Школа любви - Долли Нейл

— Мне пора. Я должен быть в Лондоне к восьми.

Элизабет не пыталась остановить его, хотя ей не хотелось расставаться. Попрощались у порога.

— Ну, до скорого, — как-то довольно небрежно кивнул он, хотя через мгновение обернулся. — Что касается проекта отеля, дай знать, помогу, если будут проблемы.

Затем он забрался в свой лимузин и, взревев мотором, скрылся в пелене наконец-то начавшегося дождя.

Элизабет долго еще стояла на ступеньках, не обращая внимания, что вымокла. Она этого просто не заметила…

Элизабет возвращалась на поезде в Лондон с ощущением какой-то незавершенности. Был вечер воскресенья, и она только что попрощалась с отцом мальчишек Диком, вернувшимся раньше из командировки, шутливо сдала ему дежурство, доложив о проделанной работе. Оставшись одна, механически побросала вещи в дорожную сумку.

Элизабет все время не переставала думать о Филиппе. Этот человек перевернул ее мир, а она даже толком ничего ему не сказала, а могла бы сказать так много… Про себя, мать, муки, которые с детства ее раздирали. Про клятвы и обеты, которыми себя закабалила, сознательно обеднив свою жизнь. А ведь счастливой не стала даже на крошку…

Написать ему письмо? Позвонить? Предложить встретиться и поужинать вместе?..

Ни один из вариантов не подходил. Ни один не мог соответствовать ее теперешнему подлинному состоянию. Она потеряла покой. И больше не хотела ждать. Она желала видеть его.

Поезд подошел к перрону, Элизабет собрала поклажу. Это просто глупо, укоряла она себя. Зачем такое нетерпение? Абсолютно ни к чему! Надо ехать домой, принять ванну и все спокойно обдумать. Кроме того, ничего сделать сейчас и нельзя, он, вероятно, занят или куда-нибудь уехал. В любом случае Филипп решит, что она сошла с ума, если увидит ее на пороге своей квартиры.

Но она ничего не могла с собой поделать. Нетерпение не покинуло ее, и когда она подходила к стоянке такси. Более того, с каждым шагом оно все увеличивалось. Что-то вынуждало ее думать о Филиппе, а сами ноги, казалось, несли ее. Сопротивляться было невозможно, а при мысли о том, что надо ехать прямо домой, Элизабет охватывало беспросветное отчаяние.

Все-таки она не оставляла попыток подавить желание вновь увидеть Филиппа, даже когда рядом с ней остановилось такси.

— Куда едем, мисс? — спросил водитель.

Она колебалась только мгновение. Собиралась сказать свой адрес, а назвала улицу Филиппа.

Пусть кто хочет называет ее сумасшедшей, но она поедет к нему прямо сейчас…

9

В окнах огромной квартиры, где жил Филипп, ярко горел свет. Во всяком случае, он дома. Захочет ли ее видеть? Неважно. Если он не один, тогда не исключено, что обозлится.

Элизабет все равно не собиралась ничего менять. Она заплатила таксисту и твердо направилась к двери. Войдя в подъезд, где за конторкой сидел швейцар, кивнула ему.

— Мне в квартиру № 11. Я знакомая мистера Клэнси, — сказала Элизабет и, не дожидаясь ответа, направилась прямо к лифту.

Как странно снова оказаться здесь, подумала она, ведь столько времени прошло. Стоя в лифте, бесшумно несшем ее вверх, она вспомнила, как решила однажды, что ноги ее здесь больше не будет. Только тогда, шесть долгих лет назад, лифт нес ее вниз. Выскочив из квартиры Филиппа после разрыва с ним, Элизабет поклялась, что не вернется сюда никогда.

Как все в жизни меняется…

Его дверь была на площадке слева. Подходя к ней, Элизабет вновь ощутила сильное волнение. Она напрягла плечи, чтобы хоть немного унять внутреннюю дрожь, глубоко вздохнула, протянула руку и нажала кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу, в проеме стоял Филипп. Сердце ее замерло, она почувствовала себя беспомощной и покорной судьбе.

Филипп улыбнулся.

— Ага, вот и молодая леди, о которой предупредил меня швейцар. Что ж, прошу! — Он отступил в сторону, быстро глянул на нее. Дорожная сумка, джинсы, осенняя куртка — да она прямо с поезда. — Должен признать, это очень неожиданный, но приятный сюрприз.

На нем были светло-серые домашние брюки, простая белая рубашка с расстегнутым воротом. И хотя он радушно улыбался, Элизабет почудилась настороженность, мелькнувшая в его глазах.

Элизабет остановилась на пороге.

— Надеюсь, не помешала? — пробормотала она. — Я только что из своей деревни.

— Это видно, — кивнул он, бросив на нее еще один быстрый взгляд, и вновь сделал приглашающий жест. — Нет, не помешала… Я как раз смотрю новости по ящику.

Элизабет вошла в холл. Ее сердце сжалось, кругом все было до боли знакомо. То же зеркало в изящной раме над позолоченным столиком, вешалка, плетеная корзина для зонтиков…

Элизабет шагнула в гостиную, и ей показалось, что она вернулась домой. Здесь ничего не изменилось, хотя одна из кушеток была заново перетянута. Это даже немного расстроило ее, как ни странно. Элизабет огляделась: лампы с шелковыми абажурами, ухоженная дорогая мебель, натертый паркет и бронзовый всадник, ее любимец на углу подсервантника.

— Узнала?

— О да, — прошептала она, пытаясь изо всех сил не терять самообладания. Ее тревожило выражение его глаз — в них сквозила какая-то неопределенность, зыбкость. — Я ужасно рада, что ничего не изменилось…

— Я тоже рад. — Он протянул руку и осторожно потрогал ее волосы. — Ты мне нравишься такой. Новая, успокоившаяся Элизабет. Или, пожалуй, можно сказать, та самая Лизи, которую я знал раньше.

— Филипп? — Его пальцы излучали успокаивающее тепло. По телу Элизабет побежали мурашки. Может быть, действительно она поспешила? Может быть, лучше уйти? — Филипп, я пришла только поблагодарить тебя, и все. Спасибо за то, что вчера ты открыл мне глаза на самое себя. Я бесконечно благодарна тебе. Я начала уже сходить с ума, все время думать об одном и том же. Мой страх походить на мать превратился в мучительное наваждение…

— Я понимаю. Надеюсь, ты сумела себя преодолеть до конца.

Элизабет кивнула.

— О да! Все действительно осталось позади.

Она сама уже в этом не сомневалась и теперь, когда наваждение исчезло, чувствовала себя умиротворенно и вольно.

Элизабет откашлялась.

— Я хотела бы еще сказать тебе…

— Любопытно, что же?

Его руки по-прежнему перебирали волосы Элизабет. Он ласково приподнял одну прядь, и она покорно обвила его пальцы.

— Я должна извиниться.

— Извиниться?

— За то, что наговорила в тот вечер, когда мы были в гостях у Хорке Чека. Я сказала много всего отвратительного, но все это неправда.

Мгновение Филипп молчал, потом вдруг улыбнулся.

— Я ждал, что ты придешь ко мне, надеялся, что скажешь именно так.