Темные времена (СИ) - Кирилл Юрьевич Шарапов

Нарываюсь, — легко согласился Воронцов и пошел дальше.

До центральной площади городка его никто так и не побеспокоил, как шел, так и шел себе посреди улицы.

— Хозяин, — позвал его Беляш, который по-прежнему кружил над ним, — вижу человека, это тот же самый ведун.

Константин скользнул в сознание прислужника и без труда нашел искомое. Мужчина в годах сидел на ступенях разрушенного дома, его посох лежал рядом, серый длинный кафтан, небольшая аккуратная борода. Он спокойно смотрел в сторону, откуда должен был появится боярин, он ждал его. С минуту Воронцов обшаривал взглядом близлежащие дома и так и не обнаружил больше ни единого следа. Неужели честная битва — один на один?

— Пожалуйста, будь осторожен, — попросила Юлия, словно прочитав его мысли.

— Может, ты ошиблась, и это не вольцы?

— Я уже ничего не понимаю, — ответила озадаченная Юлия, — просто будь настороже.

Константин ничего не ответил.

— Беляш, давай вниз, ты мне тут нужен. Прикроешь, если что.

От прислужника плеснуло недовольством, ему слишком нравилось летать.

— Быстро, — скомандовал Воронцов, — иначе запрещу полеты.

— Да, хозяин, — последовал ответ.

Зверек упал вниз, как коршун на добычу, выровнялся над самой землей, два раза махнул небольшими крыльями и приземлился в паре метров от Константина, затем трансформировался, приняв свой обычный облик.

Бывший детектив удовлетворенно кивнул и пошел вперед, до площади, где его ждали, осталось всего полсотни шагов. Беляш быстро догнал хозяина и, обогнав, пристроился метра на три впереди, озираясь по сторонам.

Незнакомец даже не шелохнулся, когда Константин вышел на площадь, просто лениво наблюдал за приближающимся человеком из-под приспущенных век.

Воронцов остановился шагах в трех, потом решил и снова активировал веду поиска. И опять ничего, ведун был единственным живым существом в радиусе сорока метров, либо их защита сильнее веды.

— Ничего не понимаю, — подумала Юлия и замолчала.

— Не ищи других, — произнес незнакомец, — я тут один. И я не собираюсь с тобой биться, мы просто поговорим. Никто из вольцев тебя больше не тронет, ты слишком ценен, отмеченный Сварогом.

— Ну что ж, что-то начинает прояснятся, — заметил Воронцов, присаживаясь рядом с собеседником. — Эх, жаль, тут курить нельзя.

— Почему нельзя? — удивился незнакомец. — Это же не карман, а убежище. Здесь стреляют обычные пистолеты, можно порезаться простым ножом, можно есть, пить и курить.

— Не верю, — ошеломленно прошептала Юлия.— Это невозможно, это сказка.

Константин достал свою трубку из проклятой столицы и принялся неторопливо набивать ее табаком.

— Что такое убежище?

— Ты очень мало знаешь, боярин, но этот вопрос и вправду интересный. Я, наверное, единственный человек в империи, а может, и во всем мире, который умеет создавать подобное. Некоторые ведуны слышали о таком, а многие даже не подозревают. Это скопированный кусок мира, перенесенный в Астру, и навсегда застывший в состоянии, когда он был создан.

— А сущность, которую мы уничтожили?

— А что тебя смущает? Иногда они сюда проникают. Редко, но бывает. Эта тут где-то с год крутилась.

— Значит, выход отсюда есть, — заметил Воронцов.

— Конечно, есть, и ты сможешь уйти, как только мы поговорим.

— Давай поговорим, — легко согласился Константин. — Но для начала неплохо бы представиться. Ты меня знаешь, а я тебя нет, так что это будет вежливо.

— Зови меня Ориславом. Я предводитель вольцев. Не местных, а всех вольцев. И прошу простить моих помощников, я опоздал, иначе я бы не допустил нападения на тебя.

— Ну, они свое получили, — заметил Воронцов.

— Ты прав, получили. Хотя это плохо, скоро людям понадобятся все силы, и, возможно, не хватит именно трех достаточно сильных ведунов, которые погибли в схватке с тобой.

— Не слушай его, — тут же заговорила Юлия, — он обманывает тебя.

— Пока он только извинился, — ответил Константин. — Пускай скажет, зачем он меня сюда притащил.

Боярышня обиделась, но спорить не стала.

— Ток вот, боярин, я наблюдаю за тобой с того момента, как ты прибыл в Горки, знаю, зачем ты здесь. Знаю про твою спутницу, что сейчас в перстне, и наверняка уговаривает меня не слушать. Про Братину, мне многое известно. Я только не выяснил, кто ты и откуда. Но это не важно. Тебя отметил сам Сварог. Впереди война, большая война. И ты поведешь людей в последний поход на тьму. И либо мы победим, либо исчезнем.

— Ну что ж, твоя осведомленность, Орислав, достойна восхищения. Ты хочешь мне что-то предложить?

— Да. Ты передашь боярину Рысеву предложение вольцев — наши условия прекращения войны, которой почти три сотни лет. Он передаст их совету бояр.

— А дальше?

— Дальше мы заключим мир, так предначертано, и ты получишь в свою армию чуть больше пяти сотен ведунов, и чуть больше простых людей, которые прекрасно умеют обращаться с оружием. Они, конечно, не воины, и не умеют ходить строем, но они отлично стреляют и готовят засады.

— Что думаешь? — поинтересовался Воронцов у Юлии.

— Не знаю. Он не врет, я чувствую это. Боги, неужели можно остановить эту войну?

— Все можно остановить, — философски заметил Константин, — была бы воля обоих сторон и умение договариваться. Это будет нелегко, но пять сотен ведунов — неплохое начало. Крови между вами много, но вольцы решили предложить мир и прекратить борьбу, они понимают, что грядет. Надеюсь, это поймут и бояре.

— Хочу верить, — ответила Юлия. — Хочу верить.

— Не сомневайся, Константин, — прервал их диалог Орислав, — это не потребует от тебя ущерба твоей чести. Даже, если ты откажешься быть посредником, я все равно отпущу тебя. Сварог не простит, если я причиню тебе вред. Поверь, мне ничего не стоит убить тебя, несмотря на все твои умения и защитников. Я мог убить тебя в ту же секунду, как ты тут появился, и стоял посреди поляны, вертя головой, мне бы даже с этой лесенки не пришлось вставать. Я знал каждый твой шаг. Это не угроза, я просто рассказал тебе о своих возможностях.

— Я понял, — ответил Константин, от его собеседника веяло силой. — А если мир не будет заключен?

— Будет, так предначертано. Все, что должно было сойтись для этого, сошлось. Это уже почти свершилось, осталось сделать шаг. Но даже, если все