2002 г. был принят новый закон о гражданстве, ставший результатом трудного компромисса.

Горячие дискуссии по поводу того, как следует относиться к турецкому меньшинству, развернулись еще в 1980-е гг. Консервативная часть западногерманского общества, представляемая христианскими демократами, выступала за политику ассимиляции турецких иммигрантов. Партии левого толка (социал-демократы, «зеленые») считали, что политической интеграции вполне достаточно. Именно этого подхода придерживались в 1990-е гг. Так, до недавнего времени получить политическое убежище в ФРГ было легче, чем где-либо еще в Европе, а представители крупнейшей в стране турецкой иммигрантской общины были включены в политическую жизнь государства на всех уровнях (местном, земельном, федеральном) и представлены в органах всех ветвей власти (исполнительной, законодательной и судебной). Большинство мусульман Германии голосовало и голосует за социал-демократическую партию и партию «Союз-90/Зеленые», и потому правительство канцлера Г. Шредера проводило политику наибольшего благоприятствования в отношении турецкого меньшинства в стране и во внешних отношениях с Турцией. Так, в сентябре 2003 г. на пресс-конференции по итогам переговоров с премьер-министром Турции Реджаном Эрдоганом Герхард Шредер заявил, что правительство ФРГ намерено оказать всемерную поддержку стремлению Турции вступить в Европейский союз. В свою очередь, партия «Союз-90/Зеленые» выступает за скорейшее признание Турецкой республики Северного Кипра.[218]

Итак, вплоть до рубежа веков (2000–2002 гг. – принятие нового закона о гражданстве) «немцем, в известном смысле, можно было только родиться – процедуры, позволявшие немцем стать <…> были крайне затруднены».[219] По данным У. Кимлики, в некоторых землях Германии до 1980-х гг. власти не допускали турецких детей в немецкие классы, а вместо этого создавали отдельные классы для турок, где часто преподавали на турецком языке турецкие же учителя и учебная программа составлялась с учетом подготовки детей к жизни в Турции. «Это называлось мультикультурализмом, но в отличие от мультикультурализма для иммигрантов в США, Канаде или Австралии он не рассматривался как способ обогащения или дополнения германского гражданства. Он, напротив, был принят потому, что эти дети не рассматривались как граждане Германии. Это было способом сказать, что на самом деле этим детям здесь не место, что их настоящий дом – Турция. Это было способом подтвердить, что они чужаки, а не граждане. Мультикультурализм без предложения гражданства [курсив наш. – В. С.] есть почти без вариантов рецепт исключения и рационализации исключения».[220]

Как выяснилось уже в начале нового века, эта политика породила ряд крайне серьезных проблем. Прежде всего, стало ясно, что наличие большой группы постоянных жителей, подчиненных власти государства, но не имеющих гражданства, создает нечто вроде кастовой системы, подрывающей демократические устои государства и формирующей атмосферу напряженности и отчуждения в обществе. Социологические опросы показывали, что за 55 лет (особенно в последние 15 лет) волны иммиграции вызвали у большинства немцев желание отгородиться «от всего этого». Тогда же развернулся непростой процесс объединения двух Германий. Как пишет немецкий исследователь К. Беллестрем: «Когда в 1989 г. в ГДР люди на больших площадях скандировали: “Мы – единый народ!”, прежде всего молодые граждане Федеративной Республики задавались вопросом, чего же хотят эти иностранцы? А когда экстаз от воссоединения уступил место будням увеличившейся Германии, стали слышны голоса, которые подчеркивали отличия и чуждость новых граждан. Говорилось, что они коммунисты и атеисты, говорят по-саксонски и сто́ят нам очень дорого».[221] Не случайно в речевом употреблении закрепились характеристики «осси» и «весси», причем слово «осси» имеет явно негативные коннотации, о чем свидетельствует появление производных слов: Jammerossi – «жалкий восточный нытик» и Besserwessi – «всегда все лучше умеющий и преуспевающий немец с запада».[222]