Смятение сердца - Бронуин Джеймсон

— Удовлетворены?

На щеке у него дрогнула мышца, в глазах что-то сверкнуло. Его глаза остановились на том месте, где на перламутровой коже красовался черно-синий некрасивый синяк. Зрелище явно не из привлекательных. Судя по тому, как Митч поморщился, он, видимо, разделял ее мнение.

— У вас сразу появляются синяки?

— Да. Все равно как у спелого персика. — Она улыбнулась дрожащими губами и дрожащей рукой поправила полу халата. Как глупо! Не следовало покупаться на этот вызов, не следовало обнажать обезображенное бедро.

— Вы не скрываете еще каких-нибудь… поврежденных фруктов?

Можно подумать… похоже, будто он… Нет! Эмили замерла.

— Вы же поверите мне на слово?

— Нет!

Так она и думала!

— В вас говорит журналист.

— Журналисту нужна информация.

Он произнес эти слова самым естественным тоном, но в его глазах ясно читался скрытый смысл. Он присел к ней на кровать. Увидев вблизи его обнаженные бицепсы, Эмили почувствовала, как сердце понеслось вскачь вперегонки с мыслями. Неужели у него на уме нечто больше, чем исследовать ее синяки?

— Иногда журналисту приходится… — твердыми руками он повернул ее к себе и взялся за концы завязанного бантом пояса, — …самому раскрывать правду.

Митч почувствовал, что она задрожала. Впрочем, возможно, это дрожал он сам. Весь его мир стронулся с точки опоры, когда он медленно распахнул на ней пеньюар и его взгляду открылось ее тело во всем его нагом, роскошном, землянично-сливочном великолепии. Он не мог вообразить себе ничего подобного даже в самых смелых, самых пылких мечтах.

Потрясенный, онемевший, Митч провел кончиками пальцев от ее шеи до пупка и увидел, как ее губы приоткрылись с невинным сладострастием. Он весь напрягся. Неужели он уже видел ее такой и смог забыть это? Желание и мучительное недоумение смешались в одни горячечный клубок.

— Я должен вспомнить, Эмили… Все, что мы делали той ночью…

В ее глазах вспыхнуло отрицание, но он перехватил готовое слететь с ее губ возражение долгим пылким поцелуем. Ему знаком был вкус ее губ, ощущение ее ладоней на своем затылке, ее земляничный запах, но почему он не знает ее тело, почему ему внове этот жар, это чувство неутолимого голода?

Ее ладони медленно коснулись его груди, с робкой, стыдливой неуверенностью, и легкое прикосновение всколыхнуло черную завесу в его памяти. Оторвавшись от ее губ, он схватил ее руки и прижал к своей груди, к безумно забившемуся сердцу.

— Ты уже дотрагивалась до меня. Именно так, как теперь.

На ее щеках зарделись пятна, глаза виновато блеснули.

— А еще, Эмили? — Он медленно провел ее захваченными в плен руками дальше по своему телу. — Что было еще?

Она потрясла головой, упорно сохраняя молчание, и Митч едва сдержался, чтобы не застонать. Он выпустил ее руки, но решимость его не оставила. Он выяснит, докопается. Мгновенно промелькнувшего воспоминания было недостаточно — ему нужно было ощутить тяжесть этих полных, теплых грудей в своих ладонях, прикосновение мягких шелковых пальчиков к телу, поглаживающих, сжимающих, дразнящих…

Надавив ладонями ей на плечи, он заставил ее лечь на спину. Косые солнечные лучи, проникавшие в окно, окрасили волосы и кожу Эмили в бледные, зимние тона, эффектно контрастировавшие с простынями винно-красного цвета.

— А я прикасался к тебе той ночью? — Митч повторил ее первые осторожные движения — кончиками своих пальцев к ее груди — упоительное ощущение! — Здесь или, может, здесь?

Он провел пальцем по темно-розовому ореолу соска, и она выгнула спину, потянулась вслед его удалявшейся руке, и, несмотря на слетевшее с ее губ отрицание, его обдало пьянящим жаром.

— Нет? — Он не поверил ей. Невозможно, чтобы он находился рядом с ее таким чутким, таким чувственным телом, и не прикоснулся к нему. — И так я тоже не делал?

Она покачала головой, и волосы упали ей на шею. Но Митч отвел их назад и позволил себе подержать их в ладони. На ощупь они были словно нагретый солнцем шелк и такие же мягкие, как кожа ее шеи. Он нагнулся, чтобы поцеловать ей шею, и вырвавшийся у Эмили глухой стон потряс его.

— Скажи мне, что ты хочешь, — сдавленно прошептал Митч. А то я не помню…

— Я хочу… хочу…

Она слегка коснулась своей налившейся грудью его груди. О небо! Он словно ощутил удар электрическим током. Затем придвинулся на дюйм ближе.

— Еще? — пробормотал он. — Вот так?

— Вот так… — выговорила она и, взяв его за руку, положила ее себе на грудь. И его пальцы сомкнулись вокруг податливой плоти.

О да. Именно так!

Она и в тот раз отзывалась так же пылко на его прикосновения? И так же быстро хватала ртом воздух, когда он пробовал на вкус ее кожу? Прижимала его голову к себе, когда он охватывал сосок губами? Выгибала спину в истоме и ахала, когда он погружался в ее жаркую плоть? Выкрикивала его имя, когда их страсть достигла апогея?

Ему необходимо было знать.

— А здесь я трогал тебя?..

Она облизала языком губы, глаза ее широко раскрылись, словно от удивления, и в нем шевельнулось смутное чувство тревоги. Он лихорадочно искал точку опоры, чувствуя, как его властно увлекает за собой волна страсти. Помедленнее, предостерег он себя. Подумай об этом.

Но тут Эмили обхватила его голову дрожащими руками и поцеловала так жадно и неистово, что он понял — пропал.

Митча несло с горной крутизны вниз, вот еще поворот, и он полетит с обрыва в черную бездну. Но прежде ему надо раздеться. И принять меры предосторожности.

Он страшным усилием воли вынырнул из манящего забытья, из знойных глубин ее глаз.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Не останавливайся…

Он натянуто улыбнулся.

— Сомневаюсь, что это возможно.

— Но зачем ты… — Эмили остановилась на полуслове и с трепетом смотрела, как он раздевается и подходит к туалетному столику.

Глядя, как он распечатывает упаковку и производит требуемые манипуляции, Эмили почувствовала, как сердце в груди екнуло.

Что это ты делаешь, Эмили Джейн Уорнер? Кого ты пытаешься обмануть своим: «Пожалуйста, не останавливайся»? Ведь ты абсолютно не готова к тому, что сейчас произойдет.

Но когда Митч повернулся и снова направился к кровати, его великолепие заставило утихнуть мятежный шепот сомнения. Сложное, многомерное чувство охватило Эмили. Оно включало в себя и восторг, и желание, и страх, и нежность. Не сводя с него глаз, она совсем избавилась от пеньюара, приглашая Митча в свои объятия. Секунду он колебался. Прочитав в его глазах вопрос, Эмили прошептала единственный ответ, который способна была дать:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});