Мифы и легенды восточных славян - Елена Левкиевская

У нас четыре коня было. Одного-то невзлюбил домовой, и всё. Утром приходят мужики: у всех коней овес насыпан, гривы заплетены (он им косички мелкие-мелкие плетет). А этот вспаренный весь, храпит. Ну, решили мужики подкараулить домового. Взяли подвесили дырявое ведро под овес, а сами за скирдой спрятались. А домовой пришел, стал овес насыпать, а ведро дырявое. Он как кинет его в скирду, в мужиков! Ох, перепугались они и убежали.

Перед покупкой новой лошади или коровы узнавали, какую масть домовой предпочитает. Для этого в Страстной четверг поднимались на чердак и наблюдали, какой масти сам домовой. Он должен лежать возле печной трубы в виде серого, белого, черного или рыжего кота. Значит, скот нужно покупать той же масти. В других случаях на ночь оставались в хлеву, прикрывшись бороной, – именно через борону можно увидеть домового. Смотрели, какой у домового цвет волос, такой масти и покупали скотину. Об этом рассказывает новгородская быличка.

Один хозяин, чтобы узнать, понравилась ли домовому новая лошадь, спрятался на ночь в хлеву за яслями и увидел, как домовой соскочил с сеновала, подошел к лошади и стал плевать ей в морду, а левой лапой у нее корм выгребал. Хозяин испугался, а домовой ворчит про себя, но так, что слышно: «Купил бы кобылу пегонькую, задок беленький!» Послушали его и купили. Опять хозяин спрятался в хлеву и увидел, как домовой в лохматой шапке и желтой свитке подошел к лошади, осмотрел ее и сказал: «Вот это лошадь! Эту стоит кормить, а то купил какую-то клячу». И домовой стал ее гладить, расчесал и заплел гриву и начал ей под самую морду подгребать овес.

Приведя во двор нового коня или корову, скотину отдавали под покровительство домовому, просили его беречь и любить ее. Для этого новое животное ставили под центральную балку хлева и обращались к домовому со словами: «Хозяюшко-батюшко, пой и корми мою животину» или «Дедушко-домовеюшко, вот тебе дар Божий, скотинка. Корми сладко, стели местушко гладко, сам не обижай и детям не давай».

По поверью, у домового была еще одна важная обязанность: он мог предсказывать судьбу своим поведением или появлением. Обычно он невидим для домочадцев. Но если он появляется в образе хозяина дома, жди несчастья. Перед смертью хозяина он появляется в его шапке. Если дела в семье идут хорошо, домовой пляшет в клети или в сенях. Предвещая добро обитателям дома, он смеется, гладит мохнатой или теплой рукой. Предвещая печальные события, особенно смерть кого-нибудь из домочадцев, домовой воет, стучит, хлопает дверями, мяукает, как кошка, оставляет на теле спящего человека синяки, гладит его холодной или голой рукой.

В былинках часто рассказывается о том, как домовой предотвратил пожар в доме, вовремя разбудив хозяина, или спас теленка, своевременно вызвав на двор хозяйку.

Это я своими ушами слышала. Построил один наш мужичок зимовье. Скот там пасти. Скотину перегнал. А перед тем попросился у домового: «Хозяин-хозяин, пусти меня к себе и скотинку мою жалуй!» На ночь каши наварил полный горшок, сам не тронул, а на шесток домовому поставил. Загнал во дворы скотину, стал жить, пасти. И как-то раз дождь был. Он промок весь, к вечеру загнал во дворы, пошел, согрелся и уснул. Спит, вдруг кто-то его за плечо встряхнул: «Хозяин, хозяин! А быки-то твои изгородь разбили, ушли вверх по оврагу!» Выбежал – правда, дворы пусты. Он – на коня и вверх по оврагу. Уже в вершине их догнал, заворотил. Потом снова как-то спит, слышит: «Хозяин, у тебя зимовье горит!» Проснулся – вот беда, огнем все занялось! Он говорит: «Дедушка домовой, помогал бы мне тушить-то». И сразу дело лучше пошло, затушил скоро, ничего как-то не погорело.

Часто считали, что перед каким-либо событием в семье домовой давит спящего человека. Если в этот момент его спросить: «К добру или к худу?» – он ответит, если к добру, а если к худу – промолчит или пропыхтит: «кху-кху!» В других случаях полагали, что если он давит голой рукой, то это к плохому, а если мохнатой – к хорошему.

О семейном положении домового в поверьях нет единого мнения. В одних местностях считали, что он одинок. В других – что он имеет семью, а ее состав в точности повторяет состав человеческой семьи в деревенском доме. Например, если в семье у человека нет детей, то и у домового их нет. А если есть дети, то у домового тоже есть, причем в том же количестве и того же пола, что и у человека. Жизнь семьи домового повторяет жизнь семьи человека. Например, когда в семье человека играют свадьбу, то достаточно встать на лестницу, ведущую в подпол, нагнуться и посмотреть вниз, и можно увидеть, как домовой тоже играет свадьбу.

Подобно кикиморе, домовой или его жена, домовиха, по ночам прядут пряжу на прялке, оставленной хозяйкой без благословения. Считалось, что, как и кикимора, домовой не столько прядет, сколько портит пряжу – «слизывает» ее с веретена. Чтобы этого не случилось, необходимо убирать на ночь прялку и попросить домовую хозяйку: «Хозяюшка домовая, не трогай моей прялочки. Пусть она тут лежит».

Восточные славяне были уверены, что жизнь всей семьи зависит от расположения к ней домового. Если он любит семью, в доме царит благополучие. Но если домового рассердить, он начинает себя вести как вредоносный дух. Он прячет вещи, пугает людей, шумит по ночам в подполе или на чердаке, сбрасывает кошку с печи, бьет посуду, швыряет горшки, сбрасывает с человека одеяло. Чтобы не рассердить домового, нужно правильно себя вести. Домовой любит мир и лад в семье, поэтому нельзя ругаться, особенно в хлеву и на дворе. Нельзя ложиться на любимое место домового или класть на него что-либо. Нельзя ночью работать и кормить ребенка, ложиться спать без ужина. Человека, нарушающего правила поведения, домовой может жестоко покарать. Считалось также, что если домовой плохо относится к скотине, значит, хозяин или хозяйка сделали что-то не так и ему это не понравилось.

Чтобы домовой хорошо относился к семье, каждый день к нему обращались с приветствием на пороге хлева: «Добрый день тебе, домовой хозяин! Охраняй меня от всякого врага, от всякого зла». Вечером, запирая хлев, хозяйка прощалась с домовым: «Гляди, хозяин домовой, охраняй и не допускай никого».

Чтобы задобрить рассерженного домового, краюшку хлеба клали вместе с солью в чистую белую тряпицу, выходили во двор, становились на колени и оставляли узелок около ворот со словами: «Хозяин-батюшка, честной домовой, хозяюшка домовая, матушка честная, вот я вам хлеб-соль принес!» Или, принося угощение домовому, говорили: «Милый хозяин и хозяйка, с малыми детушками, с дедушкой и бабушкой, с тетушкой и дядюшкой, примите мой дар во имя Отца и Сына и Святаго духа. Аминь». Домовому приносили в дар также цветные лоскутки, монеты, овечью шерсть, мишуру. Подарки клали в хлеву, оставляли в сенях или выносили на перекресток.

Угощение домовому оставляли на столбе, на котором держатся ворота. Чтобы домовой хорошо относился к семье, в определенные дни ему совершали приношения. Под печку и в углы хлева клали хлеб, на печке оставляли крашеные яйца. Домовому отдавали верхнюю корочку каши, которую клали в подпечек, а по праздникам специально для него готовили горшок круто посоленной каши. Было принято по большим праздникам «закармливать» домового. На Новый год на чердак относили борщ и кашу. Перед Великим и Рождественским постом туда же относили блины, кусок мяса или чашку молока – «заговеться хозяину». В русских деревнях перед ужином выходили во двор и на коленях просили домового пожаловать на трапезу, а после нее оставляли еду на столе. Так же поступали на Пасху и Рождество. Обычай оставлять домовому на ночь еду на столе явно перекликается с обычаем в поминальные дни оставлять ужин для душ умерших.

При переезде в новый дом домового звали с собой и перевозили его с соблюдением специального ритуала, вместе с утварью: хлебом, лаптями, помелом, квашней с тестом, горшком углей из старой печи или веником. Домового нередко «перевозили» на помеле, хлебной лопате. В старой усадьбе открывали ворота или лаз из подполья и говорили: «Хозяин домовой, пойдем со мной в новый дом». После этого иногда лапоть с домовым всю дорогу от старого дома до нового тащили за веревочку, полагая, что в нем он и едет. Первый ломоть хлеба, отрезанный за первым обедом в новом доме, закапывали в правом углу под избой, призывая домового прийти в новый дом. В другом случае хозяин брал ковригу первого хлеба, испеченного в новой избе, кланялся на восток и говорил: «Хозяин, пожалуйте ко мне на новоселье». Ковригу оставляли на припечке. Если она к утру оказывалась надкушенной, значит, домовой пришел.

Восточные славяне верили, что, забытый своими хозяевами, домовой остается в старом доме и без приглашения не может его покинуть. Он мстит новому хозяину, изводя у него скотину, причиняя убытки в хозяйстве, плачет и воет по ночам. А семью, не позвавшую его в новый дом, ждут несчастья, болезни, падеж скота и разрушение хозяйства. В одном из орловских сел рассказывали, что когда в селе сгорело несколько домов, то домовые, оставшись после пожара без крова, стонали и плакали. Чтобы их успокоить, для каждого из них построили временный шалашик, положили возле каждого ломоть посоленного хлеба и попросили: «Хозяин дворовой, иди покель на спокой, не отбивайся от двора своего».