02 Смерть. Мрачный Жнец - Терри Пратчетт

— ЕЙ НРАВИТСЯ ТРАВА.

— Судя по твоему виду, ты любишь животных.

Следующие два часа он сидел молча, вцепившись руками в подлокотники, пока госпожа Флитворт не объявила, что отправляется спать. Тогда он вернулся в свой амбар и заснул.

Билл Двер не почувствовал, как оно пришло. Когда он открыл глаза, серая фигура уже парила во тьме амбара. Каким-то образом ей удалось завладеть золотым жизнеизмерителем.

— Билл Двер, — сказало оно, — произошла ошибка.

Стекло разбилось. Мелкие золотистые секунды на мгновение повисли в воздухе, после чего тихонько осели на землю.

— Возвращайся, — сказала фигура. — Тебя ждет работа. Произошла ошибка.

Фигура исчезла.

Билл Двер кивнул. Ошибка. Ну конечно. Любой дурак понял бы, что здесь вкралась какая-то ошибка. Лично он с самого начала знал, что это — ошибка. Он отбросил комбинезон в угол и взял плащ, сотканный из абсолютной тьмы.

Что ж, неплохое приключение. Впрочем, не из тех, которые хотелось бы пережить снова. Он чувствовал себя так, словно с его плеч сняли огромный груз.

Неужели вот что это такое — быть живым? Неужели быть живым — это постоянно чувствовать, что тебя влечет в беспросветную тьму? Как люди могут жить с этим? Но ведь живут — и даже находят какую-то радость в своем существовании, хотя здесь приемлемо только отчаяние. Поразительно. Чувствовать себя ничтожным живым существом, зажатым между двумя высоченными утесами темноты… Это ведь невыносимо. Как? Как они выносят эту жизнь?

Очевидно, это врожденное.

Смерть оседлал лошадь, выехал из амбара и направился к холмам. Внизу, словно море, колыхалось поле пшеницы. Госпоже Флитворт придется подыскать себе другого помощника на уборку урожая. Странно. Он испытывал какое-то чувство. Сожаление? Неужели сожаление? Но это чувствовал Билл Двер, а Билл Двер уже… умер. Он и не жил никогда. Он стал самим собой, вернулся туда, где нет места чувствам и эмоциям.

Сожаление здесь неуместно.

А потом он оказался в своем кабинете, и это было странно, потому что он не помнил, как сюда попал. Только что был на коне и вдруг оказался в кабинете, среди счетных книг, жизнеизмерителей и странных приборов. Кабинет показался ему просторнее, чем прежде. Он едва мог различить стены. Это все Билл Двер. Ну конечно, уж ему-то кабинет должен казаться просто огромным. Вероятно, какая-то частица Билла еще оставалась. Нужно срочно чем-нибудь заняться. Уйти с головой в работу.

На столе уже стояли несколько жизнеизмерителей. Он не помнил, как они здесь оказались, но это не имело значения, главное — работа…

Он взял ближний жизнеизмеритель и прочитал имя.

— Ху-ка-ле-ху!

Госпожа Флитворт села в своей кровати. На грани сна она услышала другой звук, который, вероятно, и разбудил петушка. Ей удалось зажечь свечу спичкой, потом она нащупала под кроватью рукоятку абордажной сабли — этой саблей покойный господин Флитворт частенько пользовался во время деловых поездок через горы. Она быстро спустилась по скрипучим ступеням и вышла в предрассветный холод. У двери амбара госпожа Флитворт чуть замешкалась, потом приоткрыла ее ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь.

— Эй, Билл Двер?

Зашуршало сено, потом воцарилась напряженная тишина.

— ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ?

— Ты меня звал? Мне совершенно ясно послышалось, как кто-то выкрикнул мое имя.

Сено снова зашуршало, и над краем сеновала появилась голова Билла Двера.

— ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ?

— Да. А ты кого ждал? С тобой все в порядке?

— Э… ДА. Я ТАК ПОЛАГАЮ.

— Ты уверен? Ты разбудил Сирила.

— ДА. ДА. ЭТО ПРОСТО… Я ДУМАЛ, ЧТО…

Она задула свечу. Было уже достаточно светло.

— Ну, если ты уверен… Я уже проснулась, так что пойду сварю кашу.

Билл Двер полежал на сене, пока не удостоверился в том, что ноги вполне способны его нести, затем спустился с сеновала и заковылял к дому.

Вскоре перед ним оказалась тарелка с политой сливками кашей. Все это время он молчал. Но сдерживаться и дальше было выше его сил. Он понятия не имел, как правильно сформулировать вопрос, но он просто обязан был узнать ответ.

— ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ?

— Да?

— А ЧТО ЭТО ТАКОЕ… НУ, НОЧЬЮ… НУ, БЫВАЕТ, ПО НОЧАМ МЫ ЧТО-ТО ВИДИМ, НО ЭТО НЕ ВЗАПРАВДУ, А ТАК, ПОНАРОШКУ…

Она замерла с кастрюлей в одной руке и половником — в другой.

— Ты имеешь в виду сны?

— АХ ЭТО И ЕСТЬ СНЫ?

— Неужели тебе никогда ничего не снилось? Я думала, сны всем снятся.

— И В НИХ ГОВОРИТСЯ О ТОМ, ЧТО ПРОИЗОЙДЕТ В БУДУЩЕМ?

— Это называется предчувствием, но я никогда в такие штуки не верила. Уж не хочешь ли ты сказать, что никогда не видел снов?

— ЧТО ВЫ. КОНЕЧНО ВИДЕЛ.

— Билл, что тебя тревожит?

— Я ВДРУГ УЗНАЛ, ЧТО МЫ УМРЕМ.

Она задумчиво посмотрела на него.

— Что ж, как и все, — наконец промолвила она. — Так вот что тебе приснилось… Ничего страшного, с каждым бывает. На твоем месте я не стала бы беспокоиться. Главное — заниматься своим делом и не вешать нос. Вот что я всегда говорю в таких случаях.

— НО НАМ НАСТАНЕТ КОНЕЦ!

— Не знаю, не знаю. Полагаю, все зависит от того, какую жизнь ты прожил.

— ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ?

— Ты веришь в богов?

— ВЫ ХОТИТЕ СКАЗАТЬ, ЧТО ПОСЛЕ СМЕРТИ С ВАМИ ПРОИЗОЙДЕТ ТО, ВО ЧТО ВЫ ВЕРИТЕ?

— Было бы совсем неплохо, — улыбнулась она.

— НО ВЫ ПОНИМАЕТЕ, Я-ТО ПРЕКРАСНО ЗНАЮ, ВО ЧТО Я ВЕРЮ НА САМОМ ДЕЛЕ. И ВЕРЮ Я… В НИЧТО.

— Какой-то ты мрачный сегодня. Доешь-ка лучше кашу. Тебе не повредит. Говорят, очень полезно для костей.

Билл Двер посмотрел в тарелку.

— А ДОБАВКИ МОЖНО?

Все утро Билл Двер колол дрова. Это было приятно монотонным занятием.

Нужно устать. Да, это очень важно. Он спал уже не в первый раз, просто раньше он настолько уставал, что никогда не видел снов. Топор мерно поднимался и падал на поленья, словно отсчитывал секунды.

— О нет! О часах лучше не думать!

Когда он вошел на кухню, на плите у госпожи Флитворт стояли несколько кастрюль.

— ПАХНЕТ ВКУСНО, — сказал Билл и потянулся к одной из подпрыгивающих крышек.

Госпожа Флитворт резко обернулась.

— Не трогай! Это для крыс.

— РАЗВЕ КРЫСЫ НЕ МОГУТ САМИ ПРОКОРМИТЬ СЕБЯ?

— Конечно могут. Поэтому перед уборкой урожая я решила их немного подкормить. Хорошая порция к каждой норе, и крыс как не бывало.

Билл Двер не сразу сообразил, в чем тут дело, но потом словно два огромных камня столкнулись в его голове.

— ТАК ЭТО ЯД?

— Экстракт цианота, добавленный в овсяную кашу. Ни разу не подводил.

— И ОНИ УМИРАЮТ?

— Мгновенно. Падают на спину лапками вверх. Мы же перекусим хлебом с сыром, — добавила она. — А вечером я приготовлю курицу. Кстати о курицах… Идем-ка.

Она взяла с полки топор и вышла во двор. Петушок Сирил с подозрением посмотрел на нее с кучи навоза. Его гарем жирных и престарелых кур, копавшихся в пыли, мгновенно устремился к госпоже Флитворт, смешно перебирая ногами. Она быстро наклонилась и схватила одну из птиц.

Курица, глупо моргая, поглядела на Билла Двера.

— Ты курицу ощипывать умеешь? — спросила госпожа Флитворт.

Билл переводил взгляд с одной птицы на другую.

— НО МЫ ЖЕ ИХ КОРМИМ, — сказал он несколько беспомощно.

— Правильно, а потом они кормят нас. Эта не несет яйца уже несколько месяцев. Таков куриный мир. Господин Флитворт сворачивал им шеи, но я так и не смогла этому научиться. А от топора крови больше, к тому же они еще какое-то время бегают, но умирают сразу и сами об этом знают.

Билл Двер поразмыслил о вариантах. Один блестящий глаз курицы смотрел прямо на него. Куры намного глупее людей и не обладают сложными умственными фильтрами, которые мешают видеть то, что есть на самом деле. Эта курица прекрасно понимала, кто сейчас стоит перед нею.

Он вгляделся в маленькую, простую куриную жизнь и увидел, как утекают ее последние секунды.

Он никогда никого не убивал. Он забирал жизнь, но только после того, как она заканчивалась. Это все равно что воровать и брать то, что ты нашел на улице, примерно такая же разница.

— ТОПОР НЕ ПОТРЕБУЕТСЯ, — устало промолвил он. — ДАЙТЕ МНЕ КУРИЦУ.

Он на мгновение отвернулся, потом передал обмякшее тельце госпоже Флитворт.

— Молодец, — похвалила его госпожа Флитворт и направилась на кухню.

Билл Двер почувствовал осуждающий взгляд Сирила.

Он разжал ладонь. Над ней парил крошечный солнечный зайчик.

Билл нежно подул на него, и свет исчез. После полдника они разложили крысиный яд. Он чувствовал себя убийцей.

Крыс умерло много. Под амбаром, в одной из темных нор, прорытых некогда давно ушедшими предками грызунов, появилось нечто. Казалось, оно долго не могло сообразить, какую форму следует принять. Сначала стало куском сыра весьма подозрительного вида. Это, как оказалось, не сработало. Потом превратилось в подобие маленького голодного терьера. Эта версия была тоже отвергнута. На мгновение появился капкан со стальными челюстями — совершенно неприемлемый вариант. Нечто пораскинуло умом в поисках свежих идей — и решение неожиданно обнаружилось совсем рядом. Это была скорее не форма, а воспоминание о ней. Нечто решило попробовать ее, и, несмотря на внешнюю непригодность к предстоящей работе, форма в некотором глубинном смысле оказалась единственно возможной. Нечто принялось за работу.