Прекариат: новый опасный класс - Гай Стэндинг

И это высвечивает очередную проблему двадцать первого века. По мере наступления глобальной феминизации все больше женщин несут тройную ношу. Предполагается, что они возьмут на себя заботу о детях и о доме и одновременно будут участвовать в рынке труда, чтобы позволить себе этот «дом», а еще – будут заботиться о престарелых родственниках, которых становится все больше.

Из-за того что женщины всегда выполняли бо́льшую часть работы по уходу, этому не уделялось внимания в экономической статистике и социальной политике. В двадцатом веке дошло до полного абсурда, когда работу по уходу за другими вообще не считали работой. Либеральная риторика мало помогала. Уход за другими, как правило ограниченный пределами семьи, относился к частной сфере, тогда как труд – к общественной.

Поскольку считалось, что общественная сфера дает больше свободы, значит, нужно как можно больше женщин отправить трудиться – для раскрепощения. Так уровень экономической активности женщин стал мерилом освобождения (Sen, 1999).

Это хорошо для среднего класса, женщин с высшим образованием, которые могут рассчитывать на штатную занятость с перспективой карьерного роста. Но большинство женщин, стоящих у сборочного конвейера, строчащих на швейной машинке в тускло освещенной мастерской или сидящих за кассой от смены до смены, вряд ли скажут вам, что работа – это освобождение. Для них это скорее часть тройной нагрузки, ведь обычно женщина «в свободное время» должна еще заботиться о детях и ухаживать за престарелыми родственниками.

То, что женщины могут получить работу, действительно большое достижение. Но победа дается дорогой ценой – платить за это приходится самим женщинам, а отчасти и мужчинам. По большей части это временные, тупиковые должности, с частичной занятостью, без каких-либо карьерных перспектив. И все же правительства настаивают на том, чтобы женщины их занимали.

В Великобритании более 40 процентов трудящихся женщин работают неполный день, получая за час меньше, чем могли бы при штатной работе. В 2009 году правительство предложило помощь женщинам, работающим в штате полный день, при переходе на частичную занятость – посредством субсидий, делая акцент на гибкость труда. Начали составлять национальную базу данных по должностям с частичной занятостью, имея в виду «сидящих дома» матерей, которые хотели бы «вернуться к работе», и объявили о готовящихся мерах, которые поспособствуют тому, чтобы одинокие родители с маленькими детьми искали «работу».

В Германии, как и во Франции, женщины составляют до 80 процентов всех штатных работников, а зарабатывают они на четверть меньше, чем мужчины. Женщинам с детьми затруднительно работать полный день: нужно отводить детей в ясли и детский сад, делать покупки для семьи. Правительство Меркель предложило «родительские деньги» – связанное с зарплатой пособие, позволяющее каждому родителю брать до 12 месяцев отпуска. Но консерваторы в правительстве настояли на том, чтобы продление срока по уходу за детьми сопровождалось новым пособием – Betreuungsgeld, которое выдается только матерям, если они сидят дома с детьми. Это несправедливо – ведь есть женщины, которые хотят (или которым приходится) работать, пока они присматривают за детьми, а их этого пособия лишают.

По мере того как женщины пополняют ряды прекариата, выполняя традиционную роль – матери при маленьких детях и новую – сиделки при пожилых родственниках, все больше женщин становятся главными «добытчиками» в семье. И не только потому, что среди них все больше матерей-одиночек или просто одиноких. Гендерные роли тоже меняются. В США образованных женщин по сравнению с мужчинами стало больше, а в возрастной группе 30–44 года женщин с высшим образованием даже больше, чем мужчин. В 1970 году только 4 процента замужних женщин зарабатывали больше, чем их мужья, теперь это каждая из пяти. Так как большинство людей выбирают спутника жизни в пределах группы с примерно одинаковым образованием, много зарабатывающий мужчина с большей вероятностью женится на много зарабатывающей женщине, что усиливает неравенство между семьями. Но хотя много говорят и пишут о преуспевающих дамах, женщин, которые зарабатывают больше, чем их спутники, мы с большей вероятностью найдем в семьях с низким доходом – в прекариате.

Женщины все чаще становятся «добытчиками», «кормильцами» семьи. В Великобритании это объясняли тем, что мужчины уже не так стремятся участвовать в карьерной гонке, как раньше, а многие выбывают из нее из-за неудачи – и становятся «домохозяевами». В 1960 году только 4 процента женщин в возрасте от 16 до 60 лет зарабатывали больше, чем их спутники жизни. К 2009 году в США каждая пятая женщина – а всего 2,7 миллиона – называла себя «добытчицей в семье» (National Equality Panel, 2010). Примерно 214 тысяч мужчин ответили, что не ходят на работу, потому что присматривают за семьей или за домом, – скачок на 80 процентов за 15 лет. Тем временем число женщин, сказавших такое о себе, уменьшилось с 2,7 миллиона до 2 миллионов, то есть почти на четверть. Роб Уильямс (Rob Williams), руководитель влиятельной организации – британского Института вопросов отцовства – так прокомментировал ситуацию: «Сама идея, что мужчина должен быть кормильцем семьи, рушится. По сравнению с 1970-ми мужчины стали более свободными и стало больше таких, кто не хочет делать карьеру, а хочет проводить больше времени с детьми» (Barrow, 2010).

Однако чаще мужчина и женщина вынужденно меняются ролями. При каждой последующей рецессии безработица среди мужчин возрастала сильнее, чем женская безработица, а доля работающих женщин увеличивалась. Действительно, вслед за кризисом 2008 года настал уникальный момент. В 2010 году впервые в истории женщины в США занимали половину всех рабочих мест в стране.

Великая рецессия ударила в первую очередь по мужчинам. От безработицы пострадало больше мужчин, чем женщин, поскольку исчезали основные рабочие места – промышленного рабочего класса. В США доля трудоустроенных мужчин снизилась до 70 процентов в 2009 году, достигнув самого низкого уровня с 1948 года, когда начали вести такую статистику. К 2010 году каждый пятый мужчина-американец в возрасте от 25 до 55 лет был безработным. В 1960-е 95 процентов мужчин этой возрастной группы имели работу. В странах Евросоюза три четверти рабочих мест, созданных с 2000 года, заняли женщины.

Как ни странно, возросшая «общественная» вовлеченность женщин в экономику все чаще сопровождалась боязнью неудач из-за нестабильности разного рода. Это явление получило жутковатое название «синдром побирушки» – страх оказаться на улице из-за неудач с работой. В 2006 году исследование страхования жизни показало, что 90 процентов американских женщин не чувствуют себя уверенно в финансовом отношении и почти половина опрошенных сказали, что «ужасно боятся стать побирушкой». Причем это распространялось и на женщин с годовым доходом свыше 100 тысяч долларов. Еще больше женщин признали, что испытывают обеспокоенность из-за денег. Как заметила одна из опрошенных: «Внутреннее ощущение, что ты как побирушка, морщинистая, неухоженная, – это не шутка. Это самое ужасное из того, что можно представить в будущем». И такое происходило в ведущей экономике мира. А после кризиса стало еще хуже.

Как правило, во многих официальных исследованиях также не учитывается та область прекариата, которая всегда была женской, – секс-услуги. А это миллионы женщин во всем мире – многие попадают в эту группу не по своей воле, кого-то нужда заставляет, кто-то добровольно выбирает такой образ жизни по той или иной причине. В области секс-услуг тоже существуют классовые различия, и те, кто оказался «на дне», влачат типичное существование прекариата: сдают свое тело внаем без всякого контроля со своей стороны. То, что их объявляют вне закона и не признают за ними прав, только подчеркивает их бедственное положение.

А что же можно сказать о мужчинах, попадающих в прекариат? Тут причины совсем другие. И может быть, самая главная – приспособление. Ощущение нестабильности, неуверенности вызвано страхом потерять то, что имеешь. Все больше мужчин оказываются в таком положении – по сравнению с их собственным прошлым, с предыдущими поколениями мужчин, с надеждами и ожиданиями, внушенными им семьей и обществом. По мере того как прекариат растет и карьерные должности исчезают, «потеря лица» сопровождается потерей дохода и связанных с ним внешних атрибутов статуса. Когда мир создает незащищенный труд, мужчины, рассчитывающие на стабильность и карьерный рост, рискуют оказаться разочарованными. Более того, демонтаж профессиональных сообществ и отмена старых понятий о профессиональной карьере приводят к так называемой статусной фрустрации, когда мужчины, сталкиваясь с суровой реальностью, осознают, что их карьера порушена.

«Мужественность» под угрозой?

Хотя мужчины и женщины в прекариате сталкиваются с совершенно разными проблемами, активная часть прекариата пополняется за счет групп нетрадиционной сексуальной ориентации. Это объясняется просто. Геи и лесбиянки чувствуют себя неуверенно в обществе, где нормой считается гетеросексуальное поведение и стандартная нуклеарная семья. Но есть и другие трудности, связанные с развитием рынка труда. Феминизация труда сказывается на традиционном представлении о мужественности и женственности. В частности, социологи давно уже обеспокоены тем, что молодые мужчины становятся более отчужденными и аномически деморализованными.