Трудный выбор - Сандра Браун

– Спасибо, – рассеянно поблагодарил он, любуясь линией ее шеи и считая каждый удар пульса в соблазнительной впадинке между ключиц. – Ты тоже.

– Я… я же еще не одета, – с трудом выговорила Шелли, поворачиваясь лицом к Гранту.

– Вот и я о том же. – Голос его задрожал от волнения; он склонился к ее лицу, и в широко распахнутых его глазах она увидела свое отражение, свои руки, взлетевшие, чтобы обнять его.

– Уже поздно, Грант. Мне надо одеться.

Поцеловав ее, он зарылся лицом в ее волосы.

– Да-да, конечно, иди одевайся. Не позволяй, чтобы я тебе мешал…

Руки его тем временем, выше поднимая подол ее ночной рубашки, пробрались под трусики, и, крепко сжав ее бедра, Грант придвинул Шелли к себе.

Губы ее в исступлении искали его губы, и наконец они встретились. Прижимаясь к нему всем телом, она умоляла положить конец томлению, которое, казалось, вот-вот ее погубит.

Грант поднял ее на руки и, отнеся в спальню, опустил возле кровати. Не отводя глаз от любимого лица, Шелли стала возиться с пряжкой узкого ремня из шкурки ящерицы на брюках Гранта. Наконец та поддалась, и ей удалось расстегнуть его брюки. После чего дрожащими руками она освободилась от полупрозрачных нейлоновых трусиков. Грант ослабил узел галстука и снял его через голову, без лишних церемоний сбросил на пол пиджак, к которому вскоре присоединились брюки, туфли и носки; все это время он не сводил глаз с Шелли, которая, лежа на ковре, расстегивала ночную рубашку. Сам он, не выдержав ожидания и напряжения, опустился на колени.

Мягко разведя ее ноги в стороны, Грант боготворил ее вначале глазами, затем руками и – губами. Всю свою любовь вложил он в эти трепетные ласки.

Он почувствовал, когда Шелли была уже не в силах сдерживаться, и, прижавшись к ней, устремился в столь жаждущее принять его лоно. Каждое движение было словно любовная песня, сочиненная всем его существом для нее. Страсть его прорвалась наружу в то самое мгновение, когда Шелли воспарила над Вселенной, а их восторженные крики звучали все громче и громче…

В полном изнеможении Грант положил голову на грудь Шелли. Она нежно провела кончиками пальцев по его лицу.

Приподнявшись, он поцеловал ее грудь, точно отдавая дань всему тому, что делало ее женщиной. Затем он поднял голову и взглянул Шелли в лицо. Блаженная вялость, разлившаяся по его телу, отражалась и в ее глазах, светившихся от счастья.

Слегка коснувшись ее пухлой нижней губы и ямочек на щеках, он прошептал:

– Не знаю, чего ждать от свадьбы, но медовый месяц обещает быть просто потрясающим.

Надев жемчужные сережки, Шелли поспешила вниз, в гостиную. Грант был уже там и приветствовал ее родителей: он уже обменялся рукопожатием с отцом и сейчас беседовал с матерью. В дверь позвонили, когда он пытался завязать галстук. Встретившись с Шелли взглядом в зеркале, Грант озорно подмигнул:

– Еще бы один поцелуй – и не успели бы. – Надев пиджак, он чмокнул ее на ходу в щеку. – У тебя под левым глазом тушь размазалась.

– А у тебя на правом лацкане пушинка от ковра! – театральным шепотом отозвалась она. Смахнув пушинку, Грант побежал открывать дверь.

Оставшись одна, она не спеша подправила макияж, пригладила волосы, еще раз придирчиво себя осмотрела в зеркале и вполне удовлетворенная собой поспешила вниз.

Первые минуты встречи прошли шумно и суматошно: родители поочередно обнимали Шелли, восхищались ее кремовым шелковым костюмом, вручили им целую кипу подарков, в том числе и от друзей из Пошман-Вэлли.

– Что-то мой братец Билл опаздывает, – заметил Грант. – Они с женой едут на машине из Талсы.

Шелли была благодарна родителям за то, что они с готовностью приняли ее будущего мужа; между ними сразу установилось взаимопонимание.

– Хотите кофе? – предложила она.

– Неплохо бы после такой поездочки, – улыбнулся отец.

В этот момент позвонили в дверь – и тут же задребезжал телефон.

– Я займусь телефоном и кофе, – вызвался Грант. – А ты дверью. Наверное, это Билл, так что сразу и познакомишься.

Когда Шелли распахнула входную дверь, ее радушная улыбка вмиг сменилась недоуменной.

– Слушаю вас, – неуверенно обратилась она к мужчине в форме, стоявшему на пороге.

– Мистер Грант Чепмен здесь?

– Да. А вы… – Помощник шерифа Картер, мэм. Могу я поговорить с мистером Чепменом?

– Это Билл звонил, – сказал Грант, возвращаясь в гостиную. – Они опаздывают… В чем тут дело?

– Мистер Чепмен? – спросил полицейский.

– Да.

Тот сунул в руку Гранта конверт.

– Что это?

– Повестка. Вас вызывают в гражданский суд в пятницу, к десяти часам утра. Вам предъявлен иск.

– Суд… иск? – опешил Грант. – Что еще за иск?

Помощник шерифа осмотрел комнату: он увидел молодую симпатичную женщину, мужчину в темном костюме, очень напоминавшего жениха, свадебные подарки в оберточной бумаге на журнальном столике, а рядом – коробочку с орхидеей.

Не в силах встречаться с Грантом взглядом, он ответил, смущенно и даже сочувственно:

– Иск об отцовстве.

10

– Иск об отцовстве? – Грант попытался рассмеяться. – Это шутка? Ну-ка, признавайтесь, вас ребята из теннисного клуба подослали? – Он обернулся к Шелли. – Эти парни такие…

– Простите, мистер Чепмен, – вмешался помощник шерифа Картер. – Это не шутка.

Несколько секунд Грант недоуменно смотрел на него, затем вытряхнул из конверта повестку и быстро пробежал ее глазами. Сомнений в ее подлинности не было.

– Циммерман, – с трудом выдавил он из себя. – Эта коварная сучка. – Слова эти он произнес еле слышно, но они, казалось, гулким эхом отскочили от стен безмолвной комнаты.

– Простите, что не известили заблаговременно, но мы не могли вас найти. Я несколько раз заходил к вам домой. Советую связаться с адвокатом.

– Обойдусь своими силами. Значит, в пятницу, в десять утра? – Полицейский кивнул. – Извините, что не благодарю.

– Мне очень жаль, – сказал Картер Гранту и, коснувшись козырька фуражки, кивнул Шелли, пробормотав:

«Мэм…» – повернулся и торопливо зашагал по аллее к служебной машине, припаркованной у обочины.

Грант захлопнул дверь и шумно выдохнул.

– Бесподобный подарочек к свадьбе, – со злостью произнес он. – Боже мой, Шелли, да я…

При виде ее потрясенного лица он замер как громом пораженный. В ее округлившихся глазах застыл ужас. Яркий румянец, который Грант похвалил всего лишь час назад, сменился мертвенной бледностью; губы побелели, отчего коралловая помада выглядела до нелепости кричащей. Шелли стояла прямо, но дрожала всем телом, словно только кожа и удерживала ее, мешая разлететься на миллион частиц.

– Шелли. – Голос его срывался. – Скажи мне, что ты не думаешь… Скажи, что ты не веришь, будто эта девица забеременела от меня.

Ничего не видя вокруг себя, она замотала головой, сначала медленно, затем все быстрее.

– Нет, нет, нет. – Глаза ее несколько раз моргнули, будто пытались все-таки что-то разглядеть в комнате. В два шага Грант очутился рядом с ней и взял ее за плечи. – Посмотри на меня, – приказал он. В его железных руках она чувствовала себя безжизненной куклой. – С этой девицей у меня совершенно ничего не было, – процедил он сквозь зубы. – Ты мне веришь? – Он слегка встряхнул ее.

Руки Шелли обвисли по бокам, а остекленевшие глаза смотрели в его напряженное, искаженное гневом лицо.

Как же ей хотелось ему поверить! Конечно же, у него ничего не было с Прю Циммерман, но… Сама-то она тоже была юной девушкой, когда он впервые поцеловал ее… И Мисси Ланкастер… беременная. Он сказал, что Мисси ждала ребенка не от него, что он никогда не был ее любовником. Он не лгал. Не мог лгать. Он ведь ее любит. Ее, Шелли. И все же…

Грант убрал руки с ее плеч, отпустив их так резко, что она едва не упала. Мгновение он всматривался в ее отрешенное лицо, и во взгляде его боролись отвращение и боль. Шелли так и не поняла, какое из этих чувств одержало победу.

Он отвернулся и обратился к ее отцу:

– Билл собирался встретить нас у церкви. Я перехвачу его там и отменю церемонию.

Когда Грант вновь взглянул на Шелли, она уже не в силах была встречаться с ним глазами. В тот момент она вообще ничего не испытывала – ни гнева, ни боли, ни разочарования, ни отчаяния. Силы разом покинули ее, оставив лишь саднящую пустоту, которая некогда была ее душой.

Выходя, Грант не хлопнул дверью, но тихий щелчок замка прозвучал громом на свадебном небосклоне.

– Шелли, девочка… – Ее мать первая нарушила гробовое молчание, повисшее в комнате. Шелли не знала, сколько простояла так, в оцепенении уставившись на закрытую дверь. Мать вновь окликнула ее.

Шелли подняла голову и увидела, что родители с опаской смотрят на нее. Неужели боятся, что она станет безумствовать, скрежетать зубами, рвать на себе волосы, биться головой о стену? Впрочем, их настороженность оправданна: Шелли готова была к подобным действиям.