Орки под Екатеринбургом - Константин Зубов

сапога вновь ударил мне в живот.

В глазах потемнело, и полноценно вдохнуть я смог ещё не скоро. «Хули ты бьешь, спрашивай!» — хотел заорать я, но с губ сорвался только хрип.

— Имя!

— А- Але…

По движению его корпуса я понял, что сейчас будет следующий удар.

— Саша! — выдохнул я. Произнесение полного имени, пока не удавалось.

— Должность!

— Ру-руководитель развед отряда.

— Он врёт, — рыкнул на оркском один из магов, стоящих позади лидера.

Хреново — сейчас будут бить. Но убедиться в том, что у них есть менталисты было необходимо. В этот раз Чжур ударил меня каблуком по почкам. Первая мысль кроме «сука, как больно!» пришла не скоро. Интересно, а за удары ногами отвечает больше прыгливость или моща?

— Ты понимаешь по-оркски?

— Да.

Дальше допрос шел на их языке. Понимал-то я его легко, а вот самому рычащие горловые звуки давались значительно сложнее.

— Должность!

— Глава гильдии «Защитники».

Раздался низкий ропот, а глаза Чжура загорелись. Он обернулся к своим и, получив подтверждение, громко прерывисто заревел. Смеётся должно быть. Он помнил меня, но то, что я глава, для него, безусловно, огромный приятный сюрприз. А когда он узнает, что и за предательством Кдуука стою я…

От этой мысли все тело покрылось холодным потом, а в голове один за другим стали возникать варианты самоубийства.

— Количество членов гильдии?

— Семьсот.

Он хотел ударить, а потом понял, что я говорю об уже принятых официально.

— Количество людей в лагере и сколько из них бойцов?

— Всего около пяти тысяч, бойцов тысяча с небольшим.

С полчаса он задавал технические вопросы, ответы на которые мог получить, просто прислав разведчиков.

Иногда бил, но не потому, что ему не нравились мои ответы, а потому, что имел возможность. Мне не за что было даже упрекнуть его — трижды я крупно мешал его планам, а теперь оказался в его власти. Как тут сдержаться?

— Как вы заставили сотрудничать Кдуука?

Ну вот и все. Начались вопросы, на которые я не могу отвечать. Ведь если он узнает, что основная причина его бед — я, то поймет, что лагерь уязвим.

— Магией.

— Подробности!

— Дело в неудовлетворенном либидо, скрытых мотивах и желаниях. Мы пытали его, но он отказывался сотрудничать, а когда мы засунули ему магический хуй в жопу, он сразу понял, что мы на стороне добра и…

Договорить мне не дали и били очень долго, наверное… Достаточно (недостаточно!) быстро я потерял сознание.

— Как ты, сынок?

— Больно очень.

Я лежал на полу и смотрел на обшитый досками потолок. Все тело ломило. Осознание, что это фантомные боли, ни хера не помогало.

Папа встал с дивана и сел на колени рядом со мной.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Те истории про то, как я маленьким косячил, вполне подойдут.

Отец достал и прикурил очередную сигарету.

— Ну ты ж не всегда косячил, — начал он, — а лет до пяти и вовсе был эталонным ребенком. Пожалуй, первый раз был тот случай с белым медведем в зоопарке…

Слова расплывались. Да я и не старался ухватить смысл, мне был важен тембр голоса и то, что он отвлекал от боли. Я смотрел на такой родной профиль, представлял себе запах сигарет и очень…ОЧЕНЬ не хотел отсюда уходить.

Настолько, что даже лечение меня выдернуло не сразу, оркам пришлось вылить мне в лицо ведро ледяной воды.

— Что это? — спросил Чжур, увидев, что я очнулся.

Обстановка поменялась, теперь я не валялся на земле, а сидел со завязанными за спиной руками, на вполне удобном стуле в каком-то подвале. Сначала мне показалось, что это специальная пыточная комната, но, присмотревшись внимательнее, по оборудованию и инструментам я признал мастерскую.

Мой оппонент держал перед моими глазами «возвращатель».

Ну в принципе, если он, не рассчитывая прыгливость (или мощу), будет так же сильно бить, то хотеться сдохнуть будет только в первую минуту, затем ощущения притупляются, а потом я снова увижу папу.

— Это тот самый магический хуй, который мы вставили в жопу Кдууку.

К сожалению, Чжур учился, теперь он бил немного слабее и в разные места.

Через три минуты он остановился, а я даже не мог открыть глаз. Все тело сжалось, ожидая следующего удара. Болело все. Почки и печень горели огнем, разрывая изнутри. Надпись про внутреннее кровоизлияние мигала перед глазами красным. Я молился, чтобы он пропустил момент лечения и дал мне сдохнуть.

— Смелый, да? — прорычал Чжур. — А что ты на это скажешь?

Я открыл глаза и с облегчением увидел то, что давно ждал — кинжал в руке мучителя. Через секунду его лезвие вошло мне в плечо. Боль пронзила, но одновременно от «кровожадности» повысилась жырность, включилось бесстрашие, и мне все стало похуй.

Когда-то давно, представляя, что сделаю с убийцей мамы, я изучал технологии пыток и допросов. И основа там в том, чтобы найти у допрашиваемого слабое место.

Если не брать отдельные случаи, то у женщин это, в основном, красота. Скажи им, что отрежешь сиськи или нос, и они сломаются. А у мужиков — его мужское достоинство. Редкий из них при поднесенным к яйцам ножницах, ощущая металлический холодок, сможет скрыть правду. И боль тут вообще ни при чем, терять пальцы тоже очень больно, тут вопрос именно в страхе. Страхе перестать быть полноценным.

Бесстрашие лишило меня его. Ну да, будет больно. Пофиг! Если я расскажу Чжуру правду, то и мне будет хуже, и моим друзьям достанется. Так что…

— Пошел на хуй! Зеленомордое хуйло! Я прирезал кучу твоих сородичей, и, если выйду отсюда, прирежу ещё больше!

Следующие час он не давал мне ни потерять сознание, ни говорить. Меня били, лечили, но что самое главное — резали, давая подпитку бесстрашию.

Прекратили тогда, когда один из советников Чжура подал здравую идею. Конечно, для меня такой поворот не был приятным, но по крайней мере, дал мне передых.

— Перечисли свои особенности!

Ну да, они увидели изменения в моем поведении и хотят понять их природу. Ни в коем случае я не должен говорить о бесстрашии и умении порабощать разумных существ. Можно, конечно, опять послать его, но трудно лишить себя хотя бы нескольких минут относительного спокойствия.

Самое главное верить в то, что говорю, и тщательно продумать структуру предложения.

— Любовь к сырому мясу. Даёт плюс тридцать процентов мощи, плюс тридцать процентов прыгливости.

— Дальше!

Прокатило! Я пропустил жырность, но при этом не соврал и меня не поймали… Так, спокойней… Эмоциональный фон должен быть ровным!

В любви к потрошению я пропустил про шанс найти любой случайный предмет при потрошении разумного существа. А в кровожадности про бесстрашие от вида крови, ради чего, собственно, все это и