Великая легенда - Рекс Стаут

— Тогда у меня к тебе еще один вопрос, — сказал я. — Ты пойдешь со мной сегодня утром к Скейским башням?

Гекамеда удивленно приподняла брови:

— Но это невозможно — ведь я рабыня.

— Возможно, так как я не внес твое имя в список рабов. Как видишь, я доверяю тебе — и ты, практически, так же свободна, как я. На башнях соберется много народу — Эней и Гектор сегодня должны выйти в числе прочих на поле битвы. Зрелище развлечет тебя.

Последовала очередная пауза, во время которой Гекамеда явно разрывалась между желанием пойти и отвращением к моему обществу.

— К чему отрицать правду? — неохотно заговорила она. — Я бы очень хотела пойти туда, но не пойду.

— Как? Не пойдешь?

— Нет. — И Гекамеда приподнялась со стула, как будто вопрос был решен.

Я склонился вперед, знаком велев ей сесть:

— Не так быстро, дорогая Гекамеда. Я желаю, чтобы ты сопровождала меня к Скейским башням, в последний раз спрашиваю: ты пойдешь туда?

— Нет, — твердо ответила она.

— Отлично, — кивнул я. — В таком случае я вынужден приказать тебе. Через час ты должна быть готова меня сопровождать.

— А если я не захочу?

— Ты знаешь, как наказывают непослушных рабов.

Не моя вина, если ты упорствуешь в своем бессмысленном и беспричинном отказе.

Гекамеда внезапно побледнела:

— Наказать меня? Ты не посмеешь!

— Посмею. Для твоего отказа сопровождать меня нет никаких причин.

Лицо девушки из бледного стало красным.

— Нет причин? — воскликнула она голосом, в котором слышались слезы. — Хорошо, я буду тебя сопровождать. Я пойду с тобой на это пышное сборище у башен, и знаешь, что я надену? — Казалось, Гекамеда вот-вот разрыдается. — Вот этот грязный старый хитон и мой единственный плащ, полный дыр! Ты ведь не купил мне ни клочка одежды с тех пор, как я пришла к тебе!

С этими словами она встала и выбежала из комнаты.

Ошеломленный, я опустился на стул. Великий Олимп! Это правда — я не купил ей даже пары сандалий. Бедняжке было нечего надеть, но гордость не позволяла ей сказать об этом. Конечно, я не намеренно пренебрег своими обязанностями — просто мне это не приходило в голову.

Преисполненный раскаяния, я последовал за Гекамедой в ее комнату и положил рядом с ней несколько золотых монет.

— Прости меня, Гекамеда, — заговорил я. — Возьми деньги и купи себе все необходимое. Я молю тебя о прощении.

— Я тебя ненавижу! — Она закрыла лицо руками, сотрясаясь от рыданий. — Забери свои жалкие монеты — они мне не нужны!

Я продолжал умолять, льстить и угрожать, пока девушка не открыла лицо и не посмотрела на меня сквозь слезы.

— Это твой приказ? — спросила Гекамеда, и было нетрудно угадать, какой ответ она хочет услышать.

— Да, — отозвался я, скрывая улыбку.

— Тогда я пойду, — как бы нехотя сказала она и быстро добавила: — При одном условии — ты будешь меня сопровождать. Я не знаю обычаев Трои и боюсь выходить одна.

— Сопровождать тебя? Куда?

— На рынки и в лавки — куда же еще?

Больше всего на свете я ненавидел проталкиваться сквозь толпу женщин на рынке. Я объяснил это, закончив фразу решительным отказом, но это не тронуло Гекамеду.

— Без тебя я не пойду, — твердо заявила она. — Ведь я даже незнакома с троянским диалектом!

В итоге мне пришлось подчиниться.

Вскоре мы вдвоем зашагали к центру города. Я предложил взять колесницу, но Гекамеда сказала, что предпочитает идти пешком.

— В любом случае, — заметил я, — мы без труда найдем все, что нам нужно, в лавке Менеона, а до нее рукой подать.

— У Менеона! — с презрением воскликнула Гекамеда. — Слова истинного мужчины! Там ведь только местные товары. Мы пойдем на рынок братьев Фестис.

Туда мы и отправились. К счастью, мы прибыли достаточно рано, избежав давки. Мы переходили от одного прилавка к другому, покупая бесконечные хитоны, плащи, пояса, пряжки, заказали дюжину пар сандалий. Гекамеда даже настояла на охотничьих сапогах, хотя одному Зевсу известно, где она собиралась их носить.

Мы закончили поход в лавке головных уборов, где Гекамеда довела меня до исступления, спрашивая моего совета по каждому поводу:

— Хорошенькая шляпа… хотя она скрывает почти все мои волосы. Как ты думаешь, Идей? Нет, лучше вон та, с янтарными кольцами… Идей, да посмотри же на меня! И конечно, нужно купить диадему — я всегда хорошо выгляжу в диадеме… Великая Гера! Должно быть, здесь торгуют этим с начала осады! Идей, разве это не ужасно?

И так далее, покуда у меня не закружилась голова и мне не пришлось опуститься на скамью. Когда я уже потерял надежду, испытание закончилось. Гекамеда с довольной улыбкой сидела рядом со мной, покуда мы ждали торговца, чтобы оплатить счет. Наконец он появился и спокойно объявил, что покупки стоят сто шестьдесят пять дистатеронов!

— Ты уверен, что правильно посчитал? — осведомился я, не веря своим ушам.

— Абсолютно, господин. Можешь проверить сам.

Я повернулся к Гекамеде:

— Так не пойдет. Я получаю только восемьдесят дистатеронов в месяц. Это шестая часть годового жалованья!

Откровенно говоря, мои слова были не вполне правдивы. Помимо жалованья вестника, я получал содержание от моего отца в размере сотни дистатеронов в месяц, но счел необязательным об этом упоминать.

Гекамеда взяла счет у продавца и стала внимательно его изучать.

— К сожалению, — вздохнула она, — здесь нет ни одной вещи, без которой я могла бы обойтись.

— Неужели тебе срочно понадобились охотничьи сапоги и этот расшитый пурпуром пояс?

— Сапоги? — воскликнула Гекамеда. — Они просто великолепны! А что касается пояса, то у Елены точно такой же, только с кисточками на кончиках, но я могу пришить их сама.

Это не показалось мне достаточно убедительным аргументом, но я был вынужден подчиниться и полностью опустошить мой кошелек. Распорядившись немедленно доставить покупки в мои покои во дворце, мы удалились.

Покидая рынок, Гекамеда заметила какие-то разноцветные пояса на одном из прилавков и бросилась туда.

Я удержал ее только клятвой, что у меня не осталось никаких денег.

Измученный ненавистной процедурой, я настоял на возвращении в колеснице. Гекамеда тоже устала от толчеи, но ее глаза торжествующе блестели.

— Теперь, — промолвил я, со вздохом облегчения опускаясь на сиденье рядом с ней, — я надеюсь, ты будешь держаться более приветливо?

Гекамеда с удивлением воззрилась на меня.

— Чего ради я должна быть приветливой? — осведомилась она. — Потому что ты выполнил свой долг, купив служанке одежду? Вот еще!

Я предпочел промолчать.

Таким образом, после всех испытаний и приготовлений мы отправились к Скейским башням. По ряду причин мы прибыли с опозданием.

Прежде всего, Гортина пришла в ярость, узнав о щедром пополнении гардероба Гекамеды, и потребовалось пять золотых монет и столько же угроз, чтобы успокоить ее. Затем возник вопрос об облачении Гекамеды. Она никак не смогла сделать выбор из свалившегося на нее изобилия, покуда я не топнул ногой и не дал ей четверть клепсидры на одевание.

Увидев результат, я почувствовал себя почти полностью вознагражденным за все тяготы и расходы. Гекамеда знала толк в одежде.

Она появилась в белой мантии, расшитой розовым шелком, из-под которой виднелись складки розового хитона. Сандалии также были розовыми, с ремешками того же цвета. На голове был остроконечный персидский колпак, верх которого доходил мне до плеч.

Прекрасные белые руки оставались обнаженными, за исключением тех мест, где их прикрывали складки мантии.

— Как я выгляжу? — осведомилась Гекамеда тоном, свидетельствующим о том, что она сама уже дала на этот вопрос удовлетворительный ответ.

— Ты выглядишь так, что тебе могла бы позавидовать сама Афродита, — искренне отозвался я. Девушка была поистине прекрасна, и у меня сжалось сердце при мысли, что она принадлежит мне лишь официально. — Опусти вуаль — нам пора идти.

Как я уже говорил, мы прибыли поздно к Скейским башням, хотя наш возница изо всех сил гнал лошадей по улицам. Я помог Гекамеде сойти с колесницы, и мы прошли через величественный портал из красно-желтого камня к находящейся внутри винтовой лестнице.

— Боги Олимпа! — пропыхтела Гекамеда, когда мы были на полпути вверх. — Неужели лестница никогда не кончится? Больше я не могу сделать ни шагу!

Наконец подъем завершился. С трудом переводя дыхание, мы шагнули на площадку, прошли через проход Семи колонн и оказались на башнях.

Вокруг слышались оживленные, я бы даже сказал, веселые голоса. На мраморных скамьях, группами по трое или по четверо, сидели самые знатные и выдающиеся мужчины и женщины Трои.

Приам восседал на троне из черного дерева у края парапета, окруженный советниками, глядя на равнину перед полем битвы. Справа от него сидела Елена Аргивская — несомненно, для того, чтобы указывать, кто из греческих вождей появился в поле зрения, — а слева находилась Кассандра.