Юнга (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Так ты встречал одаренных?!

— А как же! В нашем деле без видящих никак. Вон, князь Путятин, о котором мы давеча толковали, как раз из таковских. Или командир нашего фрегата Петр Николаевич Нестеров — один из знатнейших асов.

— Это что, вроде богов скандинавских?

— Ха, можно и так сказать. В своем деле они — боги. А так-то проще все. На французском ас — это туз, старшая карта. Прежде удача и игра все больше в карты шла. Опять же — меткий стрелок, как там у Пушкина? Со скольких шагов в туза бьет? Это для простецов — белке в глаз. У благородных такое, как его, — моветон! Вот и стали самых сильных и удачливых военлетов, наделенных Силой, — это слово Игнат выделил особо, словно с большой буквы, — из числа офицеров воздушного флота асами звать.

— Понял. Так твой командир…

— Именно! Одаренный, да еще какой! Как раз восемь лет назад это и случилось. Сеульский инцидент, будь он не ладен. — Игнат огорченно вздохнул, опасаясь ненароком задеть больное место Марта, и продолжил, — После бомбежки и обстрела с воздуха они еще наглее полезли. Только я тебя в приют определил, нас послали на восток, с разведкой. Летим. Уже скоро и море. Справа из-за густой слоечки, так, сынок, на флоте кучевые облака называют, разом — три корвета японских. Систершипы — «Миюки», «Исонами», и эта, как ее… «Акэбоно». В те поры про радары еще слыхом не слыхивали. Вот мы их и прошляпили. Стали, значит, нас обходить со всех сторон. Загоняли к океану, а там, сам понимаешь, ни спрятаться, ни скрыться. И до их островов все ближе. Тут бы нам и амба. Но командир не сплоховал. Собрал всю свою Силу, и говорит: «Братцы, слушайте меня, помните свой долг и делайте все наилучшим образом, как я вас учил! Заедино и слаженно все должны работать, тогда будем целы!» А потом давай приказы отдавать. Как из пулемета, только успевай поворачиваться. Враг начал по нам бить, а попасть не может. Мы словно видим все его задумки и хитрости. Маневрируем, да так лихо, только держись. Потом и сами принялись им отвечать. Что не выстрел — в цель! Своими бы глазами не видал, никому бы не поверил. Оно понятно, досталось и нам. Побили нашу «Палладу», будь здоров, но ход и орудия мы сберегли.

— А японцы?

— В бою ведь как? Если не ты их, то они тебя. Не смогли они с нами тягаться. Сначала «Миюки» задымил и вниз пошел. Потом «Исонами» взорвался. Прямо в небе надвое раскололся от попадания в пороховой погреб. А третий — «Акэбоно» — от нас удрать хотел. Только мы не дали. Кормовые моторы и пушки ему все сбили. Тогда Петр Николаевич отдал приказ взять японца на абордаж.

— Неужто смогли? — захваченный красочным рассказом, представлявшимся ему с необычайной ясностью, словно он немного подсматривал воспоминания самого геройского боцмана, Март не удержался от восклицания.

— Слушай дальше, — весело подмигнул богатырь. — На штурмботах зашли к нему с кормы. Сцепились. Разложили вышибные заряды у люков. Подорвали. И айда внутрь узкоглазых бить. Куда ихним матросам супротив нас? Хлипковаты. Опять же, у них только винтовки, вроде той, что ты добыл. У офицеров, понятно дело, — пистолеты: Намбу, Хамада. Это их поделки под Люгер с Браунингом, — пояснил на ходу Вахрамеев-старший. — Сабли еще самурайские. Только в тесноте корабельной ими не очень-то помашешь. Против наших гранат, ручных пулеметов и брони. И все равно жаркое дело было! Дошли до главной палубы. Старшие офицеры во главе с командиром, конечное дело, сдаваться не пожелали. Ну, так кто им доктор? Мы их, значит, и покрошили. Ну, а опосля этого остальные скоро в ум взяли, что дело — табак. Стали руки поднимать…

— Вот это, да! — восхищенно подпрыгнул помалкивавший до сих пор Витька.

Как и многие корейцы он яростно, просто на генетическом уровне, ненавидел японцев, и потому рассказ об их поражении был ему как бальзам на душу.

— Ну так! — подкрутил усы нашедший благодарных слушателей отставник. — Вояки Микадо после этого боя сразу расхотели с нами воевать. Они, видно, думали, что мы какой тайной силой обладать стали. Испугались. А весь секрет — в нашем командире. Он в тот день разом шагнул во владении Силой далеко вперед. Стал гроссом. А на военный манер — асом из асов! Долго после того сражения враги «Палладу» дальней стороной обходили. И не только наш фрегат, — весь российский флот. Русских кораблей боялись: и немцы, и британцы, и французы, и американцы, и, уж конечно, сами японцы. Пока не выяснили, чем таким мы их взять смогли. Петра Николаевича после столь славной победы сразу из капитанов первого ранга в контр-адмиралы повысили. И в Питер забрали, в академию воздушного флота — других одаренных учить своему мастерству. До него никто эдак не умел! Да и нынче мало у кого столь нарядно выйдет!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А почему другие не могут?

— Не знаю. Но командир как-то сказал, — Игнат напряг память и, стараясь воспроизвести слова Нестерова с максимальной точностью, начал, — Силой владеть не только дар нужен. Он лишь необходимое условие. Контроль, концентрация. И мастерство, помноженное на глубокие знания. А это не достижимо без таланта и огромного желания, любви к своему делу. Да что я тебе, старый дурак, испорченный патефон изображаю?! — спохватившись, стукнул он кулаком по столу. — У меня же книга есть! Всех нас, кто в том бою отличился, два года назад Петр Николаевич вместе собрал. Он тогда в вице-адмиралы производство получил. Угостил нас на славу и на память всем офицерам книгу, им самим написанную, с автографом собственноручным подарил. Я вылез вперед, мол, дозвольте, ваше превосходительство, и мне сей бесценный дар получить. Буду читать, как со службы выйду! Вспоминать старые времена! Он посмеялся, конечно, но не отказал. Вот, глядите, тут его рукой надпись: «Игнату Вахрамееву. Сильнейшему из сильных. Вице-адмирал Нестеров».

— Крестный, можно почитать?

— А для чего же я тебе ее дал? Будет прок — и вовсе забирай. Мне-то она уж точно ни к чему. Разве на память. А вишь, сгодилась.

Получив в руки заветную книжицу, Март осторожно раскрыл ее и бегло пробежал глазами первый лист.

«В бою главное — удержать видение и охватить полноту происходящего. Все будет сбивать вас, отвлекать. Но тот, кто справится, сможет разгадать намерения врага и предвосхитить их огнем и маневром.

Сила — есть новая, доселе неведомая человечеству форма физического бытия. Эта энергия пронизывает все и вся. Наука о силе названа ее основателями практической метафизикой, иные же предпочитают термин „энергофизика“ (энергетическая физика, эн-физика, эн-эф). Только человеческий разум способен наблюдать и работать с энергией, приборы здесь бессильны. Входя в состояние контакта с энергетической сферой, видящий мгновенно, в мельчайших деталях, схватывает суть явлений, наблюдаемых им. Казалось бы, зри в корень, и ответы будут мгновенно найдены. Но тут мы сталкиваемся разом с тремя затруднениями.

Первое — по мере удаления от точки локации одаренного сила и ясность видения стремительно снижаются, пока не обращаются в серую неразборчивую пелену „тумана войны“.

Второе. Когда разум не в достаточной степени развит, он не может вместить полноту открывшегося ему знания. Контакт с энергосферой не изменяет качество сознания человека: одаренный видит ту часть явлений, которая доступна его разуму, и не способен охватить всю полноту происходящего.

Третье. Контакт с силой дает возможность увидеть мир в его многомерности: свободное движение пространственно-временных узлов, воздействие и противодействие сложных живых структур. Критически важно осознавать и учитывать это в бою. Мы существуем не в сферическом вакууме.

Воин-одаренный и особенно военный летчик на всех постах: командира, штурмана, артиллериста, — обязан видеть и просчитывать разом и свои действия, и действия противников, и все это с учетом влияния времени. В том числе, и принимая во внимание сроки, необходимые для отдания и исполнения приказов командой корабля.

Чтобы выполнить поставленную боевую задачу воин-одаренный должен досконально знать свой корабль. Все тонкости своей службы, физические законы и особенности воздушной среды, баллистику и многое иное. В мирных условиях он обязан непрестанно трудиться над совершенствованием умения и боевой слаженности вверенного ему экипажа, в бою даже доли секунды зачастую имеют решающее значение.