Жестокая ложь - Мартина Коул

Единственным исключением являлась Селеста. Младшая сестра до сих пор относилась с ней так, словно она была вторым воплощением Спасителя. Синтия жалела Селесту, но не испытывала перед ней ни капли вины. Она искренне верила, что случившееся было предопределено, что Джонни Паркер и она просто предназначены друг для друга. Как каждая великая любовь, их связь не искала легких путей.

Теперь она толерантно относилась к незадачливому Джеймсу и чувствовала, что муж благодарен ей за ту тень привязанности, которая проступала в ее поведении. Его попытки стать главой семьи давно остались в прошлом, и муж, как и прежде, во всем соглашался с ее мнением, но теперь Синтия научилась не провоцировать Джеймса. По правде говоря, она считала, что муж по-своему счастлив. Джонни позаботился о том, чтобы вся ее семья жила в шоколаде. Кто бы мог подумать, что у нее есть талант к управлению тотализаторами? Она вела дела по-военному четко. И процент, который она получала с этого бизнеса, был немалым.

Жизнь была прекрасна за исключением одного обстоятельства: время начинало брать свое. Последнее время Синтия начала замечать, что Джонни, несмотря на всю свою страстность, уже не так часто желает с ней встречаться. Когда-то они виделись почти каждый день. В начале, когда у них в запасе не было и часа, секс случался даже на заднем сиденье автомобиля. Теперь же Джонни начал от нее отдалятся, а этого Синтия позволить никак не могла. То, что у мужчины могут быть свои интересы, Синтия знала и допускала, но другая женщина, за исключением, конечно, Селесты, — это уж извините! Сестра не представляла собой никакой угрозы, а вот частое посещение стриптиз-клубов, специализирующихся на приватных танцах, Синтию совсем не радовало. В ночных клубах, конечно, тоже полным-полно молоденьких девиц, но они, по крайней мере, ищут себе мужчин для «серьезных» отношений. Что же касается стриптизерш, то они довольствуются тем, что имеют. Их откровенное бесстыдство Джонни наверняка нравится. Синтия хорошо знала вкусы своего любовника. Именно вульгарность и разнузданное бесстыдство привлекали его в ней. Синтия знала, что ее ревность не лишена причины. Конечно, она все еще красивая женщина, но уже женщина, а стриптизерши — молоденькие, иногда очень молоденькие девушки.

Джонни занялся стриптиз-клубами, специализирующимися на приватных танцах, и они стали еще одной драгоценностью его огромной империи. Теперь он много времени проводил там, утверждая, что все это по работе. Синтия делала вид, что верит любовнику, но чувствовала, что Джонни постепенно отдаляется от нее. Этого она допустить не могла.

Никто и ничто не значило в ее жизни столько, сколько значил для нее Джонни Паркер, — ни семья, ни ее дети. Лучше уж она увидит его мертвым, чем он достанется другой. Это не было угрозой, скорее обещанием. Без него она не сможет жить, будет лишь влачить жалкое существование. Джонни стал для нее чем-то вроде наркотика. Синтия понимала, что это не доведет ее до добра, но остановиться уже не могла.

Глава 41

Годы изменили Джонни Паркера. Это видели работавшие на него люди, это понимал и он сам. Теперь Джонни не допускал никаких возражений со стороны подчиненных, не прислушивался ни к чьему совету. Он терпеть не мог критики в свой адрес и безжалостно расправлялся с теми, кто, по его мнению, выказывал неуважение. Некоторые бурчали, хотя и за его спиной, что босс становится непредсказуем. Тень недовольства, впрочем, уже трудно было скрывать, и Паркер начинал задумываться над тем, что ждет его в будущем.

Прежний Джонни П. старался казаться славным малым. Он угощал всех выпивкой, любил хорошие шутки, и ему нравилась роль хозяина шумных вечеринок. Но те времена давно прошли. Теперь окружающим он казался серьезным, иногда даже суровым человеком, который лишь изредка, изрядно захмелев, мог вспомнить, что когда-то играл роль своего парня. К наркотикам он, как и прежде, не притрагивался. Алкоголь оставался его единственной вредной привычкой. К своей «работе» Джонни относился со всей серьезностью. Как любил говаривать его тесть: «Подняться наверх — непросто, а оставаться наверху — еще труднее».

Правильность этой мысли ни раз доказывалась самой жизнью. Ему все время приходилось бороться за то, чтобы оставаться на вершине, и эта борьба с каждым годом становилась все ожесточеннее. В девяностые годы контроль над преступным миром Лондона захватили он и еще несколько боссов, чуть помельче калибром. Но потом появились пришлые из Восточной Европы, русские и много разного сброда. С такими отморозками ему прежде иметь дело не приходилось. Нехватки в деньгах они, казалось, не испытывали, а дела вели со звериной жестокостью. Чтобы выжить, приходилось становиться еще более беспощадным — таковы правила игры. Джонни П. это прекрасно понимал, но ему все равно было не по себе.

Большинство девушек в его клубах приехали сюда из Восточной Европы. Парни, с которыми он имел дело, регулярно поставляли ему все новые и новые партии живого товара. У них отбирали паспорта, а затем заставляли отрабатывать долг. Джонни имел также долю в нескольких борделях, где тоже работали девушки из Восточной Европы, и этот бизнес давал неплохой доход. Вначале Джонни испытывал отвращение к подобного рода делам, но, поразмыслив, решил, что если не он, то кто-нибудь другой все равно займется «крышеванием» борделей. К тому же создавать себе конкурентов — неразумно.

В любом случае, этот бизнес Джонни П. не любил. Куда большее удовольствие он получал от доходов с тотализаторов. Это было беспроигрышным делом. Только полные дураки и клинические идиоты верят в то, что, играя, можно оказаться в выигрыше. Даже если кто-то и выигрывал, то полученной суммы едва хватало на то, чтобы компенсировать все те проигрыши, что ему предшествовали. В любом случае, это только к лучшему. Если бы Всевышний не допускал на свете похоти, жадности и других пороков, Джонни не смог бы вести жизнь библейских царей. А он и впрямь жил почти по-королевски, хотя и был достаточно умен, чтобы не пускать посторонним пыль в глаза. Благодаря связям в Восточной Европе, он имел возможность приобретать собственность по всему миру. Его партнеры оказались мастерами запутанных многоходовых комбинаций и научили британца кое-каким трюкам.

Джонни П. покупал собственность за наличные и отмывал деньги, беря займы под залог собственности для выплаты долга по другой закладной на ту же собственность не только в Англии, но и по всему миру. Он словно бы получил лицензию на печатание собственных денег. Джонни изумляло, сколько денег давала ему проституция, ставшая наиболее доходной отраслью его новой преступной империи. Единственным недостатком этого бизнеса было то, что он не мог строго следить за деньгами, которые там вращались, а в случае прокола сидеть ему бы пришлось очень долго. Девочек в борделях держали против их воли, а значит, если его поймают, обвинения в торговле белыми рабынями не миновать. При этом многие девочки были на самом деле чернокожими. Их похищали и привозили в Европу из Западной Африки. На взятки приходилось тратить огромные суммы, но пока ему удавалось выходить сухим из воды. Джонни Паркер чувствовал себя в относительной безопасности, если, конечно, занимаясь преступным бизнесом, вообще можно чувствовать себя в безопасности. Дела держали его в постоянном напряжении, и Джонни чувствовал, что прежний кураж и довольство жизнью навсегда покинули его.

Одной из причин этого было душевное состояние Селесты. Сейчас ей стало уже лучше, но она по-прежнему боялась собственной тени. Только в Испании Селеста казалась довольной собой и жизнью. Она обожала их утопающий в зелени дом на Майорке и лишь там немного расслаблялась. Дом находился высоко в горах, и оттуда открывался великолепный вид, благотворно влияющий на расшатанную психику Селесты. Лично ему одной недели в этом раю хватало с избытком, а после он начинал чувствовать себя как в тюрьме. Но Джонни знал, что его жена нуждается в отдыхе.

Детей у них не было. У Селесты случилось несколько выкидышей, и они утешали себя тем, что впереди у них еще много времени, но Джонни догадывался, что в глубине души жена боится рожать. Ему хотелось иметь детей, однако он решил не спешить. К тому же Джонни сомневался, что Селеста сможет растить ребенка. Он любил жену, заботился о ее благополучии, но теперь его любовь приняла платонический оттенок. Селеста стала для него словно родной сестрой. Хотя, может быть, во всем виновато завуалированное чувство вины, возникшее из-за связи с Синтией.

Да, Синтия — настоящая женщина, вот только держать ее под контролем со временем становилось все труднее и труднее. Уж слишком она похожа была по характеру на мужчину. Синтия думала, как мужчина, работала, как мужчина, а когда на нее находило, и дралась, как мужчина. Единственным крупным недостатком его любовницы была болтливость. Синтия не чувствовала, какие темы следует поднимать, а какие не стоит. И если уж она начинала спорить, то доводила любой спор до скандала. Последнее время это начинало Джонни доставать. У него и так был полон рот забот, чтобы еще присутствовать при буре в стакане воды. Он понимал, почему Синтия не любит, когда он посещает стриптиз-клубы. Большинство женщин не любят, когда их мужчины туда ходят. А вот против посещения борделей Синтия не возражала. Странная, противоречивая женщина. Она нужна была ему, но в то же время общение с ней никогда не отличалось простотой. Модное выражение «гламурная сука» как нельзя лучше соответствовала тому, кем была Синтия Тейлор.