Прерванная игра - Дмитрий Сергеев

На это Калий только хмыкнул.

Ежедневные сеансы пришлось прекратить: истощился запас батарей. Включали только приемник. Наверху люди жили своими интересами. Про старый город даже вспоминали не каждый день. Одно время, когда автомобили погребли под собой гостиницу "Дикий скакун", возобновились ненадолго разговоры. Раздались даже голоса в защиту старого города, кто-то призывал к гуманности, требовал спасти людей. Но вскоре разговоры затихли, жизнь потекла своим чередом. Наверху процветало благоденствие. Кто-то из новоявленных мудрецов сказал, что за прогресс всегда приходилось расплачиваться, что вначале люди жалели об утратах, а после сами осознавали, сколь велики приобретения, и что, дескать, чем выше плата, тем больший взлет делает цивилизация, и люди скоро поймут сами, что жертва была не напрасной. В конце концов, старая Пирана всего лишь скопление старинных храмов и дворцов со всякими предметами древности, картинами и скульптурами, никому теперь не нужными. Были, верно, доходы от туризма, но эти доходы сейчас покрыты с лихвой. Так что жалеть не о чем.

И действительно не жалели. Об этом можно было судить хотя бы по музыке, которую теперь сочиняли и передавали по радио. Мир наверху наслаждался и безумствовал - музыка стала еще громче, состояла из одного грохота и торжествующих дикарских выкриков - музыка автомобильного прогресса.

У Ивоуна вошло в привычку каждое утро взбираться на верхнюю галерею. Горы автомобильного лома вырастали на глазах, солнце даже в середине дня падало только в верхние окна, все остальные витражи оставались в постоянной тени.

Этот день начался несчастливо. Упавший автомобиль забросило в сквер и вдребезги разбило знаменитую статую беглого каторжника. "Одно из самых величайших творений человеческого духа"-именовали это произведение. Случись подобное каких-нибудь полтора-два месяца назад, о событии протрубили бы на весь мир, как о величайшем бедствии. Сейчас, кроме Ивоуна, никто не знал этого.

Совершенно расстроенный, он спустился вниз, почти не замечая лестничных витков,- обыкновенно он считал их про себя, чтобы знать, на каком уровне находится. Перед глазами у него все еще стояла жуткая картина: измятый, лопнувший кузов автомобиля, нацеленный острым углом в голову мраморного изваяния, скрежещущий звук удара, хруст камня. И после, когда автомобиль, еще раз перекувыркнулся в воздухе, отлетел к чугунной решетке ограды пустое место там, где только что стояла скульптура. Такова будет участь всех скульптур, украшающих фасады храма.

Внизу ему встретилась Плова. У него мелькнула догадка, что и это не случайная встреча: девушке приспело исповедаться, как недавно ее дружку Калию.

- Вы чем-то расстроены? - в ее голосе прозвучало искреннее участие, хотя улыбка на лице была привычной, завлекающей. Но даже и в ее улыбке появилось что-то сверх обычного - сила ее заключалась не в одной только молодости и красоте. Рекламные улыбки женщин Пираны известны всему миру. Но у Пловы сквозь это общее выражение сейчас проглядывало нечто свое.

- Вы, верно, чем-то опечалены?-опять спросила она, и на этот раз он ясно понял; ее участие было неподдельным. Он в нескольких словах рассказал ей, что его расстроило.

- Вы так переживаете, точно это не камень пострадал, - изумилась Плова,

- Да, наверное, это смешно, - признал он, все более и более поражаясь искренности, с какой разговаривала Плова. С ее лица совершенно исчезла дурацкая обворожительная улыбка, столь неуместная теперь.

Видимо, и он впервые смотрел на нее как на подлинно живого человека, а не на продукт рекламы, не как на куклу, которая обучена соблазнять мужчин и лишь в этом одном видит свое назначение.

- Вы как-то странно глядите на меня, - сказала она.

- Сегодня вы не похожи на себя.

- Правда? Мне самой кажется, я становлюсь другой, меняюсь.

- По-моему, к лучшему. Жаль только...

Он хотел сказать: жаль только, что для этого потребовалось столь много пережить и что другая, обыкновенная Плова, возможности которой лишь приоткрылись, навсегда будет похоронена на дне автомобильного кладбища. А если бы такие, как она и Калий, становились мыслящими людьми наверху...

- Да, да, - тотчас согласилась Плова. - Наверху мы не испытывали настоящих чувств, жили в каком-то кисельном тумане, ни о чем не задумываясь. Как мне противно вспоминать теперь. Этот Калий... У него на уме одни животные штучки. И все они там такие же, не лучше. У них и глаза... Наглые! Все хотят от меня только одного. Я и стала такой, как они хотели. Что еще оставалось? Попробуй не стать-заставят. Да там, наверху, иначе и не выживешь.

Я слышала, что есть чудаки, живут и думают по-другому, но не верила считала: притворяются, не могут жить, как все, вот и придумали... Да я-то сама там наверху их в глаза не видела. А тут сразу вы и... Брил.

Ивоун думал: она назовет Сколта или Дьелу, но для нее непохожим на других стал чудак-изобретатель.

-Oн смотрит на меня так... На меня никто так не смотрел еще. Сначала было смешно. Он, как ребенок, ничего не замечает. Я боюсь: Калий все выложит ему. И Брил поверит. Как не поверить, если все правда. Да только на самом-то деле я ведь не такая! Не хочу оставаться такой. Что мне делать?

- Калий не расскажет,-утешил ее Ивоун.-Он и сам теперь изменился.

- Он?-В глазах Пловы вспыхнули злые искры.- Горбатого могила исправит.

"Мы и так в могиле",- подумал Ивоун.

Перемена, происшедшая с Пловой, отчего-то больше всего поразила его.

* * *

Даже и безгрешному изобретателю Брилу нашлось, в чем покаяться. Верно, будь Ивоун священником, он с легким сердцем отпустил бы ему этот грех.

Брил так же не поленился взобраться чуть ли не на самый верх. Он смешно, неуклюже шагал по витой лестнице, ступая сразу через две, а то и три ступени. Идти таким манером неудобно: каждый раз приходилось ставить ногу на скошенную часть ступени. По своему обыкновению, Брил был погружен в себя, что-то бормотал и едва не позабыл, зачем шел, чуть было не разминувшись с Ивоуном, который нарочно прижался к стене, чтобы пропустить изобретателя. Ивоун только про себя подивился: "Что ему понадобилось наверху?"

- О! Кажется, я вас и искал,- сразу сознался Брил.- Вот только убей меня на месте, не помню зачем. Ну да это после, само вспомнится,-заговорил он с живостью.-Вы знаете, я, кажется, понял, почему они строили такие узкие витые лестницы - на них легче обороняться малыми силами. Вот смотрите...

Он, раскорячив свои сильные ноги, встал в позу, в какую, по его мнению, должен становиться воин.

- Здесь у меня щит,- показал, он на свою левую руку,- а здесь меч. Сколько бы ни напирало снизу, хоть целое войско - сражаться можно только один на один. И у того, кто наверху,- преимущество. Вот встаньте против меня, не так, не так,-поправил он Ивоуна.-Левую руку вперед - в ней щит. Теперь попробуйте достать меня мечом - он у вас в правой руке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});