Последняя бурская война - Генри Хаггард

Пару раз на постоялый двор заезжали буры и грозились перестрелять нас, но поскольку нам было дано распоряжение действовать только в том случае, если жизни угрожает реальная опасность, то мы не обращали на них внимания. Офицер, прибывший мне на смену, не успел пробыть там и двух дней, как на их отряд напала огромная толпа вооруженных буров, которые погнали их назад в Преторию и от которых им удалось уйти только благодаря резвым скакунам.

Между тем буры подходили все ближе к городу, пока наконец не расположились лагерем в шести милях от него, практически блокировав все подходы. Деловая жизнь в городе замерла, дома превращались в крепости, военные, а также лица из многочисленных добровольческих отрядов занимали наиболее выгодные позиции. Здание, в котором в мирное время размещалась правительственная конюшня, досталось в распоряжение Преторийской коннице, и, несмотря на то что нам, несомненно, оказали высокую честь, я должен честно признаться, что моих сил едва бы хватило даже на один месяц пребывания в конюшне, которую не чистили в течение ряда лет. Тем не менее, углубив колодцы и воздвигнув бастионы с площадками для стрелков, мы превратили ее в превосходную крепость, правда, уязвимую для артиллерии. Мы выставляли ночной дозор, так как больше всего боялись нападения ночью, но в целом, все меры были приняты для того, чтобы отразить атаку, которую мы ждали ежечасно, и мне кажется, что только благодаря такому состоянию боевой готовности нападения не произошло.

Пока шел митинг, накаливший страсти до такого предела, что война уже казалась неизбежной, сэр Бартл Фрер прибыл в Преторию, где провел несколько бесед с бурскими лидерами, в ходе которых они продолжали выдвигать требования о своей независимости, не идя ни на какие уступки. После долгих дебатов совещание было прервано, правда, без призыва взяться за оружие. Однако в ходе этого совещания его участники взяли на себя ряд правительственных полномочий, вплоть до введения чрезвычайного положения в стране. Основная причина отказа от дальнейшего участия в работе совещания заключалась в том, что война с зулусами приближалась к концу, а бурские лидеры понимали, что в связи с этим у англичан в скором времени появится достаточно сил, чтобы сломить всякую попытку вооруженного восстания; кроме того, они также отлично понимали, что очень долго не может все сходить им с рук. В течение почти двух месяцев буры безнаказанно нарушали законы страны, угрожали войной и смертью верным подданным ее королевского величества и довели страну до состояния хаоса и анархии. Этот урок не прошел для них даром, однако после этого они затаились в ожидании лучших времен.

На прощальном обеде, устроенном в его честь в Почефструме, сэр Бартл Фрер воспользовался возможностью и заверил лояльно настроенных граждан страны в том, что Трансвааль навсегда останется английским протекторатом.

А тем временем «в Египте появился новый фараон» в лице сэра Гернета Уолсли, и 29 июня 1879 года он уже ставит в известность об этом сэра О. Лэньона, не забыв выразить простым и понятным языком свое несогласие с проводимой им политикой по отношению к Секукуни, надеясь, что «в будущем будут выполняться только его распоряжения».

Закончив приготовления для наведения порядка в Зулуленде, сэр Гернет отправляется в Преторию, где после принятия присяги энергично берется за исполнение обязанностей губернатора. Должен заметить, что, занимаясь проблемами Трансвааля, он проявил рассудительность и превосходное понимание нужд страны, главным образом, необходимости жестких форм правления; а все дело, как мне кажется, заключалось в том, что, пользуясь большой популярностью у английских властей на родине, он чувствовал, что может заручиться их поддержкой во всех своих делах — привилегия, недоступная для большинства губернаторов, которые никогда не знают, что готовит им день грядущий, ведь вас легко могут вышвырнуть за борт корабля, как ненужный балласт во время кораблекрушения.

Сэр Гернет начал с того, что обратился с воззванием к народу. Вот его слова: «В связи с тем, что, несмотря на неоднократные заверения полномочного представителя ее величества на этой территории в незыблемости установленного порядка, среди отдельных подданных ее величества возникли неуверенность и опасения по поводу намерений правительства ее величества в отношении поддержания порядка в стране и сохранения суверенитета на всей территории Трансвааля. В связи с возникшей необходимостью устранить раз и навсегда причины, вызывающие эту неуверенность и опасения, я сейчас, от имени и по поручению ее величества королевы провозглашаю и довожу до сведения всего населения страны, что территория Трансвааля по воле и решению правительства будет отныне и навечно являться составной и неделимой частью доминионов ее величества в Южной Африке».

Увы! Подход сэра Уолсли к оценке этого торжественного воззвания, произнесенного от имени ее величества, чье слово до сих пор считалось священным, существенным образом отличается от подхода м-ра Гладстона и его правительства.

Боевые действия сэра Г. Уолсли против Секукуни оказались весьма успешными и представляли собой одну из самых превосходно организованных военных кампаний, которые когда-либо имели место в Южной Африке. Был нанесен один удар, один единственный, но он был сокрушителен. Безусловно, секрет успеха заключался в численном превосходстве его армии, но не только в этом; важную роль в подобного рода кампаниях играет грамотное осуществление управления войсками, особенно в условиях, когда приходится иметь дело с туземцами. Издержки, связанные с проведением данной кампании, не считая прочих военных расходов, составили свыше 300 тыс. фунтов.

Еще один верный шаг, предпринятый сэром Гернетом, заключался в том, что им были сформированы исполнительный и законодательный советы, для чего в ноябре 1880 года с Даунинг-стрит была отправлена жалованная грамота. Тем временем буры, игнорируя последнее воззвание, по их мнению мало отличающееся от всех остальных, провели очередной массовый митинг, на котором они продвинулись на шаг вперед, объявив о созыве правительства, которое должно было вступить в сношения с английскими властями. Они прекрасно усвоили, что отныне могут поступать так, как им заблагорассудится, не неся при этом никакой ответственности, правда, при условии воздержания от таких крайних мер, как расправа с англичанами. Однако им еще предстояло убедиться, что они способны пойти даже на это. По окончании митинга слова благодарности были направлены в адрес «м-ра Леонарда Кортни из Лондона и других членов английского парламента». Бурские лидеры поступили мудро, взявшись за обработку м-ра Кортни из Лондона.

После митинга были арестованы по обвинению в измене один из ведущих лидеров Преториус и секретарь Бок. Началось предварительное следствие по их делу; но поскольку государственный секретарь, сэр М. Хикс Бич, вел себя очень робко и нерешительно во время следствия, а местные власти сомневались в поддержании приговора, то обвинение так и не было вынесено, что принесло больше вреда, чем пользы, поскольку лишний раз указало на политическое бессилие правительства. Вскоре после этого сэр Уолсли меняет свою тактику и вместо заключения Преториуса в тюрьму предлагает ему место в исполнительном совете с соответствующим жалованием. Это был более разумный ход, поскольку Преториус тут же клюнул на приманку, заявив о своей готовности войти в состав правительства, правда, через некоторое время, потому что в тот момент он не мог этого сделать открыто, иначе потерял бы свое влияние среди тех, кого впоследствии бурские лидеры собирались с его помощью привлечь на свою сторону. Однако похоже, что м-р Преториус так и не вошел в состав исполнительного совета, вероятно, по причине боязни общественного мнения.

В декабре 1879 года перед бурами открылись новые перспективы, так как в наступление перешел м-р Гладстон, который в ноябре месяце выступил с резкой критикой политики правительства консерваторов. Эти мидлотианские25 идеи проникли во все уголки земного шара, но я беру на себя смелость заявить, что больше всего от них пострадала Южная Африка; во всяком случае они раньше всех принесли здесь свои плоды. Не следует полагать, однако, что м-ра Гладстона на самом деле беспокоила судьба Трансвааля или его независимость, когда он поливал грязью правительство консерваторов, обвиняя его в актах беззакония и произвола, выразившихся в аннексировании независимого государства. Напротив, поскольку в то время он открыто не выступал против аннексии (когда лорд Кимберли заявил, что, по всей видимости, она неизбежна), а придя к власти, отказался отменить ее, можно предположить, что на самом деле он ее поддерживал или, по крайней мере, рассматривал как неизбежное зло. Как бы то ни было, для лошади годится любой кнут, а Трансвааль оказался излюбленной темой для дискуссии, когда необходимо было покритиковать правительство. Ему было неизвестно или же безразлично, какой эффект могли произвести его небрежно брошенные фразы на невежественных буров, проживающих за тысячи миль от этих мест; многие же из тех, чьи кости теперь тлеют в африканских долинах, были бы сегодня целы и невредимы, если бы эти фразы вообще не произносились. Тогда впервые буры поняли, что, делая правильные ходы и оказывая достаточное давление, можно добиться, в случае прихода к власти партии либералов, возможности манипулировать ею в своих интересах.