Мой бывший темный (СИ) - Лира Екатерина

— Не совсем, — пожал он плечами, отхлебнув из кружки. — Одно из условий, например, чтобы в организм попала кровь уже инициированного вампира.

— И откуда же тогда взялся самый первый вампир? — прям загадка о курице и яйце получается.

Он на какое-то время замолчал, а затем отрешенно произнес, проигнорировав мой вопрос:

— До того, как стать вампиром, каждый из нас был простым человеком. Семья, друзья, дети… — в этих словах снова чувствовалась боль. — Но после, как ген активировался, ты уже больше не человек, а агрессивная тварь, бросающаяся на всех и каждого. Организм меняется, становишься бесплоден… Да еще и сожрать хочется своих же родных. Уходишь, просто чтобы не навредить им.

— Как же вы тогда живете среди людей? — ужаснулась я.

Да быть не может, что его слова правда! Виктор управляет известной и успешной компанией, какая агрессивность? Если бы он действительно кидался на людей, то не смог бы лично заниматься всеми делами.

— Некоторые привыкают. Со временем. Лет через пятьдесят-сто восприимчивость к любому веществу притупляется. С кровью все так же. Но из нашего клана только я и Виктор ведем активную «человеческую» жизнь. Остальные стараются не рисковать. Реже бывают на публике, меньше контактируют с людьми, предпочитая посредников в виде других представителей нелюдей.

— Ясно… — ясно, что ничего не ясно.

В этот момент кошка особенно громко мяукнула, и я наклонилась, вываливая корм ей в миску. Из-за наклона живот слегка потянуло, и я ойкнула, схватившись за него.

— До Виктора ни у кого не получалось завести детей, — заметив то, как я тру живот, произнес Максим. — После обращения мы становимся гораздо сильнее, выносливее. Гипнозом владеют почти все, правда в разной степени мастерства. Сюда же добавь возросшую агрессивность, жажду крови, и физическую и психисческую ломку, если этой крови будет недостаточно. Но да, ты права. Женщин среди нас нет. По крайней мере, за те двести лет, что я живу, ни про одну женщину-вампира я не слышал. А вот у оборотней с этим проще. Они слабее, живут меньше, это да. Но есть и женщины, и мужчины, и они отлично размножаются со своими же.

Губы Максима сжались в тонкую линию, скулы побелели. Руки сжали чашку с кофе, так что напряглись вены на них.

Было видно, что все, что он рассказал, для него — глубоко личное, пусть он и начал с оскорблений, но, может, это от зависти? От того, что он потерял свою старую семью и считает, что Виктору повезло стать отцом незаслуженно?

Но что можно было сказать на это?

— Я, пожалуй, пойду, — мужчина стянул с волос резинку, растрепал рукой свою шевелюру. — Наслаждайся кофе. Действительно неплохой вкус.

С этими словами он встал и ушел с кухни. А мне оставалось только лишь думать над его словами. Кошка? Научный эксперимент?

Что ж, лучшее, что можно сделать в такой ситуации, это стараться не делать глупостей. И выяснить подробнее про всю эту нечисть, живущую под боком.

Вот только время шло, а мои отношения с Виктором так и остановились на стадии нейтралитета. Он, конечно, сказал, что погорячился насчет «отобрать ребенка», да и, судя по словам Максима, как «научный эксперимент» я так же представляла для него ценность. Вот только всего этого было мало.

Я хотела быть уверена в том, что останусь в его доме после родов, а не буду сброшена со счетов как лишний балласт.

От всех этих мыслей начинала болеть голова, но мне нельзя было даже обезболивающего. Доктор строго-настрого запретил пить какие-либо таблетки без согласования. Хотелось завалиться на кровать, обнять себя руками и жалеть о своей горькой участи и собственных дурных поступках, которые ко всему этому привели.

Даже криминальное прошлое бывшего перестало так пугать. Да и можно ли считать криминалом то, что к закону вообще и уголовному кодексу в частности отношения не имеет? Если они живут по полтысячи лет, применимы ли к ним обычные мерки?

Да, убийство есть убийство, но… может быть…

В голове вспыхивали и гасли сотни различных вариантов, которые могли бы оправдать или обличить его. От всего этого голова болела еще больше. Моральные принципы боролись со здравым смыслом и желанием во что бы то ни стало остаться вместе с ребенком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И, вместе с тем, я ревновала. Глупо, отчаянно. Даже не понимая, к кому, толком. Я ведь так и не узнала точно, встречается ли сейчас Виктор с кем-то. Если и встречается, то, по крайней мере, не очень серьезно, раз в дом ее не приводит. С другой стороны, если здесь я, с чего бы ему притаскивать любовницу в дом? У него же квартира освободилась!

В какой-то момент я наконец решила, что пора действовать. Нужно было разговорить мужчину, попытаться наладить с ним контакт.

В тот день, Виктор ушел очень рано, но когда время близилось к обеду, я услышала, что в дверях гремят ключи, и сбежала вниз:

— Привет! — выпалила я, лишь он только-только успел войти.

— Привет, — мужчина бросил мимолетный взгляд на часы. — Я ненадолго, забыл папку в гостиной. Можешь принести?

— Да, конечно, — от улыбки свело скулы.

Папка с бумагами действительно лежала там, где он сказал. Взяла ее подмышку и, выдохнув, поспешила на кухню. По спине ползали непонятные мурашки, ладони вспотели. Ну и как построить разговор, чтобы добиться от него хоть чего-то? Или мне не стоит торопиться и пока радоваться уже тому, что он со мной разговаривает?

— Может быть, кофе? Я буквально несколько минут назад сварила. — протянула ему папку.

— А тебе не вредно? — подозрительно прищурился он, но все же прошел на кухню.

Пока я наливала ему кофе, он включил телевизор.

«Разработки «Алмаз-фарм» с применением стволовых клеток в настоящее время вызывают ряд этических вопросов… Могли ли расчеты компании производиться с использованием поддельных денег?..»

Он спешно щелкнул пультом, выключая городские новости. Улыбнулся мне, словно мы оба только что ничего не слышали. Принял чашку, делая большой глоток.

— Действительно неплохой кофе, — отсалютовал он мне.

— Твой брат сказал то же самое, — ответила я, все еще прокручивая в голове услышанную фразу из новостей. Надо будет посмотреть вечером повтор программы.

— Брат? — глаза Виктора моментально сузились. — Который из них?

— Максим… — я не сразу поняла, чем он недоволен. — Он же заходил недавно.

— Хм… — мужчина задумчиво провел языком по зубам, шагнув ко мне ближе. — И что он еще сказал? Кроме того, что кофе хорош?

— Много всего, — пожала плечами я. — Он довольно милый, как оказалось.

По тому, как вспыхнули глаза вампира, я поняла, что определённо зря это сказала. Или не зря?

Его лицо застыло, подобно каменной маске, он весь подобрался, словно хищник перед прыжком. Подошел чуть ближе. Затем сделал еще шаг. Еще.

По телу пробежала дрожь предвкушения, я невольно облизнула губы. Ревнует. Что это, если не ревность? Всего-то и надо оказалось, что сказать, что его брат «милый».

Вот только стоит ли это использовать? Не обернется ли это против меня?

Должен же быть у меня хоть какой-то актерский талант? По крайней мере, чему-то же я должна была научиться за сотни просмотренных спектаклей.

Я кокетливо провела рукой по волосам и полезла на полку за еще одной чашкой. Вообще я не собиралась пить кофе часто, но из-за того, что болела голова, решила попробовать использовать ароматный напиток как лекарство.

Продолжая делать вид, что не замечаю реакции, продолжила:

— Мне показалось, что он не слишком счастлив от своей долгой жизни. Может быть, ему не хватает простых человеческих взаимоотношений. Просто тепла. Наверное, ему стоило бы влюбиться… Хотелось бы ему хоть чем-то помочь.

— Это все он тебе сказал? — я и не заметила, как Виктор оказался почти впритык ко мне, и, повернувшись, вздрогнула, роняя чашку.

Мужчина сделал молниеносный выпад, подхватывая ее на лету.

— Мне просто так показалось, — уклончиво произнесла я.

Мамочки, ну и взгляд!

— Мы долго разговаривали. Он был таким грустным, что просто только пожалеть и обнять! — продолжала разыгрывать я из себя дурочку, стараясь при этом не заходить слишком уж далеко.