И откроется дверь (СИ) - Валентин Анатольевич Берсенёв

Однако такой выход мне в голову как-то не приходил. Странно, а ведь действительно так проще и безболезненно будет старые повязки снимать.

Мед сестра стянула с меня рубашку и размочив засохшие бинты принялась разматывать повязку на плече.

— А неплохо, совсем неплохо сержант. Швы в порядке, а краснота постепенно сойдёт. Воспаления на входе и выходе от пули не наблюдаю. Слабость в теле она из-за большой потери крови, тоже постепенно пройдёт. Это бывает при ранениях. Так Леночка, обработать и можно накладывать повязку. Сейчас Майя, она закончит перевязку и посмотрим ваше бедро. Там у вас раны тоже сквозные, кость пуля только оцарапала, так что если все нормально, то через недельку я позволю вам уже вставать и разминаться.

Я конечно краснела, когда тот принялся касаться и проверять состояние швов на ноге, но медсестра, понимая меня, прежде чем врач принялся за осмотр, прикрыла рубашкой моё главное стратегическое место.

— А и тут тоже почти всё нормально. Хотя немного странно. У всех данный период протекает часто с небольшим воспалением, которое мы постепенно убираем, а у вас девушка всё иначе. Короче, пока только постельный режим. Если вы не хотите иметь осложнения, не пытайтесь вставать. Рано. Лена, можно обработать и тоже бинтовать. Да, и ещё у вас сегодня будут посетители. Люди серьёзные и кое-кто с даже благодарностью. Выздоравливайте сержант.

После обеда, практически в сон час, меня разбудил лейтенант НКВД. Зараза, а я только разоспалась. Но, дяденька оказался серьёзным, на попытку заставить его улыбнуться не отреагировал. Сухарь! Я ему всё рассказала, как и почему обратила внимание, как углядела автомат, и почему решила отойти в сторону, решив занять боковую позицию. Тот потребовал ему пояснить почему я первыми целями выбрала тех трёх мужиков, а не начала с руководящего нападением. Короче он так достал меня своими вопросами, что я потянула верёвку и вызвала медсестру. Мол плохо мне. Особист поняв, что я устала, похвалил меня за ранение агента и распрощавшись наконец ушёл.

Вторым посетителем уже ближе к ужину, был тот самый лётчик генерал. А молодой мужик, всего тридцать пять лет, а уже генерал. Молодец. На кителе рядом с тремя орденами висела и звезда Героя Советского Союза. Боевой видать, только по-глупому чуть не пропал.

— Ну здравствуй спасительница. Спасибо хочу тебе сказать. Если бы не ты, мне тут кое кто пояснил, лежать бы мне с товарищами сейчас в могиле. Поправляйся, а я это дело так не оставлю. Может ты хочешь чего вкусного, конфеты там, шоколад? Так я постараюсь достать?

Рассмешил он меня. Ну чего такого может пожелать девушка, лёжа в кровати? Ну я и попросила достать мне зеркальце, хоть небольшое. И руку ему здоровую протянула. — Кстати меня Майя зовут. Чин у меня пока маленький — сержант. Должности никакой пока нет. В партизанском отряде была разведчицей, понимаю в диверсионной работе. На счете имею за сотню лично убитых фрицев, кучу уничтоженной техники и плюс несколько сожжённых танков. А вас как величать товарищ генерал?

Мужчина откровенно говоря оторопел, неслабо я его биографией приложила. Но мужик есть мужик. Он приосанился и пожав мою ладошку представился. — Ну, у меня биография чуть попроще. Огнев Тимур Корнеевич. Генерал авиации. На счету имею всего лишь 28 сбитых. Ведаю управлением авиачастей центрального фронта.

— Очень приятно было познакомиться.

— Увы Майя, у меня ещё есть дела, надо бежать. Но про зеркальце я помню ….

Глава 8

Провалялась я в госпитале почти два месяца. Когда дырки от пуль подзатянулись, я начала потихоньку двигаться. Потом прогулки постепенно перешли в спокойную трусцу, а перед выпиской я уже нарезала огромные круги бегая как лосиха по парку госпиталя. Короче вскоре полностью восстановила прежнюю форму. Медкомиссию прошла махом, поразив народ своей энергией. А вот дальше пошли неприятности. В вещевой мне выдали мою форму, в которой я к ним поступила. Пилотка, ремень, гимнастёрку, и юбку. Правда стиранные и заботливо отглаженные. Сапоги мои тю-тю. Их по ошибке кому-то уже выдали. Так что нашли для меня пару чулок и неизвестно чьи туфли. Но это ещё не всё. Недаром я переживала за свой чемодан! Пока я валялась без сознания в ожидании машины из госпиталя, его кто-то прихватизировал. Куча народа из охраны генерала и НКВДшников там были, а чемодан уплыл. Так что бельё, шинель, денег 300 рублей и всякое разное тоже канули в лету. Уцелел вещь мешок, но опять же хлеб и сало что в нём были, растворились. Мол такие продукты по инструкции положено изымать, дабы мышей не прикармливать. И не поспоришь, однако. Остались пара банок тушёнки, котелок, кружка, ложка, складешок и портянки. Ну, всё! Генерал мне теперь точно должен! Получила документы, мой никем не почищенный ТТ, и награды. Иди говорят, куда хотела. Делать нечего, пошла. Причем пешком. Слава богу тепло. Дотопала до управления, нашла там отдел кадров и отстояв очередь, прошла в кабинет. Майор что в нём сидел, принял моё направление и заглянув в такой-то список осчастливив объявил, что сейчас мне обязательно нужно посетить кабинет наркома, мол он желает со мной пообщаться. Тот сам решит, куда меня такую красавицу можно будет пристроить. Ангидрит твою в перекись марганца (вот что значит вращаться среди медиков), чертыхнулась я и пошла по этажам и коридорам искать нужный кабинет. Ох, чувствую, что направит он меня так направит. Вскоре нужный кабинет нашёлся. Я вошла в приёмную и отдала предписание секретарю. Он сделал в нём отметку и доложил обо мне по телефону. М-даа, миры вроде разные, а схемы не меняются. Чем выше начальство, тем меньше бегает у нему секретарь. А вдруг я рискну и шмыгну в кабинет вместе с ним?

— Придётся подождать, нарком занят.

Ну занят так занят, чин у меня маленький, а потому вперёд меня секретарской волей проскочили пара полковников и мужик с тубусом. Сидеть откровенно уже стало не в моготу, а потому я пересела со стула на освободившийся диван, где незаметно меня и сморило. Сама не заметила, как просто улеглась во всю длину и положив голову на низкий диванный валик провалилась в сон. Разбудил меня громкий разговор выходящих их кабинета военных с лампасами на штанах. Ёлки зелёные, они на меня смотрят и ржут. Как неудобно вышло. Вышедший проводить народ хозяин кабинета только хмыкнул увидев, как я вскочила и начала поправлять пилотку и сбившийся на бок ремень. Потом махнул мне рукой, заходи мол.

— Ну заходи партизанка-диверсантка Майя. Кто