Плутовка Ниниана - Мари Кордоньер

Ниниана разглядывала крепкий затылок, склоненный над ее рукой. Темные волосы были гладко зачесаны назад и скреплены бархатной повязкой. Они блестели наподобие воронова крыла, и она с трудом подавила непривычное желание коснуться их пальцами.

— У вас нет права меня задерживать! — возразила Ниниана упрямо.

Как защититься от него, если она не имеет сил сопротивляться ему? Его откровенный ответ вновь лишил ее возможности разумно мыслить.

— Права нет, но есть желание. И потребность вас защищать. Вы, по-моему, не созданы для интриг, в которые втягивает вас высокая повелительница. Берегитесь и избегайте игры, начатой ею против его Высокопреосвященства…

— Это советуете мне вы? Вы, капитан королевской гвардии, согласно собственному признанию, по уши увязший в тех самых интригах?

— Именно потому я это и говорю! Я знаю, как опасны они для жизни. Мысль потерять вас для меня невыносима!

Барон выпрямился, но остался стоять рядом с ней, так что Ниниана оказалась между его высокой фигурой и мраморной стенкой камина. Она опустила ресницы, чтобы избежать его взгляда, но это не спасло ее от реакции на присущую ему привлекательность; на характерный для него аромат душистых трав, исходивший от его одежды; на мужскую притягательную силу, которая, как эхо, отвечала чему-то глубоко запрятанному в ней. И было странно, что она по неизвестной причине полностью подчинялась его власти. Тем не менее Ниниана продолжала возмущенно защищаться.

— Я никому не принадлежу, следовательно, меня нельзя потерять. Ни один человек не имеет права что-либо решать за меня.

Ив де Мариво посмотрел сверху вниз на маленькую головку, в рыжеватые локоны которой была вплетена нить из золотистых жемчужин. Высоко поднятые каштановые пряди подчеркивали нежность худой шеи. Никакое ювелирное изделие не мешало восхищаться прозрачной свежестью кожи, которая сама являлась драгоценностью. Утонченная простота, которую способна использовать лишь весьма искушенная в вопросах моды женщина.

Барон невозмутимо продолжил допрос:

— А как же Анна Австрийская? Вы слушаетесь ее и ставите ради этого на карту свою жизнь и свободу. Такой отваги не требуется от обычной придворной дамы. Теперь мне ясно, почему в начале нашего знакомства у меня возникло впечатление, что я вас где-то видел. До сих пор вы были лишь одной из многих. Что же побудило вас выделиться из круга прелестных дам и вмешаться в политику? Люсьен де Камара? Что вас с ним связывает? Разве вам не известно, что его сердце принадлежит мадемуазель д’Этанже?

Что послышалось ей в его горьких вопросах? Ревность? Она не смела поднять голову из боязни, что он вдруг поймет, что впервые увидел ее вовсе не при дворе. Не упадут ли шоры с его глаз, и не догадается ли он наконец, что она и Норберт — один и тот же человек? Как тогда оправдать этот маскарад, как объяснить, почему она водила его за нос? Как защищаться, не выдавая Люсьена и его поручение? Ей оставалась только одна возможность — но прежнему лгать, чтобы как можно дольше он находился в заблуждении. Нельзя подвергать брата опасности.

И Ниниана дала соответствующий ситуации ответ:

— Я верная служанка королевы. Можете ли вы порицать меня за выполнение ее распоряжений?

— Как вы прекрасны! — прошептал он взволнованно, не обращая внимания на ее риторический вопрос.

— Не говорите ли вы то же самое своей будущей супруге? Разве она не столь же прекрасна?

Ниниана изо всех сил сопротивлялась чарам, грозившим окончательно ее сломить.

Образ Дианы де Камара встал между ними. Захватывающее видение! Барон не подозревал, что и Ниниана очень четко представила себе в этот миг сестру.

— Откуда вы знаете…

— О вашей помолвке? Немало болтовни услышишь среди придворных дам.

Не может быть! У него имелись причины позаботиться о том, чтобы весть о прибытии Дианы не вышла за пределы его дворца, не говоря уже о его намерении жениться на восхитительной юной даме. На своих слуг он мог полностью положиться. Сам он даже при встречах с кардиналом не упоминал о внезапно появившейся невесте. Сначала по одним соображениям, а позже из-за все усиливавшегося желания отложить свадьбу. Покоренный необыкновенной красотой невесты, он совершил ошибку и теперь не представлял себе способа исправить ее, не рискуя честью.

Произошла лишь одна встреча, ускользнувшая от его контроля. Не требовалось большого воображения, чтобы отыскать источник информации: лакей принца. Прав ли он в своих подозрениях? Как обидно, что ему не удалось добиться от Дианы толковых объяснений. Завтра он еще раз попробует поговорить с ней, раз уж Норберт исчез. А он собирался оградить этого юнца от последствий безрассудной отваги…

Движение дамы в дымчатом одеянии вернуло его к действительности. О юном Камара он успеет подумать потом. Сейчас главное — она. Безусловно, эта девушка лгала ему. Но почему? Из тщеславия? Из гордости? Нет! Что-то в ее ясных глазах заставляло его поверить в серьезность мотивов. В дальнейшем придется разобраться в причинах ее обмана. На сей раз у него хватит времени для вопросов. Убежать она уже не сумеет, об этом он позаботится.

— Графиня красива, согласен. Красива, как статуя из античного мрамора, как изумительная драгоценность, — подтвердил он.

— Вот и восхищайтесь этой драгоценностью, а мне позвольте уйти.

Ниниана не смогла скрыть досады в своем голосе. Но как глупо было строить из себя обиженную, ведь она и сама понимала справедливость каждого его слова. Ее сестра обладала притягательной силой, лишавшей мужчин рассудка.

— Ты еще красивей!

Ниниана застыла на месте и от изумления допустила ошибку, встретив его взгляд. В ее глазах он заметил недоверчивость, способность трезво оценивать себя и в то же время возмущение грубой лестью, адресованной ей.

Его смех возмутил ее еще больше, но он обнял ее за плечи и повторил свою фразу, чтобы рассеять все сомнения:

— Ты еще красивей! Кто тебе сказал, что только драгоценные камни и произведения искусства могут восхищать? Ты отрицаешь красоту стремительно текущей реки, грациозность березы, колеблемой ветром, или возбуждающую смелость летящих по небу облаков? Конечно, девушка, на которой я думаю жениться, мила, хорошо воспитана и благородного происхождения, но она не тронула моего сердца. Это сумело сделать создание, которое я сначала охотно бы задушил, а потом полюбил до потери сознания! Вас, сердечко мое! Я люблю вас! Вы можете гордиться тем, что лишили меня сна, покоя и самообладания. При мысли, что я вас больше не увижу, я чуть не сошел с ума!

Разве мечтала она когда-нибудь услышать такое признание в любви? Да еще от мужчины, которого до сих пор читала бесцеремонным, слишком рассудочным и реалистичным. Покоренная его страстными словами, она опустила дрожащие ресницы.