Видение неравенства: От Французской революции до конца Холодной войны - Бранко Миланович

class="empty-line"/>

Ecce homo", - воскликнул Томас де Квинси, читая первую главу "Принципов политической экономии". Многие экономисты на протяжении последующих двух столетий, читая этот тонкий и изящный том, испытывали, по сути, ту же реакцию. Рикардо продолжает очаровывать еще долгое время после публикации "Принципов", и, вероятно, это очарование сохранится еще долгое время. Это очарование связано с простой, мощной и элегантной моделью, которую создал Рикардо. По сути, это математическая модель, но описанная словами и объясненная с ясностью (хотя и не полностью свободной от противоречий). Мысль, лежащая в основе модели, логически последовательна и математична. Именно этот аспект "Принципов" привлекал экономистов, особенно после того, как в конце XIX века экономика стала в значительной степени математизированной.

Рикардо возвысил местные проблемы Англии до универсального значения. Кукурузные законы, против которых был направлен его труд, были попыткой экономической защиты, которая повысила стоимость жизни за счет введения тарифов на импортируемое продовольствие. Но, обсуждая эту местную проблему, Рикардо создал основу для теории международной торговли и более четко, чем кто-либо до него, определил три основных социальных класса, которые будут играть столь важную роль в экономике на протяжении еще двух столетий. Смит разделил общество на три класса, но Рикардо отвел этому классовому делению гораздо более важное место в своей системе и поставил конфликт распределения между классами в центр внимания. Конфликт, который был реальным, но чьи последствия не были полностью раскрыты Смитом, здесь стал явным.

Классовая структура Рикардо также отражала состояние развития Англии того времени. Неудивительно, что три класса, игравшие такую большую роль у Рикардо, в течение следующего полувека объединились в трудах Маркса только в два: капиталистов и рабочих. Земельные собственники становились все менее значимыми в численном и финансовом отношении по мере роста числа промышленников. Земля стала просто еще одной формой капитала. Таким образом, лендлорды были в конечном итоге включены Марксом в категорию капиталистов-землевладельцев tout court. Однако в Англии времен Рикардо они играли большую политическую и социальную роль, поэтому их справедливо считали отдельными от капиталистов.

Однако элегантность подхода Рикардо также заложила семена проблемы, которая впоследствии поразила многие разделы экономической науки: высокий уровень абстракции и упрощения действующих лиц, их интересов и мотивов. Это имело тенденцию затушевывать реальное поведение и уводить экономику в чрезмерно абстрактное русло. Сразу после публикации "Принципов" метод привлек внимание критиков, среди которых был Жан-Батист Сэй:

Пожалуй, вполне обоснованное возражение против г-на Рикардо состоит в том, что он иногда рассуждает на основе абстрактных принципов, которым он придает слишком большое обобщение. Утвердившись в гипотезе, которую невозможно оспорить, поскольку она основана на наблюдениях, не подвергаемых сомнению, он доводит свои рассуждения до самых отдаленных последствий, не сравнивая их результаты с результатами реального опыта.

Эту же тенденцию позже раскритиковал Йозеф Шумпетер, назвав ее "рикардианским пороком".

Он ... нагромождал одно упрощающее предположение на другое, пока, действительно решив все с помощью этих предположений, у него не осталось лишь несколько агрегированных переменных, между которыми, учитывая эти предположения, он устанавливал более простые односторонние отношения, так что в итоге желаемые результаты получались почти как тавтологии".

Рикардо по-прежнему присутствует в современной экономике как в методологическом плане, так и благодаря своим открытиям во многих областях, но в первую очередь в области международной торговли, фискальной политики и роли технического прогресса. Он также, как я буду утверждать, был первым человеком, который объединил темы распределения и экономического роста. Рикардо считал распределение, а точнее, "правильное" распределение доходов между классами, предпосылкой экономического роста.

В отличие от Смита, путешествия и интерес Рикардо к миру были ограничены. Он никогда не жил за границей в течение длительного времени, как взрослый человек, что совершенно не похоже на опыт Маркса, постоянного изгнанника. Рикардо почти не путешествовал за пределами Англии и нескольких стран континентальной Европы и не проявлял особого интереса к остальному миру, по крайней мере за пределами чисто прагматического интереса к иностранным делам и иностранным биржам, который помог ему стать чрезвычайно богатым биржевым дельцом. В его работе не так много ссылок на другие места. В ней есть Франция, Голландия (страна, из которой эмигрировал его отец и куда он был отправлен в возрасте одиннадцати лет, чтобы два года пожить у родственников). Упоминаются Америка, Испания, Россия, Польша и Португалия (откуда эмигрировала его семья по линии отца), но лишь в качестве удобных примеров, которые Рикардо хотел привести, а не потому, что он был особенно заинтересован в них или знаком с их проблемами. В большинстве его упоминаний о зарубежных странах их названия можно заменить буквами - A, B и C - и мало что будет потеряно. Когда он путешествовал, то делал это с размахом, поскольку к концу жизни мог позволить себе посетить Европу со своей обширной семьей, как один из старых сеньоров. Он умер внезапно и необычайно рано, в возрасте пятидесяти одного года, от, казалось бы, незначительного, но запущенного недуга.

Интересы Рикардо также ограничивались Англией, где он купил себе место в парламенте в 1819 году, участвовал в многочисленных политических дискуссиях, начал свой интерес к политической экономии с чтения и комментирования Смита, написал несколько памфлетов и был восхищен и любим всеми, кто с ним встречался. За свою жизнь он приобрел огромное состояние благодаря успешной торговле и инвестициям, в том числе, по его собственному признанию, в период между побегом Наполеона с Эльбы и его окончательным поражением при Ватерлоо, когда курс английских государственных ценных бумаг сильно колебался. Возможно, сам Рикардо, хотя он никогда не был тщеславным или самовосхваляющимся, лучше всего описал власть, которой он обладал на рынке:

Нередко один говорил другому: "Мистер Рикардо купил тот-то и тот-то товар или акции, и, будьте уверены, вы не сможете сделать лучше". При таком положении вещей, должно быть, очевидно, что я часто создавал тот самый спрос, который позволял мне избавиться от купленного товара с небольшой прибылью лишь через очень короткое время после этого. В конце концов, моя репутация удачливого спекулянта стала такой, что я иногда считал возможным выходить на рынок и покупать наугад, несмотря ни на что, с хорошей перспективой получить выгоду, быстро распродав товар.

В этом комментарии хорошо выражена динамика, которую Джордж Сорос позже назовет "рефлексивностью".

Когда Рикардо умер в 1823 году, его имущество составляло ₤615 000 - сумма, которая, если воспользоваться одним из определений богатства Адама Смита - что человек богат "в зависимости от количества труда, которым он может распоряжаться", - равнялась годовой зарплате примерно четырнадцати тысяч квалифицированных