Человечество: История. Религия. Культура. Древний Рим - Константин Владиславович Рыжов

Квинт Сульпиций и галльский вождь Бренн согласовали сумму выкупа, и народ, которому в будущем предстояло править всем миром, был оценен в тысячу фунтов золота. Римлянам пришлось стерпеть и другое унижение. Когда стали отвешивать установленную сумму, галльский вождь отстегнул свой тяжелый меч и бросил его на чашу с гирями. На упреки римлян, что он поступает незаконно, варвар надменно ответил: «Горе побежденным!»

9) Разгром галлов

«Но ни боги, ни люди, пишет Тит Ливий, не допустили, чтобы жизнь римлян была выкуплена за деньги». Еще до того, как заплачено было вознаграждение, неожиданно появился диктатор. Он приказал, чтобы золото убрали прочь, а галлов удалили. Те стали упираться, ссылаясь на то, что действуют по договору, но Камилл заявил, что последний не имеет законной силы, поскольку был заключен уже после того, как он был избран диктатором, без его разрешения, должностным лицом низшего ранга. Камилл велел галлам выстраиваться для битвы, а своим – сложить походное снаряжение в кучу и готовить оружие к бою. Освобождать отечество надо железом, а не золотом, имея перед глазами храмы богов, с мыслью о женах, детях, о родной земле, обезображенной ужасами войны, обо всем том, что священный долг велит защищать, отвоевывать, отмщать! Затем диктатор выстроил войско, насколько это допускал неровный характер местности и развалины полуразрушенного города. Он предусмотрел все, чем военное искусство могло помочь ему в этих условиях. Испуганные новым оборотом дела, взялись за оружие и галлы, но напали они на римлян скорее под действием гнева, чем по здравом размышлении. При первом же столкновении галлы были опрокинуты так же быстро, как победили при Аллии.

Под водительством и командованием того же Камилла варвары были разбиты и в следующем сражении, которое, не в пример первому, разворачивалось по всем правилам военного искусства. Битва произошла на восьмой миле по Габийской дороге, где враги собрались после своего бегства. Там были перерезаны все галлы, а их лагерь захвачен. Из врагов не осталось никого, кто мог бы сообщить о поражении.

10) Законопроект о переселении в Вейи

Спасши родину на войне, Камилл спас ее вторично уже позднее, во дни мира: он воспрепятствовал переселению в Вейи, хотя после сожжения Рима за это весьма решительно выступали трибуны, да и сами плебеи сильнее, чем прежде, склонялись к этому замыслу. Видя это, Камилл после триумфа не стал складывать с себя диктаторских полномочий и уступил просьбам сената, умолявшего не оставлять государство в угрожающем положении.

Поскольку трибуны на сходках неустанно подстрекали плебеев к оставлению руин и переселению в готовый для жительства город Вейи, диктатор, сопровождаемый всем сенатом, явился в собрание и обратился с согражданам с горячей речью.

«Зачем же мы воевали за Город? – спрашивал он, – зачем вызволили отечество из осады, вырвали из рук врага, если теперь сами бросим то, что освободили? Когда победителями были галлы, когда весь город принадлежал им, Капитолий с Крепостью все-таки оставались у римских богов и граждан, они продолжали там жить. Так что же, теперь, когда победили римляне, когда Город отвоеван, покинуть уже и Крепость с Капитолием? Неужто удача наша принесет Городу большее запустение, чем наша неудача? Наши пращуры, пришельцы и пастухи, за короткий срок выстроили сей город, а ведь тогда на этом месте не было ничего, кроме лесов и болот, – теперь же целы Капитолий и Крепость, невредимы стоят храмы богов, а нам лень отстроиться на погорелом. Если бы у кого-нибудь одного из нас сгорел дом, он бы возвел новый, так почему же мы всем миром не хотим справиться с последствиями общего пожара?»

Ливий пишет, что речь Камилла произвела большое впечатление, особенно та ее часть, в которой говорилось о богобоязненности. Однако последние сомнения разрешила одна к месту прозвучавшая фраза. Дело было так. Через некоторое время сенат собрался в Гостилиевой курии для обсуждения вопроса с переселением. Случилось, что тогда же через форум строем прошли когорты, возвращавшиеся из караула. На Комиции центурион воскликнул: «Знаменосец, ставь знамя! Мы остаемся здесь». Услыхав эту команду, сенаторы поспешили из курии, восклицая, что они признают ее счастливым предзнаменованием. Столпившиеся тут же плебеи одобрили их решение. После этого законопроект о переселении был отклонен, и все сообща приступили к отстраиванию Города. (3) Черепицу предоставляло государство; каждому было дано право добывать камень и древесину, кто откуда хочет, но при ручательстве за то, что дом будет построен в течение года. (Ливий; V; 35–55).

Войны римлян после ухода галлов

1) Третья диктатура Камилла

В 389 г. до Р.Х., вскоре после изгнания галлов, власть над Городом была вверена интеррексам. Сначала интеррексом сделался Публий Корнелий Сципион, а за ним – Марк Фурий Камилл; он назначил военными трибунами с консульской властью Луция Валерия Публиколу повторно, Луция Вергиния, Публия Корнелия, Авла Манлия, Луция Эмилия, Луция Постумия.

И тотчас начались тяжелые войны с соседями, решившими воспользоваться ослаблением Рима, после разгрома его галлами. Сначала взялись за оружие старые недруги вольски. Потом пришли тревожные вести из Этрурии, где, по словам торговых людей, старшины всех племен заключили военный сговор у алтаря Волтумны. Наконец, подоспела самая страшная весть: отпали латины и герники, вот уже почти сто лет после битвы у Регилльского озера никогда не нарушавшие верной дружбы с римским народом. И вот, когда отовсюду встало столько ужасов и обнаружилось, что римское имя страдает не только от ненависти врагов, но и от презрения союзников, решено было защитить государство под тем же водительством, под которым его отвоевали, и назначить диктатором Марка Фурия Камилла. Сделавшись диктатором, он назначил начальником конницы Гая Сервилия Агалу и, закрыв суды, произвел набор младших возрастов; даже стариков, у которых еще доставало силы, он распределил после присяги по центуриям. Набранное и вооруженное войско разделил он на три части. Одну выставил против Этрурии подле Вей, другой приказал стать лагерем перед Римом и во главе ее поставил военного трибуна Авла Манлия, а во главе выступавших на этрусков – Луция Эмилия. Третью часть он сам повел на вольсков и недалеко от Ланувия (это место зовется «У Меция») осадил их лагерь. Вольски начали войну из презрения к противнику, полагая, что почти все боеспособные римляне перебиты галлами, но, едва начав поход, от одного слуха о Камилле пришли в такой страх, что огородили себя валом, а вал – свезенными отовсюду деревьями, чтобы враг нигде не мог подойти к укреплениям. Камилл, приметив это, приказал зажечь внешнюю ограду, а тут