Мистер и Миссис Фейк - Галина Валентиновна Чередий

бешеная, да?

— Ох, ковбой, аккумуляторы и прочая крутая мужская ерунда — это по вашей части. А у меня тут все просто и обыденно. Всего-навсего чугунные сковородки.

И чуть не мурлыкает, зар-р-раза, аж шерсть на загривке дыбом встает. И не только шерсть, и не только на загривке, гребаная моторня!

— И зачем тебе столько чугунных сковородок?

— Потому что мне нравится ощущать в руке нечто большое, тяжелое, горячее…

Ах ты ж…

— Смотрю на тебя и верю каждому слову, милая Кэтрин.

— А еще потому что на каждый сорт мяса своя сковородка.

— А это что?

— Тендерайзер.

— М-м-м, звучит… интригующе. И что же ты с его помощью делаешь еще нежнее?[3]

— Грудинку, ковбой. Некоторые грудинки, из тех, что постарше, страсть как любят, когда их делают нежнее. Перед тем как пожарить.

С-с-сучка… Как теперь выйти к людям с такой ширинкой?

— Хм, дашь попробовать? В смысле готов всячески помочь с процессом размягчения грудинки. Если надо, готов и филейную часть обработать со всей возможной тщательностью.

Это у кого там столько нездорового энтузиазма образовалось внезапно? У Рауля? Ах ты мерзкая скотина, хоть и брат. Похрен на ширинку! Я иду бить тебе рожу, чтобы не покушался на мои грудинки и мою филейную часть! Я сам прекрасно справлюсь с процессом!

Как только вернулась Алеена, бегом всучил ей почти уснувшую манюню и на цыпочках рванул из их комнаты. Взбешенным техасским лонгхорном я скатился по лестнице со второго этажа, не вписавшись в поворот и со всей дури шарахнувшись плечом о дверной косяк.

Так и знал!

Рауль!

И воркующая с ним Кэтрин-змеюка!

На моей, ой, нет, на нашей общей кухне. Но вдвоем! Без свидетелей! Да херли ты тут вообще тусишь, брателла, твое место в покрасочном боксе вообще-то!

Похоже, у нас тут целое змеиное гнездо! Ишь как пришепетывает, змей поганый. Кого я пригрел на груди своей, во имя всех святых? Ну, ща я ваши раздвоенные языки укорочу.

Плавно покачивая задницей, она повернулась спиной к привалившемуся бедром на кухонную столешницу брату и присела. Рауль гулко сглотнул. Я хрустнул костяшками, разминаясь перед неизбежным. Кэтрин встала, с-с-сука, с таким прогибом в спине, что я невольно зашипел сквозь стиснутые зубы. Развернувшись к нему, но все еще не видя меня, она томно протянула.

— Смотри, что у меня есть.

Так. Сегодня нас станет на одного меньше. Прости, ма, прости, па. Надеюсь, Рауль был не самым вашим любимым сыном.

— Славный тесак, — уважительно присвистнул братец-предатель, опасливо поглядывая на… огромный кухонный нож, сверкнувший сталью в руках моей кошки.

На хрен ей нож, если она когтищами располосовать до самого нутра с легкостью может? У меня вон, вся спина до крови разодрана.

— А ты опас-с-сная женщина, Кэтрин.

— Только если не удовлетворена… кхм… жизнью, — все так же томно протянула она. И в этот момент заметила, наконец, меня и, в секунду сменив на лице маску обворожительной соблазнительницы на оскал дикой пумы, злобно рявкнула в мою сторону: — Или гребаными жизненными обстоятельствами.

— Детка, да только свистни, — так же злобно ощерился я, оттирая в сторону брата. — И я мигом подчищу вокруг все гребаные обстоятельства, которые мешают тебе получить удовлетворение… кхм… жизнью в полной мере.

— Дизель…

— Нет!

— Да я только…

— Иди на хрен!

— Да послушай ты…

— Я те щаз втащу, Рауль…

— Придур…

Достал.

Красная пелена застила глаза, а кулак уже летел туда, куда намеревался попасть еще несколько минут назад, с того момента, как услышал их долбаное голубиное воркование. Раздался металлический грохот, послышался визг Кэтрин, вопли братьев и кого-то из обслуживающего персонала. Но мне было пох! Это моя территория! Это моя змеюка! И мне с ней любезничать и удовлетворять ее жизненные, сука, обстоятельства!

Мы с братьями, бывало, мутузили друг друга. Ну, по большей части в шутку, конечно. Хотя по первости, когда только притирались в нашей разношерстной банде, стычки случались и до крови. И ничего необычного или плохого мы в этом сами не видели. Да и методы растаскивания увлекшихся драчунов у нас тоже были отработаны.

Чего я не ожидал, так это того, что мне прилетит в башку, вернее, на голову, кастрюля с холоднющей водой. Причем со льдом.

— А-а-а, — завопил Рауль.

— Ё-о-о-о, — повторил я за ним, мгновенно трезвея от приступа дебильного бешенства, что накрыл с головой.

Блядь! Да вытащите кто-нибудь этот чертов лед из-за шиворота!

— На сцене все те же, — ядовито прокомментировала драконяша, постукивая туфелькой перед моим носом. — Кто беременный от тебя на этот раз, Ронан Салливан?

— Да сам он беременный, идиота кусок! — отрезала змеюка, уперев руки в бока. — Тестостерон в башке недобродил небось, вот и рвет котелок.

— Да? Что-то до твоего появления в его жизни с ним таких казусов не случалось, — продолжала наседать наша миссис Доэрти. И хоть росточком она даже на каблуках была чуть ниже Кэт, ее воинственности это ничуть не мешало.

— Ноа, как думаешь, вторым раундом будет бабская драка с тасканием за волосы? Может, сразу огнетушитель тащить?

— Тащи, только туши не сразу. Хочу ролик для Тик-Тока забацать.

Твою ж… выхлопную трубу! Только девчачьих разборок нам не хватало.

— Да мне вообще…

— Мари, стопэ! Кэт ни в чем не виновата, и вообще тут не при чем. Это у меня и правда чёт с башкой приключилось. Показалось, что Рауль не той краской прогрунтовал «Техасскую бензопилу». А он возьми и огрызнись. Ну и понеслась.

Опешивший от такого несправедливого подозрения Рауль пару раз моргнул, но, заметив мой пристальный взгляд, кивнул Мари.

— Ага, он просто увидел открытую грунтовку для «Зверя», вот его и коротнуло. Да все норм. Он и не задел меня особо.

Да конечно! Не задел, ага. А челюсть у тебя наливается красным исключительно от того, что у тебя диатез от клубники, как в детстве.

— Слушайте, а что это такое в этих коробках, а? — дипломатично перевел тему Фино.

— Мое кухонное оборудование, — мрачно буркнула Кэтрин, поднимая с пола какую-то странную железяку.

— А зачем тебе так много? — не унимался наш игроман.

— Готовить люблю. Любила, — все так же неприветливо процедила сквозь зубы девушка.

— Да ладно? А мясо умеешь?

— Умею.

Навострив свои лишние уши лишние братцы плотно обступили сердитую голубоглазку, чуть на затоптав меня при этом.

— И бургеры?

— И бургеры.

— И ростбиф?

— И ростбиф. И стейк. И грудинку.

— Кэти, а выходи лучше за нас замуж, а? Мы с Фино добрые, ласковые, мы тебя обижать не будем. И мясо будем покупать только самое лучшее.

— Вот дурни! — фыркнула недовольная Мари и, махнув