Оболганная победа Сталина. Штурм Линии Маннергейма - Баир Иринчеев

На протяжении всего боя пулеметы «Поппиуса» и «Миллионника» били без передышки: гарнизон «Поппиуса» расстрелял 20 000 патронов, а пулеметчики из «Миллионника» выпустили по советской пехоте 40 000 патронов.

Капрал Тойво Ахола, 3-я рота 15-го пехотного полка:

«…Наступило воскресенье, 17 декабря 1939 года. Уже в семь утра артиллерийский огонь противника возрос до невиданной ранее интенсивности… Наступление должно было начаться по обе стороны дороги от Каук-ярви по почти безлесому песчаному полю. Обзор поля боя с наших позиций был достаточно хорошим, по крайней мере на пятьсот метров. Перед нашими позициями были тогда еще достаточно целые заграждения из колючей проволоки и противотанковые надолбы. Это были самые слабые и скромные противотанковые заграждения, которые я когда- либо видел. Причиной их слабости было отсутствие природных камней в этом районе. Ко всему прочему надолбы были сделаны из красноватого гранита, который рассыпался в крошку от одного попадания танковой пушки.

Артиллерийский обстрел наших позиций был перенесен в глубину (точно по уставу!) и на наши позиции обрушилась вся мощь вооруженных сил Советского Союза. Игры кончились, все было всерьез. Мы тоже были готовы оказать непрошеным гостям прием. Около пятидесяти танков шли на фронте в полкилометра, из них самые большие были восемь метров длиной, три шириной, и три высотой. Они достаточно быстро продвигались по ровному полю и вели беспрерывный огонь из пушек и пулеметов, несмотря на то что их огонь на ходу был неточным. За танками в несколько эшелонов шло огромное количество пехоты. Хотя земля была уже покрыта снегом, у русских еще не было белых маскхалатов. Для нас это было явным преимуществом, было очень хорошо видно, куда стрелять. Наша артиллерия сделала несколько залпов по наступающей на нас массе, но, чтобы добиться хоть какого-то эффекта, надо было выпустить в десять раз больше снарядов!

Наши противотанкисты сумели «усыпить» несколько танков на нейтральной полосе, какой-то танк подорвался на мине, но их и после потерь было достаточно. Самые храбрые танкисты перевалили через траншеи и направились к нам в тыл. Другие танки стали целенаправленно сровнивать с землей заграждения из колючей проволоки, третьи остановились и начали делать проходы в надолбах. Танки, которые ушли к нам в тыл, оказались в невыгодном положении, и на них сразу набросились наши охотники за танками. Из танка достаточно плохой ближний обзор, и храбрый солдат, спрятавшийся в воронке или ячейке с противотанковой гранатой или бутылкой с зажигательной смесью, — опасный противник для танка.

Огонь нашего стрелкового оружия сумел остановить пехотный штурм, длившийся несколько часов. Темные неподвижные бугорки — тела наших противников — усеяли широкое поле боя. Их было ужасно много. К вечеру с нейтральной полосы стали слышны крики и стоны раненых, среди которых отчетливо было слышно «Товарищ санитар!»… Пара-тройка танков, прорвавшихся к нам в тыл, сумела вернуться обратно на свои позиции…

…Командир третьего взвода нашей роты фенрик Мюллюля погиб в бою, вместе с ним погибли по крайней мере из тех, кого я знаю, младшие сержанты Эскола и Хонкала, а также рядовые Турве, Вахермо, Кауримо и Ярвинен. Раненых в нашей роте было около пятнадцати человек. Для меня день тоже был особым, так как работой в тот день было уничтожить как можно больше живых существ, носящих название Homo Sapiens».

Комбат Ауно Куири отправился на передовую сразу после получения донесения о танковом прорыве. Пройдя всего 50 метров в сторону передовой, он столкнулся с 5 советскими танками, и был вынужден укрыться в блиндаже по соседству, где и отсиживался до наступления темноты. Таким образом, комбат выбыл из игры до вечера, и никто в батальоне не знал, где он находится. Слух о смерти комбата молниеносно распространился среди офицеров. Советские танки окружили КП батальона и КП 3-й роты, наведя орудия и пулеметы на двери. Фенрик Иханиеми из третьей роты, пытавшийся выскользнуть из блиндажа и уничтожить советские танки гранатами, был убит на месте. Штабные офицеры начали жечь секретные документы и приготовились к худшему.

Однако к вечеру ситуация изменилась. В дневном бою 255-й стрелковый полк понес высокие потери, управление подразделениями было нарушено, и батальоны полка не предприняли попыток продолжить наступление в глубь финской обороны. Это оказалось роковой ошибкой. К вечеру финны восаановили управление батальоном и приготовились к проведению контратаки.

Советские танки удерживали позиции в финском тылу до наступления темноты, подавая сигналы ракетами и гудками, призывая пехоту продолжить наступление. Когда стало понятно, что пехота не собирается продолжать наступление, танки направились на исходные позиции. На обратном пути большая часть танков была подбита финнами. Всего финны оценивают советские танковые потери за 17 декабря в 22 или 23 танка из 35, что прорвались на финские позиции. Один танк Т-28 на обратном пути застрял в ходу сообщения в опорном пункте Кетола и был покинут экипажем. Очевидно, до этого танк подобрал экипаж другого подбитого танка: всего в танке было 9 человек. Один танкист 98 был убит в люке башни, трое успели добежать до колючей проволоки, один был убит на крыше соседнего финского блиндажа, и четверо танкистов были взяты в плен. В темноте финны не успели отобрать у пленных оружие, и один из танкистов предпочел смерть плену — по пути в финский блиндаж он застрелился. Оставленный экипажем танк Т-28, полностью исправный, финны к концу декабря отбуксировали в тыл.

О ситуации вечером 17 декабря 1939 года вспоминает командир роты лейтенант Ойва Поррас:

«Солдаты упорно удерживали свои позиции и оставались в окопах. Иногда им приходилось отступать перед танками противника из окопов в ходы сообщения. Хотя огнеметные танки мы все видели впервые, и их устрашающие потоки огня закоптили и сожгли у многих солдат белые маскхалаты, никакой паники не было. Все понимали, что окопы давали нам лучшее укрытие от огня противника и в них было лучше вести бой.

С наступлением темноты мы отбили потерянный участок нашей траншеи. К нашему удивлению, сопротивление на этот раз было гораздо слабее, чем днем. Сначала мы давали очередь из автомата, затем в противника летели ручные гранаты, и после этого мы легко продвигались вперед. Траншеи, оставшиеся нам после солдат противника, были завалены, и мы видели, как танковые экипажи покидали свои машины. Очевидно, они отступали в большой спешке, так как оставили большое количество различного снаряжения и вооружения. Мы немедленно опустошили много брошенных танков. К танку, подбитому перед нашими заграждениями, мы не добрались. Хотя танк был и подбит, противник использовал его в качестве огневой точки. Только через пару суток он был уничтожен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});