Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зои нервно улыбается мне поверх журнала:
-В государственных больницах такого точно нет.
Еще бы. Кожаные кресла, низкий квадратный стол, заваленный глянцевыми журналами. В комнате так тепло, что мне пришлось снять пальто. Я думала, здесь будет полно несчастных брошенных девиц, сжимающих носовые платки, но в приемной мы одни. Зои собрала волосы в хвост и надела все те же мешковатые тренировочные штаны. Она бледна и выглядит устало.
-Знаешь, от каких симптомов я избавлюсь охотнее всего? –Она кладет журнал на колени и считает на пальцах. –Моя грудь похожа на какую-то карту-вся в голубых венах. Я чувствую тяжесть даже в пальцах. Меня постоянно тошнит. Не прекращая болит голова. И в глаза будто песку насыпали.
-А что-нибудь хорошее?
Она задумывается на минуту.
-Запах изменился. От меня очень приятно пахнет.
Я наклоняюсь над столом и нюхаю Зои. Она пахнет сигаретами, духами, жвачкой. И чем-то еще.
-Фертильна, -сообщаю я ей.
-Что?
-То есть готова к деторождению.
Она качает головой и смотрит на меня как на ненормальную:
-Это тебя твой дружок научил?
Я не отвечаю, и Зои утыкается в журнал. Двадцать две страницы последних технических новиной. Как написать красивую песню о любви. Возможен ли космический туризм?
-Однажды я видела фильм, -начинаю я, -про девушку, которая умерла. Когда она попала на небеса, ребенок ее сестры, родившийся мертвым, оказался уже там, и она присматривала за ним, пока они все не воссоединились.
Зои делает вид, что не слышала, и переворачивает страницу, будто прочитала ей.
-Со мной тоже может такое случиться.
-Едва ли.
-Твой ребенок такой крохотный, что я могу спрятать его в карман.
-Тесса, заткнись!
-Ты тогда выбирала для него одежду.
Зои откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Очертания губ становятся мягче, словно ее выключили из розетки.
-Я тебя очень прошу, -произносит Зои, -замолчи. Если ты меня осуждаешь, не надо было приходить.
Она права. Я поняла это прошлой ночью, мучаясь бессонницей. На другом конце коридора капал душ и что-то –таракан?-паук?-пробежало по коврику в ванной.
Я встала с кровати и в халате спустилась в гостиную. Я собиралась выпить чашку шоколада и, может, посмотреть какую-нибудь ночную передачу. Но посреди кухни я обнаружила мышь, которая попала в одну из папиных тараканьих ловушек. К картонке не прилипла только ее задняя нога, и, загребая ею, точно веслом, мышь пыталась сбежать. Она билась в агонии. Я поняла, что придется ее добить, но не могла придумать, как сделать это безболезненно. Зарезать разделочным ножом? Ножницами? Проткнуть затылок карандашом? В голову лезли только кошмары.
Наконец я достала из шкафчика старую коробку из-под мороженого, наполнила водой, окунула в нее мышь и прижала деревянной ложкой. Мышь в изумлении уставилась на меня, пытаясь вздохнуть. Один за другим на поверхность воды поднялись три маленьких пузырька воздуха.
Я пишу Зоиному ребенку эсэмэску: ПРЯЧЬСЯ!
-Это кому?
-Никому?
Она наклоняется над столом:
-Покажи.
Я удаляю сообщение и показываю пустой экран.
-Ты писала Адаму?
-Нет.
Она закатывает глаза:
-Вы едва не занялись сексом в саду, а теперь ты находишь какое-то извращенное удовольствие в том, чтобы делать вид, будто ничего не было.
-Я ему не нравлюсь.
Зои хмурится:
-Разумеется, нравишься. Просто вышла его мама и поймала вас с поличным. А иначе он бы с радостью тебя трахнул.
-Зои, это было четыре дня назад. Если бы я ему нравилась, он бы позвонил.
Она пожимает плечами:
-Наверно, занят.
Минуту мы молчим. У меня под кожей выпирают кости, под глазами фиолетовые круги, и от меня чем-то воняет. Адам, наверно, до сих пор полощет рот.
-Любовь-это зло, -заявляет Зои. –И я-живое тому доказательство. –Она кладет журнал на столик и бросает взгляд на часы: -За что я,черт возьми, плачу деньги?
Я сажусь рядом с ней.
-А вдруг это шутка? –предполагаю я. –Может, они возьмут деньги, заставят тебя поволноваться, надеясь, что ты испугаешься и уйдешь домой.
Я беру Зоину ладонь в свою. Она удивляется, но руку не забирает.
В окнах стоят тонированные стекла, и нам не видно улицы. Когда мы пришли, пошел снег; тепло одетые люди покупали рождественские подарки. А здесь батареи пышут жаром и льются звуки свирели. Случись конец света, мы ничего не узнаем.
-Когда все кончится и мы с тобой снова останемся вдвоем, то примемся за список, -обещает Зои. –Выполним пункт шесть. Это же слава, верно? Я на днях видела женщину в последней стадии рака. Так вот она участвовала в троеборье. Попробуй.
-У нее рак груди.
-И что?
-Это другое.
-Бег и езда на велосипеде помогают ей сохранять бодрость духа. В чем тут разница? Она уже прожила дольше, чем все думали, и прославилась.
-Терпеть не могу бег!
Зои величественно качает головой, будто я капризничаю.
-А как насчет «Большого брата»? У них раньше никогда не было таких, как ты.
-Он начнется только летом.
-И?..
-Сама подумай!
Тут из боковой комнаты появляется медсестра и подходит к нам:
-Зои Уокер? Пойдемте со мной.
Зои тянет меня за руку:
-А можно взять с собой подругу?
-Боюсь, что нет. Будет лучше, если она подождет здесь. Сегодня только предварительная беседа, но говорить о таких вещах при подруге нелегко.
Медсестра говорит так убежденно, что у Зои нет сил возразить. Она протягивает мне пальто, просит присмотреть за ним и уходит за медсестрой. Дверь закрывается.
Я чувствую себя бодро и уверенно. Я ощущаю, как бьется сердце. Я полна сил. Жизнь и смерть материальны. Сейчас я здесь. Но скоро меня не станет. Ребенок Зои жив. У него бьется сердце. Скоро его не будет. Когда Зои, поставив подпись на документе, выйдет из той комнаты, она изменится. Поймет то, что мне уже известно: всех нас окружает смерть.
И от этой мысли во рту металлический привкус.
Двадцать пять.
-Куда мы едем?
Убрав руку с руля, папа хлопает меня по коленке:
-Все в свое время.
-Это что-то неприятное?
-Думаю, нет.
-Мы встречаемся со знаменитостью?
В его взгляде мелькает беспокойство.
-Так ты это имела в виду?
-Не совсем.
Мы едем по городу. Папа хранит молчание. Мы пересекаем микрорайоны, сворачиваем на кольцевую. Я пытаюсь угадать, куда мы едем. Мне нравится смешить папу. Он так редко смеется.
-Высадка на Луну?
-Нет.
-Конкурс талантов?
-С твоим-то голосом?
Я звоню Зои и спрашиваю, не хочет ли она угадать, но она по-прежнему не находит себе места из-за операции.
-Мне нужно будет привести с собой взрослого. И кто бы это мог быть?
-Я пойду с тобой.
-Нужен настоящий взрослый. Типа мамы с папой.
-Они не имею права заставлять тебя посвящать во все родителей.
-Это кошмар, -жалуется Зои. –Я думала, они дадут мне какую-нибудь таблетку, и все выйдет само. Зачем мне операция? Он же крошечный.
Она заблуждается. Вчера вечером я достала «Справочник семейной медицины» «Ридерз дайджест» и прочитала про беременность. Мне было интересно, какого размера зародыш в шестнадцать недель. Оказалось, с одуванчик. Я не могла оторвать себя от книги. Выяснила все про пчелиные укусы и крапивницу. Милые, земные семейные болезни –экзема, ангина, круп.
-Ты меня слушаешь? –спрашивает Зои.
-Угу.
-Ладно, я пошла. Кислота подступает к горлу, и во рту уже привкус.
Это несварение желудка. Нужно помассировать живот и попить молока. Все пройдет. Что бы она ни решила сделать с ребенком, все симптомы исчезнут. Но я ей этого не говорю. Я нажимаю на мобильном красную кнопку и смотрю на дорогу впереди.
-Она просто идиотка, -замечает отец. –Чем дольше тянуть, тем хуже. Беременность прервать-не мусор вынести.
-Пап, она это знает. И вообще, тебя это не касается. Она же не твоя дочь.
-Да, -соглашается папа. –Она не моя дочь.
Я набираю Адаму эсэмэску. «Куда ты провалился?»-пишу я. Потом стираю.
Шесть дней назад его мама рыдала на крыльце. Она говорила, что ее напугали фейерверки. Спрашивала, почему он бросил ее одну, когда кругом светопреставление.
-Дай мне свой телефон, -попросил меня Адам. –Я тебе позвоню.
Мы обменялись телефонами. Это было сексуально. Я надеялась, что он позвонит.
-Слава, -произносит папа. –А что для тебя слава?
Для меня слава-это Шекспир. В школе на всех книгах с его пьесами был бородатый силуэт с пером в руке. Шекспир придумал кучу новых слов, и спустя сотни лет все знают, кто он такой. Он жил до машин и самолетов, пистолетов, бомб и загрязнения окружающей среды. До шариковых ручек. В то время на престоле сидела королева Елизавета. Она тоже прославилась, и не только как дочь Генриха VIII, но благодаря картофелю, «Армаде», табаку и здравому смыслу.
Еще есть Мэрилин. Элвис. Будут помнить даже современных поп-звезд вроде Мадонны. «Тэйк Зэт» снова ездят на гастроли, и их альбомы в момент распродаются. В глазах музыкантов читается возраст, а Робби даже не поет, но люди все равно хотят их видеть. Вот какую славу я имела в виду. Я бы хотела, чтобы весь мир оставил свои дела и пришел попрощаться со мной, когда я умру. А как же иначе?
- Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов - Героическая фантастика / Прочее / Прочие приключения
- Сильнодействующее лекарство - Артур Хейли - Прочее
- Уилл - Керри Хэванс - Прочие любовные романы / Прочее / Современные любовные романы / Эротика
- Почти серьезно…и письма к маме - Юрий Владимирович Никулин - Биографии и Мемуары / Прочее
- Мистика: загадочное и необъяснимое - разные - Прочее
- Сказки темной Руси - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова - Прочая старинная литература / Прочее / Русское фэнтези
- Текстоцентризм в кинокритике предвоенного СССР - Александр Гончаренко - Прочее / Кино / Политика
- «…Мир на почетных условиях»: Переписка В.Ф. Маркова (1920-2013) с М.В. Вишняком (1954-1959) - Владимир Марков - Прочее
- Полвека без Ивлина Во - Ивлин Во - Прочее
- Беречь речь. Забытая история русских слов и выражений - Дроздова Олеся - Прочее