Испанская легенда - Татьяна Полякова

— Не пора ли нам слиться в объятиях? — И все испортил.

— Не пора, — ответила я.

— Можно узнать, как долго мне еще мучиться?

— А ты мучаешься?

— А ты как думаешь? Кончится тем, что я стану импотентом.

Я покраснела, он оторопело взглянул на меня, буркнул:

— С ума сойти. — И добавил: — Иди уже.

«Какого черта я с ним не поехала? — поднимаясь по лестнице, думала я. — Если он меня бросит, то бросит по-любому, а если я буду вести себя как тургеневская барышня, бросит очень скоро». В общем, в голове был полный кавардак.

Дядя Лева читал журнал в гостиной. Я прошмыгнула в свою комнату и предалась мечтам. Зазвонил телефон в холле. Мои знакомые предпочитали мобильный, и я решила: звонят дяде Леве. Услышала его шаги и успокоилась. Звонок смолк, но через пять минут раздался вновь. Дядя Лева заглянул в мою комнату.

— Это не тебя ли женихи домогаются? — спросил с усмешкой. — Снимаю трубку, молчат.

— Какие женихи, дядя Лева?

— Значит, кто-то развлекается, — сказал он.

Телефон зазвонил минут через десять, на этот раз дядя Лева отвечать не торопился, звонок меня раздражал, я вышла из комнаты и сняла трубку.

— Да. — В трубке была тишина, потом раздался вздох. Только я собралась сказать что-нибудь забористое, как услышала тихий шепот:

— Алекс… Алекс вернулся.

— Большой ему привет, — ответила я и повесила трубку.

— Что? — спросил дядя.

— Видимо, кто-то выпил лишнего.

Дядя Лева покачал головой и уткнулся в журнал.

Я отправилась в ванную, а вернувшись к себе, юркнула в постель и блаженно закрыла глаза.

Мне приснилась мама, такая, какой я ее знала по многочисленным фотографиям. Высокая, в длинном белом платье, волосы падали на плечи, а губы улыбались. Она держала в руках поднос с яблочным пирогом, поставила его на стол и сказала:

— Зови мальчиков, будем пить чай.

Я вприпрыжку спустилась по ступенькам веранды, навстречу мне шли братья. У Хорхе в руках была удочка, Рамон нес армейский котелок, в котором плескалась вода.

— Наконец-то, — покачала головой мама. — А где Алекс? — Подошла к перилам и громко позвала: — Алекс, Алекс, мы тебя ждем!…

Я проснулась в предрассветных сумерках и долго лежала, пытаясь собрать воедино обрывки сна. Алекс… Алекс… Как же я могла забыть… Сердце отбивало барабанную дробь в такт непроизнесенному имени. Я вскочила, включила свет, бросилась к шкафу, где хранились альбомы с детскими фотографиями. Фотографий было много, не меньше сотни. Вот я… вот папа с мамой… опять я, на коленях у дяди Левы… Рамон, Хорхе… я с братьями на лесной полянке… мальчишки на рыбалке, старший брат таращится в объектив, держа в руках здоровенную рыбу… а вот и наш катер, надпись на борту «Санта-Мария», я и братья на корме, на мне белый платочек, мальчишки стоят подбоченясь, как настоящие морские волки… Толик, Кешка и Настя, мы с Викой на качелях… И ни одного снимка с Алексом. Ни одного. Как будто его и не было в моей жизни.

Я сидела в кресле, перебирала фотографии и ждала утра, ждала момента, когда дядя Лева проснется и я смогу с ним поговорить.

В семь я услышала, как скрипнула дверь ванной, и бросилась на кухню. Сварила кофе, быстро собрала на стол. Дядя Лева, увидев меня, удивился:

— Ты уже встала? Так рано?

Я села напротив и попросила:

— Дядя Лева, расскажи мне про Алекса.

Его рука, потянувшаяся к чашке, вдруг замерла.

— Странно, что ты никогда раньше о нем не спрашивала, — внимательно посмотрев на меня, сказал дядя Лева. — Почему?

— Я его совсем не помню. Что-то очень смутное…

— Почему вдруг сегодня?

— Сон приснился. Мама, братья… и он.

— Вот как, — дядя Лева вздохнул. — Давай отложим этот разговор на вечер, — взглянув на часы, сказал он. — Сегодня мне надо быть на работе пораньше…

— Я не нашла ни одной его фотографии.

— Где-нибудь лежат…

День ушел на поиски. Я обшарила антресоли, кладовку и все шкафы, даже те, что были в кабинете дяди Левы. Нашла коробку старых фотографий: бабушка, мама, бабушкина сестра и ее дочь. И ни одного фото, где мамина двоюродная сестра была со своей семьей: мужем и сыном. Алексу было тринадцать или четырнадцать, когда он появился у нас. Немыслимо, чтобы за все время он ни разу не фотографировался. Может быть, когда делали ремонт, фотографии по ошибке выбросили? Возможно такое?

Дядя Лева, против обыкновения, вернулся рано.

— Ничего не нашла, — сказала я.

Он пожал плечами.

— Я, признаться, редко смотрю старые снимки. Не помню, когда это было в последний раз. Слишком тяжелы воспоминания.

— Будешь обедать?

— Спасибо, я сыт. — Он сел на диван, похлопал рукой по сиденью, предлагая мне сесть рядом. — Ну так что тебя интересует? — спросил серьезно.

— Все, — ответила я.

Дядя Лева усмехнулся:

— Не очень вразумительный ответ. Я бы мог сказать об Алексе очень коротко: он твой троюродный брат, который довел твою мать до безумия. Но это неправда, до безумия она довела себя сама. К моменту появления мальчика в вашем доме она уже страдала этой своей манией, а с тех пор, как он стал жить с вами, ее болезнь приобрела опасную форму. Думаю, все дело во внезапной смерти ее сестры, — вздохнул дядя Лева. — Они всегда были очень близки. Сестра, кстати, часто подшучивала над твоей матерью, говорила, что она живет в мире сказок, ею самой придуманных. А потом… — Дядя Лева опять вздохнул, и мне стало ясно, как тяжело ему говорить.

— Насколько я знаю, с маминой сестрой произошел несчастный случай.

— Да, она упала с лестницы и сломала шею. За год до этого погиб ее муж, а она была из тех женщин, которые буквально боготворят своих мужей. Не могу сказать, что на меня он производил особенно сильное впечатление. Конечно, он был красив. Высокий, темноволосый, с ярко-синими глазами, женщинам такие нравятся. Мне он казался замкнутым человеком и даже мрачным. Был немногословен и скуп на улыбку. Правда, когда улыбался, это было нечто. Женщины таяли, как воск, а мужчины считали, что встретили лучшего друга. Виделись мы всего несколько раз. Они жили сначала в Москве, потом перебрались в соседний областной центр. Признаться, его решение переехать тогда было многим непонятно. Возможно, все дело в его работе. О ней он тоже предпочитал молчать, но мы, конечно, догадывались.

— Что это была за работа?

— Что-то связанное с разведкой, — пожал дядя Лева плечами. — Я же сказал, он предпочитал молчать о своей работе. Когда он погиб при обстоятельствах, которые для нас так и остались неизвестными, хоронили его с воинскими почестями. Твоя тетка не желала смириться с его смертью. Три месяца она прожила здесь вместе с сыном, потом вернулась к себе. Намеревалась продать дом и уже окончательно перебраться поближе к твоей матери. С продажей дома возникли трудности, а через год после гибели мужа произошел несчастный случай. Это было как гром среди ясного неба. Может, поэтому твоя мать…

— Что? — поторопила я его, когда внезапная пауза показалась мне слишком долгой.

— Она не считала это несчастным случаем, — медленно произнес дядя Лева.

— По мнению мамы, ее сестру убили? И как это связано с ее мужем?

— Это был несчастный случай, Белка. Нелепая случайность. Она упала с лестницы. В доме были только двое, она и ее сын Алекс. Он услышал, как вскрикнула мать, выбежал из своей комнаты и обнаружил ее внизу у ступенек со сломанной шеей. Вызвал «Скорую», но его мать была уже мертва.

— Тогда с какой стати моя мама что-то там навыдумывала?

— Сестра ей звонила рано утром. По словам твоей матери, она была в ужасном состоянии. Твердила что-то вроде «я не могу поверить» и прочее. И просила срочно приехать. Отчаявшись что-либо выяснить по телефону, твоя мать взяла такси и поехала к ней. Но когда она оказалась в доме, сестра уже была мертва. Алекс остался сиротой. Конечно, твоя мама, не раздумывая, привезла его сюда, оформила опеку. Твой отец намеревался мальчика усыновить. Он считал, что для него так будет лучше. Но не успел. — Дядя Лева опять вздохнул и хмуро посмотрел на меня. — Я думаю, все началось с обычной ревности, — через некоторое время продолжил он. — Твои братья были старше тебя один на пять лет, другой на семь. Конечно, они тебя любили, но четырехлетняя девчонка была для них обузой. Алексу тогда было лет тринадцать, казалось, между вами тем более не может быть близких отношений. Но все вышло иначе. Он легко подружился с мальчиками, однако его любимицей стала ты. Чем ты, кстати, беззастенчиво пользовалась. Он был прекрасной нянькой, это умиляло всех, кроме твоей матери. Бедный парень надеялся найти здесь семью, а оказался под ее пристальным вниманием, точно малолетний преступник.

— Странно. Если мама так любила сестру, логично перенести свою любовь на племянника.

— Логично. Но не для нее. Я помню, как однажды приехал к вам на дачу, вы с Алексом играли на лужайке, и я сказал: «Какой прекрасный парень», твоя мать молчала некоторое время, а потом заявила: «Он странный. Тебе не кажется, что в нем есть что-то опасное?» В другой раз она выдала: «Я наблюдаю за ним. Когда он считает, что его никто не видит, смотрит на мою дочь как на жертву».