Замуж? Ни за что! - М. Хайнце

— Я знаю кого-то, кто тебя любит! — Кари постучал в ее дверь. — Поезжай вперед, к бордюру, и я скажу тебе имя и адрес.

— Только не мне, Кари Никол!

Несмотря на красный свет, она нажала на газ и проехала буквально на волосок от него, едва не зацепив крыло его машины. Она надеялась, что ей удастся удрать от него на бульваре Голливуд, но между Китайским театром и отелем «Рузвельт» она услышала громкий свист прямо рядом с собой. Она даже не дала себе труда оглянуться на того, кто свистел. Какая разница, кто это мог быть? Несмотря на жару, она закрыла окно и неторопливо поехала к следующему перекрестку, потом быстро повернула направо, на Верхнюю улицу, потом налево, на бульвар Сансет, снова налево, на бульвар Кахуэнга, направо, на бульвар Голливуд, налево, на улицу Вин, мимо Студии звукозаписи, и на полном газу выехала на фривей Голливуда. Все это время в Диане нарастала внутренняя уверенность в успехе, потому что в зеркале заднего вида не было никаких английских машин с правым рулевым управлением. На фривее Диана облегченно откинулась на сиденье. Она сделала то, что хотела, и теперь могла спокойно опустить стекло.

Сделав это, Диана подумала, что сошла с ума, когда Кари, очень довольный, снова оказался рядом.

— Откуда ты взялся, — закричала она на него. — Почему ты не оставишь меня в покое? Исчезни!

— Во-первых, я знал, что ты поедешь по фривею, и рванул вперед, что является доказательством моего ума. — Он мчался с такой же скоростью, что и она, так что постоянно находился рядом.

— Во-вторых, меня, моя любовь, как будто приварили к тебе. И, в-третьих, я не исчезну, потому что ты меня любишь и хочешь, чтобы я был с тобой.

— Нет, я не хочу! Я никого не люблю! Я каждый день хожу к Игорю Горинскому, чтобы ты знал, и он бьет яйца для завтрака на мне. Это мое подлинное Я.

— И вопреки этому я люблю тебя, а разбивать яйца я тоже могу.

Из-за трейлера, ехавшего слева, Кари на некоторое время потерял связь с Дианой, но затем быстро нагнал ее.

— И я возлюбленная Джошуа Хакле! — Отчаяние овладело ею. — Его духи предназначались мне.

— Я люблю нюхать духи, значит, и мне это не помешает!

— Я толкнула дочь Моков на путь порока! Это из-за меня она стала легкомысленной девушкой!

— Диана, я готов вслед за тобой ступить на этот путь! Я люблю развратных женщин!

Кари повернул за ней с фривея, когда она в темпе, от которого захватывало дух, въехала на свою улицу. Взвизгнув тормозами, обе машины остановились перед домом Дианы.

Диана выскочила из машины и, отпирая дверь, прибегла к крайнему средству.

— Ричард Хилл подарил мне браслет с настоящими рубинами, потому что…

Кари нагнал ее, протиснулся вслед за ней в прихожую и крепко взял за плечи, одновременно пытаясь захлопнуть входную дверь ногой.

— Потому что… что? — тихо спросил он, пристально глядя ей в глаза. — Что? Скажи!

Хотя его лицо пылало от страсти и любви, Диана все же услышала угрожающие нотки в его голосе.

— Он мне подарил, потому… потому…

Он бы ушел, если бы она стала всерьез утверждать, что является возлюбленной Хилла. Но тогда она причинила бы ему боль.

— Потому что… я его…

Диана не отрываясь смотрела на слегка приоткрытые губы Кари, которые все приближались и приближались к ней. Это последняя возможность его прогнать! Самая последняя! Потом было бы слишком поздно.

Прикосновение его губ разрушило все ее планы избавиться от него. Она позволила его губам прижаться к своим, нежно приняла его язык, приникла к Кари всем телом и положила руки ему на затылок, погрузив пальцы в его волосы и ласково их перебирая. Ее дыхание участилось, когда он привлек ее так крепко, что она едва могла вздохнуть, а ткань платья на ее груди смялась. Другой рукой он тесно прижал к себе ее бедра, и она почувствовала его возбуждение. Но это было опасно — полностью предоставить себя в его распоряжение.

— Кари, я не хочу, — прошептала она.

Он проигнорировал ее слабый протест, поднял на руки и понес вверх по лестнице.

— Естественно, нет, я понимаю, — прошептал он и поцеловал ее в лоб. — Но я тебя люблю и знаю, что для тебя хорошо.

Дверь спальни закрылась за ними.

— Нет, я говорю серьезно и…

— Серьезно я люблю тебя везде: и в спальне, и в постели.

Казалось, она ощущает его руки одновременно на всем своем теле, и, прежде чем Диана смогла собраться с мыслям, они оба, уже голые, упали на постель.

Диана из последних сил боролась за свою независимость, хотя Кари уже лежал сверху и она впитывала тепло его тела и желала большего, чем просто ощущать, как ее груди касаются его груди, а его твердый член упирается ей в живот.

— Я тебя не люблю, — прошептала она, когда Кари начал покрывать ее лицо и шею поцелуями. — Это секс… только секс… взаимный… любой…

Его губы закрыли ей рот, а его язык ласкал ее, пока Диана не могла больше противиться его нежному проникновению. С такой любовью он никогда еще не завоевывал ее, ласкал ее губами и языком и все время гладил ее лицо и волосы. Каждое его движение, каждый жест и каждый поцелуй были для нее признанием в любви, и она открылась ему и обняла так крепко, будто больше не хотела никогда отпускать от себя. И когда одной только нежности стало для нее мало, она положила его руки на свою грудь и охватила его бедра, чтобы ввести его в себя. Она приняла его любовь и ответила ему тем же, требуя все большего и так же щедро отдавая.

Наконец они, тяжело дыша и не размыкая объятий, упали в подушки.

— Я люблю тебя, — прошептал Кари, и Диана внутренне растаяла от его взгляда. — Скажи же это! Скажи, что ты меня любишь!

Она упрямо покачала головой, хотя вся еще была наполнена их общей страстью.

— Я тебя не люблю, — пробормотала она. — Я тебя не люблю и не хочу никаких постоянных отношений, пойми же это.

— Но почему? — Он перевернулся на спину и посмотрел на нее. — Ты можешь делать все, что хочешь! Я тоже не буду себя связывать, никогда… я…

— Прекрати!

Но он снова воспринял ее отказ как призыв и начал нежно ласкать, пока в ней опять не пробудилась страсть. На этот раз, достигнув вершины наслаждения, она как бы впала в глубокое спокойное забытье и пришла в себя, только когда Кари слегка шевельнулся на ней.

Было темно, но ночное небо давало достаточно света, чтобы она могла видеть лицо Кари. Он улыбнулся, когда она подняла руку и погладила его.

— Я люблю тебя, Диана, — сказал он с обезоруживающей честностью. — Наберись немного мужества и чуть-чуть подожди. Было бы так прекрасно…

Она чувствовала себя необыкновенно хорошо и спокойно, и насколько необременительной была тяжесть его тела, лежащего на ней, настолько безопасной показалась ей его любовь. Она открыла было рот, но что-то все же не давало ей произнести эти слова.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});