Сталин мог ударить первым - Олег Грейгъ

Командующий Черноморским флотом Ф. С. Октябрьский на полном серьезе высказывал мнение, что главная угроза исходит от немецких подлодок, которых, по его мнению, «притащили в Черное море, видимо, не один десяток»; что ж, у страха глаза велики настолько, что и сам командующий ЧФ, поверив в это, стал запугивать наркома ВМФ Кузнецова. Заверяя последнего, что, якобы по данным разведки ЧФ, в Черном море вот-вот появятся все силы итальянского флота. Он так и докладывал наркому: «…сейчас точно установлено, что на Черноморском театре у наших военно-морских баз работает минимум 10–12 немецких подводных лодок».

Несомненно, подобная информация вызвала глубокую досаду у Николая Герасимовича. Но что он мог поделать и что сказать? Практически все время рядом с ним находился покровитель Октябрьского — начальник Главного морского штаба Исаков.

Сам Кузнецов владел ситуацией и грамотно оперировал разведданными, представленными ему как наркому ВМФ. Он знал, что командование кригсмарине во главе с гросс-адмиралом Редером по согласованию с фюрером основную часть своего почти совершенного и мощного флота держит на атлантических и северных коммуникациях против королевского флота его величества и американских военно-морских сил (ВМС); об этом говорила и трагедия, произошедшая с одним из самых лучших кораблей мира — линкором «Бисмарк». Поэтому лживо-трусливая информация, поступавшая от Октябрьского, вызывала у наркома горечь. Потому что, по всем имеющимся сведениям, на Черном море против сил ЧФ была лишь одна-единственная слабая румынская подводная лодка «Дельфинул». Которая в середине июля совершит свой первый боевой поход, и довольно успешный, связанный с разведкой сил ЧФ.

Однако Октябрьский и его Военный совет в лице Ильи Ильича Азарова, Николая Михайловича Кулакова, начальника штаба контр-адмирала Ивана Дмитриевича Елисеева и начальника оперативного отдела штаба ЧФ Оскара Соломоновича Жуковского в ущерб другим задачам организовывали противолодочную оборону, выделяя для этого большие силы и средства, расходуя огромное количество топлива, выматывая моторесурс авиации и кораблей, и создавая тем самым крайне нервозную обстановку в своей операционной зоне. За перерасходованный моторесурс и топливо единственным пострадавшим станет Герой Советского Союза 29-летний командующий ВВС ЧФ генерал-майор авиации Николай

Алексеевич Остряков. Который будет убит выстрелом в спину особистом ЧФ в 1942 году; а во флотской газете сообщат, что он погиб на аэродроме во время вражеского налета.

В первый месяц войны, в соответствии с планами первых операций, Черноморский флот без всякой на то надобности выставил в районе Севастополя, Одессы, Туапсе, Батуми, Новороссийске, у озера Устричное, в Керчи, Керченском проливе, у важнейших портов Кавказского побережья в оборонительных минных заграждениях почти 9000 (!) мин и минных защитников. Мины ставил минный заградитель «Н. Островский», а также эсминцы и крейсеры. С 23 июня по 21 июля 1941 года было выставлено 7300 мин и 1378 минных защитников.

Немыслимая глупость — и это при том, что никакого немецкого флота ни в начале войны, ни позже в Черном море не было… и не предвиделось…

Тогда возникает вопрос: против кого эти минные заграждения?

Ответ напрашивается сам собой: мины угрожали в первую очередь своим силам.

От подрыва на собственных минах погибли эсминцы «Смышленый», «Дзержинский», 2 сторожевых катера, торпедный катер, гидрографическое судно, 3 транспорта, танкер, буксир, 2 сейнера, 2 паровые шхуны и баржа. Помимо этого эсминец «Совершенный» и 2 транспорта получили большие повреждения.

А вот противник в лице единственной подлодки Румынии и нескольких шхун, появлявшихся у крымского побережья с разведывательными целями, не потерял ни одной единицы. Т. к. не проявляли такой беспечности, как главный командир советского флота вице-адмирал Октябрьский, а проводили операции осмотрительно, расчетливо и с умом.

Трагедиями и гибелью своих кораблей и их экипажей воспользовался… Октябрьский и его штаб! В этих заминированных районах в начале войны стало отрабатываться судоходство в условиях военного времени. Для чего было реорганизовано управление гражданским флотом в бассейнах двух морей.

Из-за незнания теории и законов военного и военно-морского искусства и непонимания своего назначения в качестве командующего ЧФ вице-адмирал Ф. С. Октябрьский совершил непростительные просчеты в оценке обстановки, складывающейся в зоне ответственности флота, и неоправданно направлял большие усилия на подготовку отражения высадки морских десантов на Крым и на Кавказ. В связи с этим выделялись большие силы для ведения разведки и несения дозорной службы; в воздухе держалось большое количество авиации, а на море — надводных кораблей и подводных лодок.

Судя по действиям командующего ЧФ, он совершенно не представлял тактики и стратегии германского кригсмарине, вермахта, целей и задач военно-политического руководства Третьего рейха. Зато в угоду органам НКВД и партийному руководству флота слепо вел Черноморский флот к немыслимой катастрофе. Он не сумел разгадать и понять, почему немцы не имели своего флота на Черном море, а планировали взять Крым и военно-морские базы ЧФ с суши…

И когда началась борьба в степях Крыма, Филипп Сергеевич стал буквально «бомбардировать» наркома флота просьбами усилить главную базу. На что Николай Герасимович чаще отвечал раздраженным отказом: «Да куда уж более!»

И в самом деле — флот полностью прикрыт огромным количеством советских войск на севере Крыма, 9-м Особым стрелковым корпусом под командованием генерал-лейтенанта /7. И. Батова, а сам Севастополь — силами Отдельной Приморской армии (командующий генерал-майор К Е. Петров, член ВС бригадный комиссар М. L Кузнецов); а Керченский полуостров вскоре будет иметь три (!!!) армейских объединения в составе: 44-й армии (Герой Советского Союза, командующий генерал-лейтенант Г М. Черняк), 47-й армии (командующий генерал-майор К С. Колганов), 51-й армии (командующий генерал-лейтенант В. Н. Львов, которого в 1942 г. под Керчью постигнет участь генерала Острякова).

Однако вдумчивый читатель должен помнить, что командир корпуса П. И. Батов был арестован сразу после окончания майских учений ЧФ и 9-го ОСК. И какое-то время находился в аду Сухановской тюрьмы, перенося, как и названный выше генерал армии Мерецков, нечеловеческие пытки. Но в сентябре 1941 года Сталин приказал выпустить из-под стражи из Сухановской тюрьмы Мерецкова, Батова и еще нескольких человек, в том числе и Бориса Львовича Ванникова (с 1939 г. нарком, а с июня 1941 г. — замнаркома вооружения СССР, с 1942 по 1946 г. — нарком боеприпасов, генерал-полковник инженерно-артиллерийской службы, трижды Герой Социалистического Труда). После чего генерал-лейтенант Батов был вновь возвращен на должность командира 9-го ОСК.

В первые дни войны командование и Военный совет ЧФ должны были наладить взаимодействие с сухопутными войсками, которые вели оборону на южном фланге советско-германского фронта.

Но должного согласования в этом достигнуто не было, что впоследствии и отразилось на разыгравшейся трагедии корпусной группировки войск (9-й ОСК) Красной армии, ЧФ, понесенных огромных и неоправданных потерь, возникших ввиду полной неспособности вести организованную оборону. А учитывая значительное количество войск, не только контратаковать противника, но и громить его по всему южному флангу.

Но этого не произошло: командование Крымфронтом — тремя армиями на Керченском плацдарме: 44-й армией, 47-й армией, 51-й армией, а также Отдельной Приморской армией, корпусными силами (9-й ОСК) и Черноморским флотом не сумело грамотно организовать победные сражения над меньшим количеством армии противника, которую привел в Крым немецкий генерал Э. фон Манштейн. Не последним фактором было и то, что огромные массы 9-го ОСК не желали воевать и сдавались целыми батальонами и частями.

Все пошло наперекосяк: никчемное высшее руководство ЧФ трусовато укрылось на теплом кавказском берегу (в Поти и Туапсе); а армейское высшее командование оказалось в жалком смятении и страхе за свою шкуру, проявляя очевидную бездарность, за что своими жизнями поплатились многие сотни тысяч красноармейцев и краснофлотцев, да еще была потеряна вся боевая техника.

Зато неимоверные старания прикладывались политическими органами (комиссарами) армии и флота и чекистами в Крыму и на ЧФ; в связи с тем, что солдаты и матросы не хотели воевать за существующую советскую власть и без промедления сдавались в плен немцам, пришлось прибегнуть к карательным акциям. Политорганы совместно с органами особых отделов создавали штрафные батальоны (только бы воевали! пусть даже показывают всем, как героически гибнет советский солдат за «самую лучшую и справедливую в мире» власть!), которые бросали навстречу вермахту: впереди враги, позади — свои с пулеметами, но по сути — тоже враги…