Пришельцы ниоткуда - Франсис Карсак

Проснулся я очень рано. Морской воздух был остер и свеж, и я заметил, что здесь в отличие от дома Суилика окна были настоящие да к тому же раскрытые настежь. В комнату проникал шум прибоя и шелест бриза в листве. Несколько минут я нежился в постели с открытыми глазами, наслаждаясь прелестью этого тихого утра.

И вдруг величавая песня нарушила тишину.

Я уже не раз слышал музыку иссов. Нельзя сказать, чтобы она была неприятна, однако для нас она слишком умственная, слишком головная. Эта песнь не была песней иссов! В ней звучала тоска по родине, в ней была мелодичность полинезийских напевов и в то же время сила, размах и затаенная страсть, какая встречается лишь в русских народных песнях. И голос, этот голос, так легко переходивший от низких грудных нот к высоким горловым, тоже не был голосом исса! Песня накатывалась, как волна на берег, с мелодичными повторами, быстрыми взлетами и медленными, усталыми спадами. Тот, кто пел ее, находился слишком далеко, чтобы можно было разобрать слова, да и вряд ли это были исские слова. Но я знал, что говорили они о весне, о планетах, раскаленных солнцем или окутанных туманами, о мужестве людей, которые их открывают, о морях и ветре, о звездах и любви, о борьбе, о непостижимых тайнах и ужасе смерти. Вся юность мира была в этой песне!

С бьющимся сердцем я второпях оделся и выпрыгнул через окно. Песня доносилась слева, со стороны моря. Пробежав между группами деревьев, я увидел лестницу, спускающуюся к волнам. Там, у самой воды, лицом к морю стояла юная девушка и пела, и солнце зажигало золотые отблески на ее голове. Значит, это не исска! Правда, я не различил цвета кожи – я видел только стройный силуэт в короткой голубой тунике.

Прыгая через три ступеньки, я спешил вниз, взволнованный, точно юнец-студент, увидевший красавицу подругу возле института. На последней ступеньке я поскользнулся и растянулся во весь рост прямо у ее ног. Она вскрикнула – песнь замерла на полуслове, – потом расхохоталась. Должно быть, я и в самом деле был смешон – на четвереньках, растрепанный, весь в песке. Потом смех ее оборвался, и она сердито спросила:

– Асна эни этоэ тан?

(В изумлении я обернулся, потому что последние слова произнес не Клэр, а его жена Ульна.)

– Да, – помолчав, сказал Клэр, – это была Ульна.

Часть третья

НА КАРТУ ПОСТАВЛЕНА ВСЯ ВСЕЛЕННАЯ

1. УЛЬНА-АНДРОМЕДЯНКА

Я медленно поднялся на ноги, не спуская с девушки глаз. Сначала у меня мелькнула мысль, что, может быть, иссы совершили еще один полет на Землю и привезли оттуда моих соотечественников. Потом я вспомнил огромный звездолет, золотую статую на верхних ступенях Лестницы человечеств и заметил слишком узкую руку девушки. Одновременно в моей памяти всплыли рассказы Суилика о кранах с планеты Мара, почти неотличимых от иссов. Если у иссов были двойники, почему бы и землянам их не иметь?

Девушка по-прежнему стояла передо мной, настороженна выпрямившись. Я все еще не мог вымолвить ни слова.

– Асна эни этоэ тан, санен, тар тэоэ сен Телем! – гневно проговорила она наконец. Но голос ее оставался таким же напевным и мелодичным.

Я ответил ей по-французски.

– Прошу прощения, мадемуазель, за столь внезапное приземление у ваших ног!

И только тогда сообразил, что эти слова для нее так же непонятны, как ее вопрос для меня. Я попытался “передавать”, глядя ей прямо в глаза. Но тщетно. Теперь она смотрела на меня с откровенной опаской. Рука ее опустилась на выпуклую пряжку пояса.

Наконец я попытался заговорить с ней по-исски, надеясь, что она меня все-таки поймет.

– Простите, я вам помешал, – сказал я.

Она узнала язык и ответила тоже по-исски, путая ударения точно так, же, как путал я в самом начале:

– Ссин тсехе х’он? (Кто вы?)

А надо было сказать “Ссин тсехе хeq хйон”. В действительности получилось так, что она спросила: “Которая луна?”

– Первой сегодня вечером взойдет Ари, – ответил я смеясь.

Она поняла свою ошибку и тоже рассмеялась. Несколько минут мы оба дружно путались в исских фразах, не очень-то понимая друг друга. Потом она сделала приглашающий жест, и мы поднялись по лестнице на террасу. Когда мы вступили под кров деревьев, неподалеку послышались три переливчатых свистка – сигнал Суилика, а затем показался и он сам в сопровождении Эссины.

– Ого, ты уже договорился с синзунами! – заметил он.

– Договорился? Я бы этого не сказал. И как вы только ухитряетесь общаться с обитателями незнакомых планет, которые не воспринимают мысленных сигналов и не знают вашего языка?

– Это действительно прискорбно, – ответила Эссина, особенно когда чужеземцы столь же очаровательны, как эта синзунка. Я вижу, ты покорен. Но успокойся: скоро вы найдете общий язык.

– Да, этот вопрос давно уже решен, – подтвердил Суилик. – Однако ты не особенно воображай и не гордись: передавать и воспринимать мысли умеем только мы. На твоей планете с твоими соотечественниками ты сможешь только говорить. Наши дети примерно в таком же положении. Искусству приема и передачи мыслей надо учиться. Научитесь и вы с синзункой. А пока достаточно надеть легкий шлем-усилитель. Впрочем, все это пустяки. Но вот новость поважнее: этой ночью я вернулся из галактики, расположенной еще дальше, чем твоя. Стало быть, когда придет время, ты сможешь вернуться к себе. Я познакомился там с еще одним человечеством. Похоже, в вашем углу Великой Вселенной у всех существ красная кровь. Взять хотя бы синзунов, вас, землян, или зомбов, которых я открыл во время этой экспедиции.

– Как они выглядят, эти зомбы? Ты привез хоть одного?

Прищурив один глаз, Суилик оценивающе посмотрел на меня:

– Пожалуй, они на тебя немного похожи. Только раза в два выше. Но пока это совершенные дикари, не имеющие даже каменных орудий. Так что привозить зомба было бы незачем и даже опасно для него самого. Разве что через двести – триста тысяч лет…

Мы приблизились к подножию Лестницы человечеств. Наверху несколько иссов что-то сооружали с помощью роботов.

– Какого черта колдуют там твои сородичи? – спросил я Суилика. По-исски “какого черта” звучит как “тэи мислик”.

– Именно мислика! – ответил он, смеясь. – Сейчас увидишь.

И, повернувшись к юной синзунке, он что-то передал ей, но что именно, я не мог уловить: передавая мысли, иссы могут вести частные разговоры даже в толпе. Но, видимо, это было забавно, потому что девушка улыбнулась.

Мы быстро поднимались по ступеням. Группа иссов наверху уже разошлась. Справа, на том месте, где они работали, возвышалась новая статуя. С удивлением я узнал в ней себя; скульптор изобразил меня очень реалистично и в самой лестной позе: я стоял, попирая ногой мислика!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});