Робокоп-3 (Робот-полицейский-3) - Дэвид Джонсон

Но не успевали они выйти с награбленным на улицу, как к ним тут же подскакивали полисмены, били их дубинками, выкручивали руки, сажали в полицейские фургоны и увозили в неизвестном направлении.

Ника бежала, не останавливаясь.

Вдруг она услышала, как прямо за спиной у нее затормозила машина. Девочка вздрогнула, но продолжала бежать. Тогда машина обогнала ее и снова затормозила.

Нервы Ники были напряжены до предела. Девочке казалось, что ее сейчас схватят, как несколько дней назад схватили мать и отца.

— Эй! Подожди!

Из темно-коричневого «бьюика» показалась голова дядюшки Симона.

— Что за жизнь! — пробурчал он. — Все куда-то спешат, все куда-то бегут. Все стреляют. Однако, если нам по дороге, я могу тебя подбросить.

— А вы куда едете?

— В полицию, — недовольно сказал дядюшка Симон. Очевидно, эта поездка была ему в тягость.

— Значит, нам действительно по дороге! — обрадовалась Ника.

— Да? — удивился старик. — Ну, что ж, садись, если тебе тоже…

Но лишь только «бьюик» тронулся с места, дядюшка Симон, казалось, тут же забыл о присутствии Ники и разговаривал с самим собой.

— Подумать только, они требуют! Они заставляют старого, больного человека, который еле переставляет ноги, у которого уже совершенно плохое зрение, они заставляют его переться к ним…

Однако совершенно плохое зрение не мешало дядюшке Симону мчаться по городу так стремительно, будто за ним мчалась банда головорезов или стадо бизонов.

— …переться к ним для дачи показаний. Я что, преступник какой-нибудь?! Или они решили, что им позволено все на свете?

— Вас что, тоже хотят арестовать? — удивленно спросила Ника.

— Меня? Арестовать? — дядюшка Симон искоса посмотрел на Нику. — Скорее у них уши на лбу вырастут, чем они меня арестуют. Я чист перед законом. Они вызывают меня из-за моей племянницы. Наверное, она опять что-нибудь натворила. У меня всю жизнь из-за нее одни неприятности. Кстати, ты не знаешь, где сейчас Берта и какие у нее проблемы с полицией?

— Нет, не знаю… — замялась Ника. — У нее все в порядке, не волнуйтесь.

— Конечно, «не волнуйтесь», «у нее все в порядке». Только у меня вот из-за нее не все в порядке.

— Вот увидите, все образуется.

— Да уж, образуется.

Машина резко затормозила у полицейского участка.

— Приехали, — сказал дядюшка Симон. — Только мне интересно знать, какие у тебя могут быть дела в полиции? Или тебя тоже вызывают?

— Нет, у меня другие проблемы. И мне вовсе не надо в полицию, — крикнула Ника уже издали и помахала дядюшке Симону рукой.

— У всех проблемы, все куда-то торопятся. Что за жизнь? — пробурчал старик.

Ника вошла в большое здание и хотела незаметно проскочить мимо полисмена, но тот вовремя заметил ее и поманил пальцем:

— Кажется, ты хотела мне что-то сказать?

— Да.

— Я слушаю.

— Мне нужна доктор Лазарес.

Сердце девочки от страха вырывалось из груди. Но она смотрела прямо в глаза темнокожему полисмену и старалась держаться совершенно спокойно.

— Зачем тебе доктор Лазарес?

— Обнаружен робот полицейский и срочно необходима ее помощь.

— Наконец-то, — вздохнул полисмен. — Эта чертова жестянка могла наделать кучу неприятностей. Беги вот по этому коридору, а в конце свернешь налево.

Ника облегченно вздохнула и, не теряя ни секунды, побежала в указанном направлении. Полисмен посмотрел ей вслед, сел в мягкое кожаное кресло и развернул газету.

* * *

Когда Ника вошла в лабораторию, там никого не было. У Ники глаза разбежались при виде роботов всех размеров, форм и расцветок, которых здесь было множество. А компьютеры, дисплеи!

Вдруг кто-то тронул ее за плечо.

— Эй, ну что такое? — услышала она чей-то звонкий голос.

— Я — друг Робокопа, — улыбнулась Ника, догадавшись, кто перед ней.

Девушка удивленно подняла брови и развела руками:

— Ну, здесь его нет, извини.

— Да, я знаю, что его здесь нет, — детские глазенки внимательно смотрели на Мэри. — Но вы мне верите?

— Ох, по правде говоря, я уже не знаю, кому верить, — задумчиво сказала девушка.

— Знаете, а он просил вам передать, что очень благодарен за то, что вы не полностью стерли ему память…

— Что ж, очень мило с его стороны. Хоть я до сих пор не уверена, что поступила правильно, — лицо Мэри неожиданно сделалось грустным.

— Почему?

— Потому… потому что он никогда не сможет стать человеком. И ему, наверное, очень больно осознавать это. Хотя, кто знает, может, это как раз нам надо завидовать ему.

Ника молчала. Она никогда раньше не думала о том, что сейчас сказала Мэри. Робот был для нее обыкновенной говорящей игрушкой, которую, правда, она не променяла бы ни на что на свете. Теперь же ей сделалось очень жалко Мэрфи.

— Однако, мне показалось, ты пришла ко мне не только для того, чтобы передать эту благодарность от Мэрфи?

— Знаете, ему очень нужна ваша помощь.

— Помощь?

— Да. Он уже почти не может говорить. Он не может двигаться.

— Но где он находится? О нем здесь говорят страшные вещи. Будто он стреляет в гражданских!

— Это неправда! — крикнула Ника. — Вы никому не верьте. Он ни в кого не стреляет.

— Но я и не верю. Мэрфи, никогда не станет стрелять в безоружных людей. Я его очень хорошо знаю. Однако ты не сказала мне, где он.

— Он в храме. В подземелье.

— В подземелье?

— Да.

— И мне надо идти туда? — на лице Мэри появилась растерянность.

— Да. Только вы можете ему помочь. Он в подземелье вместе с повстанцами.

— Но как он там оказался? Почему? Ведь в него заложена четкая программа, которую он не может нарушить. Неужели… Нет, этого не может быть…

— Когда полисмены начали стрелять в нас…

— Стрелять? Полисмены? — Мэри широко раскрыла глаза. — Ты ничего не перепутала?

— Нет. Это была реабилитационная служба во главе с каким-то Магдэгаром.

— Боже мой… — тихо произнесла Мэри и опустилась в низкое жесткое кресло.

— Когда они начали стрелять, — продолжила Ника, — мы спрятались в храме. И тут появились Мэрфи и женщина-полицейский.

— Это Льюис. Они всегда работают вместе, — задумчиво сказала Мэри.

— Да, ее звали Льюис. Так ее называл Мэрфи. Когда они зашли к нам, с улицы в мегафон закричали, чтобы все покинули храм. Мэрфи и Льюис вышли. Мэрфи сказал полисменам, что в храме одни гражданские. А Льюис добавила, что мы просто зашли сюда погреться. Тогда им приказали отойти в сторону, иначе против них применят силу. Но Мэрфи и Льюис остались стоять на месте. И тогда…

— Они начали стрелять? — вздрогнула Мэри.

— Да, они убили Льюис… — почти прошептала Ника.

Мэри закрыла лицо руками.

Они неплохо знали друг друга, хоть это и нельзя было назвать дружбой. Просто Мэри нравилась веселая девушка, которая неизвестно почему связала свою жизнь с полицейской работой, да еще и в дежурной части. Мэри немного ревновала ее к Мэрфи, но эта ревность была не злой, даже какой-то радостной: она была счастлива, что у Мэрфи есть друг. К тому же она догадывалась, что для Льюис он нечто большее, чем просто робот-полицейский, без души и сердца.

И вот теперь… Какие же они страшные люди, все эти флаты, магдэгары.

— …и тогда Мэрфи пошел с нами. Но уже тогда эффективность его работоспособности была не более двадцати пяти процентов.

Казалось, Ника вот-вот заплачет.

— Нам надо торопиться, — быстро поднялась с кресла Мэри.

— Вы поможете ему, да? — обрадовалась Ника. — Правда?! Вы поможете?

— Конечно, девочка.

* * *

Темнокожий полицейский дочитал последнюю страницу газеты и сладко зевнул. Он бы не отказался сейчас вздремнуть часок-другой.

В это время в коридоре появились Мэри и Ника.

— Идете обезвреживать робота? — расплылся в улыбке полисмен. — Надеюсь, хотя бы вас он не тронет?

Мэри ничего не ответила и равнодушно прошла мимо.

* * *

Отома-сан быстрыми шагами направился к лестнице, чтобы подняться на этаж выше. На мгновение он остановился, перегнулся через перила, чутко прислушиваясь. Было тихо.

На площадке было окно, выходящее на крыши соседних зданий. Он открыл его и бросил взгляд на площадку. Затем, ухватившись за водосточную трубу, вылез наружу. Продолжая держаться за трубу, он встал на узкий карниз и захлопнул за собой окно.

Дождь поливал его, стоящего на скользком узком карнизе и проклинающего этот единственный путь, который приведет его в лагерь повстанцев, к Робоко-пу.

С ловкостью гимнаста, он, осторожно ступая, двинулся по карнизу и вскоре достиг следующей трубы, достаточно крепкой, чтобы выдержать его массивное тело.

Самым трудным было, когда он переходил с горизонтального карниза на вертикальную трубу: внезапно его рука сорвалась, и он повис над черной бездной.