Открывая новую себя - Лариса Ренар

Ты чувствуешь, как с каждым вдохом тает лед в твоем сердце, его становится все меньше и меньше. Почувствуй, как он начинает трескаться и откалываться кусками. Вдохни как можно глубже, вдохни в себя ощущение безопасности, теплоты и любви, похожей на розоватое облако, почувствуй, как любовь наполняет твое сердце розоватым цветом. И ощути, как с каждым твоим выдохом уходит все плохое, вся боль. И когда ты почувствуешь, что твое сердце свободно ото льда, нырни с головой, побудь некоторое время под водой. Понежься в воде, ощути чувство полета и наполненности любовью к себе самой.

«Я люблю тебя», — шепчет тебе море. «Я люблю тебя», — шепчет тебе солнце. «Я люблю тебя» — шепчет тебе ветер. «Я люблю тебя, и чудесней тебя нет никого на свете!» — шепчет тебе мир. И ты растворяешься в этой любви, становясь каплями воды, и, словно древняя богиня любви Афродита, рождаешься вновь из пены морской. Обнаженная и прекрасная, ты выходишь на берег морской.

2004

— И выходит на берег морской, — командовал Костас. Вокруг суетилась небольшая съемочная группа — оператор, осветитель и помощник режиссера. У всех было прекрасное настроение, так как мы наконец-то добрались до побережья около деревеньки.

Пока Костас и его помощник готовили декорации, Анита (визажист группы) накрасила меня и вплела в мою прическу рыжеватые пряди, от чего волосы каскадом заструились по спине. Легкая туника нежно-фисташкового цвета, перехваченная на груди лентой, завершила образ. «Хорошо, что они решили не повторять сюжет картины Боттичелли», — с облегчением подумала я — сниматься обнаженной даже после прохождения всех практик в Каджурахо я не была готова. Я с опаской посматривала на огромную пластмассовую раковину, которую предполагалось на веревке подтягивать к берегу. Зрелище, в общем-то, было забавное, но Костас уверил меня, что при помощи современной компьютерной графики все остальное дорисуют. Я встала на раковину и почувствовала, что меня охватило чувство паники: я не походила на Венеру, я не чувствовала себя богиней любви.

— Лариса, — услышала я голос Костаса, — нельзя быть такой зажатой, ты же богиня любви. Но поймав мой растерянный взгляд и минуту подумав, Костас добавил: — Думаю, тебе помогут несколько упражнений для вхождения в образ. Я их помню из уроков актерского мастерства. Представь, что ты ламинария.

— Кто? — не поняла я.

— Есть такая водоросль.

— Хорошо, что Афродита может превратиться в кого угодно, даже в водоросль, — сразу развеселилась я.

— Лариса, перестань смеяться и закрывай глаза. Я буду прикасаться к тебе, словно волна, и ты должна расслабиться и следовать моим движениям. — Я закрыла глаза и почувствовала, как Костас осторожно касается моего плеча, спины, и послушно следовала за его движениями.

— Отдайся течению жизни. Нет ничего — только ты и море. Ты — ламинария, следующая за потоком воды. — Превратившись в податливую водоросль, я чувствовала мягкие прикосновения Костаса и послушно следовала за ними. Напряжение действительно ушло и, открыв глаза, я улыбнулась.

— Теперь в своей расслабленности ты больше похожа на богиню любви, — посмотрев на меня, резюмировал Костас. Через два часа и десять повторений выхода Афродиты из моря первые пять минут ролика наконец-то были сняты.

— Не переживай, — шепнул мне оператор после четвертого дубля, когда я уже была готова развернуться и уйти, придя к выводу о собственной профнепригодности в качестве актрисы. — Он всех так мучает, даже звезд, но результат того стоит.

— Всем спасибо! — наконец-то произнес Костас, видимо довольный результатом. — Я думаю, пора пообедать и немного отдохнуть, вечером нас ожидает съемка шествия к храму Афродиты, так что силы понадобятся всем.

1904

— Сегодня вечером мы примем участие в древней мистерии Афродиты, — начала рассказывать тетушка. Вернувшись с моря, мы сели около оливкового дерева за накрытым столом с легкими закусками. — До четвертого века нашей эры этот праздник проводился раз в году в начале апреля и был посвящен богине Афродите. Сейчас один из женских древних орденов возобновил эту традицию. Когда зайдет солнце, мы соберемся в священной роще около храма и проведем обряд открытия сердца и другие обряды, посвященные Афродите. А пока пообедай и вздремни, так как всю ночь предстоит не спать.

— Но я не хочу спать, — возразила я.

— Варя, твой сон будет частью подготовки к участию в шествии. Так что не сопротивляйся. — После сытного обеда, я и сама почувствовала, как глаза слипаются. — Когда ты ляжешь, представь, как с каждым вдохом в твое сердце входит вся печаль мира и переплавляется в любовь, которую ты выдыхаешь. Вдох — вдыхаешь обиды, тревоги, печаль. Задержка дыхания — все превращается в любовь. Выдох — ты выдыхаешь любовь, наполняя ею мир. — И сколько мне нужно сделать таких вдохов и выдохов? — решила я уточнить, уходя спать.

— Милая, делай до тех пор, пока не почувствуешь, как твое сердце бьется в унисон со Вселенной, наполненной любовью. Просто позволь любви войти в твое сердце.

— Хорошо, согласилась я, уходя. — Закрыв глаза, я представляла, как каждый удар моего сердца наполняет мир любовью, и в какой-то момент в зеленоватом сиянии, окружившем меня, я увидела улыбающуюся Афродиту, несущую в руках прекрасный изумруд конической формы, похожий на сердце. Она протягивала мне изумруд, но он упал на испанскую галеру, появившуюся между мной и ней. Я откуда-то знала, что галера везет сокровища Монтесумы, и я видела, как галера тонула и подводное течение несло изумруд обратно к храму Афродиты.

2004

«Да, затонувшие корабли с изумрудами мне еще не снились», — подумала я, разбуженная пришедшей эсэмэской: «Просыпайся, богиня. Открывай свои прелестные глазки. Мы все ждем. Костас». Сердце сладко сжалось, и, окрыленная, я побежала в душ, пора было собираться на вечернюю съемку. Когда я спустилась в холл, вокруг Костаса уже толпились статисты в исторических костюмах. Кто-то был одет в бронзовые доспехи воинов древней Фракии, кто-то в белоснежные туники.

Размахивая, как всегда, руками, Костас им что-то объяснял. Увидев меня, он тут же просиял и указал рукой на визажиста. Анита, убирая мои волосы в замысловатую прическу, показала красивый халат, который предполагалось надеть поверх туники. Халат был сделан из зеленого бархата и расшит зелеными камнями и серебряными нитями. Пока она украшала похожими камнями мою прическу, подошел Костас и стал рассказывать сюжет.

— Когда процессия, идущая с факелами от берега моря, достигнет разрушенного храма и остановится около священного алтаря, ты спустишься с небес и встанешь около священного треножника. В древней традиции подношения Афродите делали в виде произведений искусства, вдохновленных любовью. Прекрасные амфоры и статуэтки, расписанные блюда и ткани, танцы и стихи — все будет брошено к твоим ногам. И когда подношения закончатся, ты благословишь пары влюбленных, подходящие к тебе.

— Представляю, зрелище будет грандиозное, — восхитилась я.

— По-моему, я придумал удачный режиссерский ход, чтобы прорекламировать все существующие сувениры на Кипре и местные танцы и обычаи, — добавил Костас совсем другим тоном.

— Да, ход красивый, — согласилась я. — Из моря я уже выходила, но вот с небес еще не спускалась.

— Это неопасно! Главное — чувствовать себя легкой, и тогда веревка выдержит, — почти серьезно предложил Костас.

— Что значит «чувствовать себя легкой»? — я так широко открыла глаза от изумления, что Анита замахала руками:

— Потерпите еще минутку, я закончу, и вы будете готовы.

1904

— Ну что же, ты почти готова к шествию. — Тетушка удовлетворенно оглядела меня. На мне была надета легкая зеленоватая туника в древнегреческом стиле, которую тетушка привезла с собой. Я проснулась около пяти часов вечера и, спустившись, застала тетушку, смешивающую какие-то ароматические масла.

— Что вы делаете? — спросила я, умирая от любопытства.

— Готовлю смесь аромамасел, открывающих сердце и помогающих усилить вибрации любви: роза, гиацинт. Средним пальцем, Венера, ты наносишь три капли себе в центр груди и на соски и несколько капель внизу живота. — Я сделала все, что говорила тетушка, и почувствовала, как сердце стало сильнее биться.

— Самая страшная зависимость на Земле — зависимость от любви. — Тетушка сочувственно смотрела на меня. — Когда внутри нас нет любви, мы похожи на нищих, готовых довольствоваться любыми отбросами, любой брошенной костью, чтобы только утолить дичайший голод — голод любви, раздирающий нас изнутри. И тогда мы готовы на все — идти в постель с первым встречным, унижаться, ломать свою жизнь, соответствовать чьим-то ожиданиям, искать себе занятие — лишь бы заполнить зияющую пустоту внутри нас, получить чью-то любовь. Но весь ужас в том, что ни один мужчина в мире не способен заполнить эту пустоту. Так же как он не может получать сексуальную энергию из пространства, так же он не способен получать любовь.