Найти свой остров - Алла Полянская

Махнув рукой, Семеныч подхватил тяжелый чемоданчик и вышел. Матвеев и Олешко переглянулись.

– Минутой позже – и мы бы им сами дверь открыли. – Матвеев вздохнул. – Что за клубок такой, концы торчат, но распутать пока не удалось.

– Распутаем, Максим Николаевич, уж вы не извольте беспокоиться. – Олешко, хлопнув Марека по плечу, ушел в гостиную.

– Марек, как она? – Матвеев заглянул в лицо парню. – Плохо, да?

– Плохо…

У Марека внутри закипают слезы, но плакать он не может, не должен. Он мужчина, он взрослый, опора матери и хозяин в доме. Но ком в горле не проходит, и тяжелая ненависть поднимается где-то в груди.

– А эти гады?.. Сказали они, зачем?

– Скажут. Иди поешь, Ника там картошки нажарила. Иди, иди, сынок, надо поесть.

Подтолкнув Марка на кухню, Матвеев вошел в гостиную, где Олешко и Панфилов тихо о чем-то переговаривались.

– Заварилась каша. – Александр нахмуренно смотрит на партнера. – Макс, идеи есть?

– Какие идеи… В течение суток такая кровавая баня. На ровном месте, считай. Я ведь вчера, если б не Ника…

– Знаю. – Панфилов встал, прошелся по комнате. – Отчаянная дамочка, просто удивительно.

– Не то слово. А теперь – еще все это. Не может это быть совпадением, никак.

– Пока неизвестно. – Олешко о чем-то напряженно думает. – Троих гавриков, что мы здесь повязали, сейчас допрашивают люди из областного управления. Они их наизнанку вывернут, но дознаются, зачем они напали на Нику. Но вот что очевидно: они не знали, что в квартире, кроме нее и детей, есть кто-то еще. Когда увидели охранников, сразу сделали ноги, а тут и мы поднимались навстречу. Но они понятия не имели, что дело может принять такой оборот, и вряд ли они шли убивать, но избить, покалечить – однозначно. Потому я думаю, что это какие-то ее собственные неприятности, о которых Ника или не знала, или значения им не придавала.

– У нее есть сестра, живет здесь же, в Александровске. – Матвеев вспомнил все, что говорила ему Ника о Женьке. – А сегодня они крупно поговорили. Сестрица позвонила и принялась сочувствовать ей из-за Валерии, а потом говорит: я могу помочь тебе с клубом. Ну, Ника ее послала прямой наводкой. Но сейчас, когда Ника в таком состоянии, а Марк еще несовершеннолетний, эта дама вполне может…

В дверь снова позвонили. Все трое как по команде встали.

– Не дом, а проходной двор. – Панфилов был сердит, потому что ему хотелось курить, но, судя по квартире, здесь никто не курил. – Кто там?..

– Я сам. – Олешко, выйдя в прихожую, останавливает Марека: – Осторожно…

– Это мамин знакомый, Алексей Петрович Булатов, он звонил, мама велела его принять. – Марек показал Никин телефон, словно он мог быть свидетелем. – Думаю, Булатов мне с клубом поможет.

– Я сам открою. – Олешко, отступив от двери, щелкнул задвижкой.

Булатов ничем не выдал удивления, увидев такой комитет по встрече. В руках у него был большой пакет и букет роз.

– Вот, держи, это я зверю вашему домик прикупил с переходами, чтоб карабкался.

Затащив в прихожую пакет с домиком, Булатов оглядел собравшихся. Ну что ж, люди как люди. Его новая знакомая – мастерица подбирать себе друзей и знакомых. И только такая, как она, бросилась бы вытаскивать из воды невесть кого, да она такая одна на свете и есть.

– Вот, цветы бы поставить…

– Я возьму. – Ирка берет у него из рук букет. – В новую вазу поставлю и Нике отнесу, она цветы очень любит.

Максим обругал себя – сам-то как не подумал букет купить? Хотя когда думать-то было?

– Матвеев.

Он первым протянул руку, придирчиво оглядывая крепкого мужика в синей парке и темных джинсах. Его он видел уже – в гостинице, с Никой.

– Булатов. Как она?

– Да так, средне. Проходи, что ли. Мы тут заседаем. – Матвеев жестом пригласил его в гостиную. – Картошка жареная есть, будешь? Ребята, давайте поедим.

– Буду, чего ж. А селедка есть?

– Есть, как не быть. Сейчас принесу. – Ирка, управившись с вазой, метнулась на кухню.

В комнате повисло неловкое молчание, какое иногда случается, когда вместе собираются незнакомые люди примерно одного статуса.

– Как Ника, что доктора говорят?

– Докторша сейчас у нее, а хирург уехал. – Матвеев рад, что неловкость преодолена. – Скула сильно рассечена – ударил он ее кастетом, удар сам по себе сильный был, а еще кастет…

Матвеев сжал кулаки и, переглянувшись с Булатовым, понял – с этим парнем они поладят. И смогут защитить женщину, которая за очень короткое время стала дорога им обоим, хотя каждому по-своему.

– Скула – ерунда. – Панфилов мнет в руках сигарету. – Марк, где у вас курят?

– А лоджию откройте, пепельницу видите? Обуйтесь только, и куртку накиньте, там не отапливается.

– Ага, спасибо. – Панфилов потянулся за курткой. – Скула, говорю я вам, други мои, – это мелочь, есть отличный пластический хирург, мой давний клиент и приятель, шрама не будет, и следа не останется. С головой тоже решится дело, я узнавал насчет этого Круглова – светило, талантище, он таких безнадежных вытаскивал, что ему это сотрясение мозга – раз плюнуть. Наймем сиделок, если понадобится, врач будет приходить – через месяц-полтора будет как новая. Тут другое надо решить: ее ли это собственные неприятности, в чем полбеды, или это связано с тем, что произошло вчера на мосту. И если связано – тогда дело плохо, потому что я даже представить не могу, кому понадобилось убивать Макса.

– Сейчас надо с клубом что-то решать, мама сильно беспокоится. – Марек задумчиво потер кончик носа. – Вот, Алексей Петрович обещает помочь…

– Да я хоть и не понимаю ничего в этом деле, но свадебным генералом на первых порах побуду. – Булатов вздохнул. – Мне от Красного Маяка ездить недалеко, в общем-то, ночевать могу здесь, если позволят, нет – сниму квартиру. Я так понимаю, по закону это заведение отнять никак нельзя, но есть обстоятельства, позволяющие думать, что кто-то постарается завладеть бизнесом?

– Есть. – Марк яростно тряхнул головой. – Женька, сестра матери. Тварь и гадина. Она маму всю жизнь презирала и ненавидела, а как дела у нас пошли на лад, принялась ныть, чтоб ее взяли в бизнес. Дед тоже… идиот старый. В общем, давили, как могли, и шлялась Женька сюда через день: придет и зудит – то у тебя не так, это не так, и вообще ты одеваешься как бомжиха и ведешь себя как маргиналка. А мать молчит – привыкла, что эта дрянь шпыняет ее всю жизнь, и дед с бабкой не отстают, так я Женьку на днях взашей вытолкал и сказал, чтоб ноги ее в нашем доме не было. А у мамы в телефоне занес ее в черный список. Но Женька сделает сейчас все, чтоб подмять под себя ее бизнес.

– Нужна доверенность. – Панфилов, покурив, обрел способность думать. – Паша, найди нотариуса, и пусть Ника подпишет на Алексея доверенность на управление бизнесом.