Конец веры.Религия, террор и будущее разума - Сэм Харрис

Труд (или сражение) ради Аллаха утром или после полудня лучше всего мира и того, что в нем. День и ночь, проведенные в битве в передних рядах, лучше, чем месяц поста и молитвы.

Ни один из умерших, который обретает дары Аллаха (в ином мире), не желает вернуться в этот мир, хотя бы ему обещали весь мир и то, что в нем, кроме мученика, который, взирая на превосходство мученичества, хотел бы вернуться в этот мир, чтобы снова отдать жизнь (за Аллаха).

Если умирает человек, не принимавший участия в сражении, он умирает как бы в неверии.

Рай находится в тени мечей[127].

Можно найти много подобных речений, и исламисты регулярно ссылаются на них, чтоб оправдать борьбу с неверными и отступниками.

Нет сомнений в том, что исламу присущ воинственный дух, хотя в Коране можно найти несколько мест, которые, похоже, запрещают применять насилие без разбора. Ведущие джихад не должны нападать первыми (Коран 2:190), потому что «Аллах не любит нападающих». Но этот запрет никому не связывает рук. На фоне долгой истории конфликта между исламом и Западом любой акт насилия против неверных можно подать как действие в защиту веры. Недавняя американская кампания в Ираке дает оправдание любым действиям мучеников, ведущих джихад против «друзей сатаны», на несколько десятилетий вперед. Льюис отмечает, что во время войны за Бога верному предписано не убивать женщин, детей и стариков, если того не требуют цели самозащиты, но и здесь с помощью хитрого толкования понятия самозащита воинствующие мусульмане могут обойти данное ограничение. А важнее всего то, что благочестивый мусульманин твердо верит в рай и в мученичество как средство для достижения рая. Он также не задумывается о том, насколько мудро и разумно убивать людей ради веры. В исламе только «умеренным» остается рвать на себе волосы, потому что в целом доктрина ислама однозначна: обращай, покоряй или убивай неверных, убивай отступников, завоевывай мир. Императив завоевания мира выглядит особенно любопытно на фоне того факта, что мусульмане постоянно обвиняют Запад в грехе «империализма»:

Слово «империализм» постоянно повторяют на Ближнем Востоке и в мусульманском мире, говоря о Западе. Здесь это слово имеет особое звучание. Его никогда не употребляют, если речь идет о великих мусульманских империях — первой, основанной арабами, или последней, созданной турками, завоевавшими большие территории с огромным населением и присоединившие их к дому ислама. Это воспринимается как совершенно законная вещь, когда мусульмане завоевывают Европу и порабощают европейцев, давая им возможность (конечно, без применения насилия) принять истинную веру. Но когда европейцы покоряют мусульман и, что еще хуже, сбивают их с пути, — это великое преступление и большой грех. Как это видят мусульмане, обращение других в ислам есть благодеяние для обращенных и добродетель обращающих. В то же время мусульманский закон считает обращение в иную веру отступничеством, за которое следует казнить и сбившегося с пути, и того, кто его «совратил», здесь закон совершенно ясен и однозначен. Когда мусульманин отвергает ислам, даже если он возвращается к своей прежней религии, его надлежит предать смерти[128].

Нам еще придется поговорить об отступничестве. Пока же заметим, что слова Льюиса о ненасильственном обращении в ислам несправедливы в данном контексте. Коран действительно в чем-то поддерживает «умеренных» мусульман. Там сказано: «Нет принуждения в религии» (Коран 2:256). Однако, если мы почитаем другие части Корана или вспомним об истории ислама, нам станет понятно, что эти слова не дают слишком надежной опоры для мусульманской веротерпимости. Во-первых, терпимость ислама распространяется только на иудеев и христиан — на «народы Книги», — тогда как вера буддистов, индуистов и прочих идолопоклонников для мусульман настолько порочна, что с ней можно не считаться[129]. Но даже «народы Книги» должны были таить свою веру и «смиренно» платить десятину (джизья) мусульманским правителям. Фарид Закария[130] (как и многие другие авторы) отмечает, что евреи веками жили в мусульманских странах относительно благополучно — но это можно назвать благополучием лишь на фоне ужасов их жизни в теократических христианских обществах. На самом деле в доме ислама евреи постоянно подвергались унижению и переживали погромы. Это было нечто вроде апартеида: евреям запрещали носить оружие, выступать свидетелями на суде и ездить на лошадях. Их обязывали носить особую одежду (желтый отличительный символ был придуман вовсе не в нацистской Германии, но в Багдаде) и не заходить на определенные улицы и в некоторые здания. Они должны были (за нарушения этого правила полагалось физическое наказание вплоть до смертной казни) держаться слева (с нечистой стороны) от мусульман, опустив глаза. В некоторых арабских странах дети мусульман, увидев евреев, обычно швыряли в них камни и плевали на них[131]. Кроме всего этого, в мусульманских странах постоянно происходили массовые убийства евреев и погромы: в Марокко (1728, 1790, 1875, 1884, 1890, 1903, 1912, 1948, 1952 и 1955), в Алжире (1805 и 1934), в Тунисе (1864, 1869, 1932 и 1967), в Персии (1839, 1867 и 1910), в Ираке (1828, 1936, 1937, 1941, 1946, 1948, 1967 и 1969), в Ливии (1785, 1860, 1897, 1945, 1948 и 1967), в Египте (1882, 1919, 1921, 1924, 1938-39, 1945, 1948, 1956 и 1967), в Палестине (1929 и 1936), в Сирии (1840, 1945, 1947, 1948, 1949 и 1967), в Йемене (1947) и т. д.[132] Жизнь христиан под властью ислама была куда спокойнее.

Согласно исламской доктрине веротерпимости, всех, кто не исповедует ислам, надлежит подчинять (в политическом и экономическом смысле), обращать или казнить. И тот факт, что мусульманский мир в его истории никогда не был и, возможно, никогда не станет единым, не мешает мусульманам мечтать о гегемонии. Ибо «закон мусульманского государства должен приводить всех в послушание откровению»[133].

Закария говорит, что мусульмане, живущие на Западе, обычно толерантно относятся к иным представлениям. Попробуем временно согласиться с этим утверждением — несмотря на то, что многие западные страны сегодня становятся «рассадниками агрессии ислама»[134]. Но прежде разговора о мусульманской терпимости нам стоит спросить себя о том, как мусульманская нетерпимость проявляется на Западе. Даже самым радикальным меньшинствам приходится терпеть окружающих. Любые террористы и революционеры большую часть жизни выжидают своего часа, приспосабливаясь к внешнему миру. Нам не следует смешивать такую «терпимость» - политическую, экономическую и временную — с либерализмом.

Льюис говорит, что «мусульмане не готовы отдать ни клочка той земли, что однажды была завоевана исламом»[135]. К этому можно добавить еще кое-что: ни один клочок ума, завоеванный исламом, невозможно вернуть назад — поскольку, как говорит Льюис, за отступничество наказывают смертью. Нам стоит поразмышлять об этом факте — это такой феномен нетолерантности, который не по зубам либеральным толкователям Корана. В доме ислама человека, который слишком многое узнает о мире — так что он начинает сомневаться в главных доктринах, — нужно лишить жизни. Если в XXI веке кто-то отвергает мусульманство — даже если он побыл правоверным всего лишь один час, — по исламским законам, которые распространены повсеместно, его следует убить. Сам Коран только лишь описывает то наказание, которое ждет отступников в мире ином (Коран 3:86—91), зато Хадисы говорят о том, как надо осуществлять справедливость в этом мире: «Если кто меняет свою веру, убей его». Здесь нет никаких метафор, и никакое либеральное толкование не в силах скрыть смысл этого призыва. Конечно, мы можем сказать, что подобных слов нет в самом Коране, но на практике вся жизнь мусульман опирается на Хадисы. Поскольку верные толкуют Коран именно в свете Хадисов, многие мусульмане приписывают Хадисам еще больший авторитет[136]. Хотя некоторые либеральные юристы говорят, что надо наказывать отступника смертью лишь в том случае, когда он поносит ислам, сама смертная казнь не воспринимается ими как слишком суровое наказание. Если даже мусульмане не практикуют подобные меры, в целом они признают их законность. Вот почему ни один разумный мусульманин не протестовал тогда, когда аятолла Хомейни предложил награду за убийство Салмана Рушди. Многие западные люди удивлялись тому, что «умеренные» мусульмане не осудили эту фатву публично. Ответ на этот вопрос дает само учение ислама, так что в справедливости подобных приговоров не сомневается даже Кэт Стивенс, певец в стиле фолк западного происхождения (которого сейчас зовут Юсуф Ислам)[137].

Как мы уже видели, подобная нетолерантность свойственна также христианству и иудаизму — однако это явление не встречается уже несколько столетий. В исламе же это происходит сегодня: если, желая свободно исследовать мир, ты открыл не ту дверь, твои собратья обязаны тебя за это убить. Не удивительно ли, что при этом мусульмане любят повторять слова об «отсутствии принуждения в вере»?