Без следа (сокращ.) - Ли Чайлд

— Потому что?

— Потому что он хочет, чтобы крышка опять закрылась.

— Он что, не доверяет Спрингфилду?

— Доверяет всей своей жизнью. Но Спрингфилд — это всего один человек.

— Значит, Сэнсом обязан помочь нам.

— Нет, не обязан, — поправил я. — Но, возможно, склонен. Вот почему я хочу, чтобы ты позвонила ему прямо с утра. Встретимся в десять, в парке Мэдисон-сквер.

— Куда ты собрался?

— Пойду поищу Лилю Хоц. Наверняка она тоже ищет меня.

— Боюсь, не только она. Копы, ФБР, Министерство обороны — все сейчас ищут Джека Ричера.

— Да уж, хлопотная выдалась ночка.

Нью-Йорк. Час ночи. Лучшее и в то же время худшее время и место в мире для охоты на человека. На улицах все еще было людно. Я выбрал 30-ю и прошел до Лексингтон-авеню. Искусству быть невидимкой меня никогда не учили. Но я справлялся.

Особое внимание я уделял машинам. Единственный способ найти человека в Нью-Йорке — это колесить по улицам. Заметить полицейские автомобили было несложно. Каждый раз, когда я видел, что приближается один из них, я нырял в ближайший дверной проем и оседал на землю. Всего-навсего очередной бездомный бродяга. Полицейские машины без маркировки отслеживать намного сложнее. Но бюджет сводит выбор к горстке конкретных моделей. Плюс все они, как правило, грязные и дышат на ладан.

Кроме федеральных машин. Те же марки, те же модели, но новые, чистые и отполированные.

У команды Лили Хоц автомобили наверняка прокатные, предположил я, новые и только из мойки. Я принимал все меры предосторожности, чтобы не попасться на глаза стражам правопорядка, и делал все от меня зависящее, чтобы броситься в глаза людям Лили Хоц.

Я бродил уже полтора часа, но ничего не происходило.

Пока я не сделал петлю до перекрестка 22-й и Бродвея.

Краем глаза я заметил, как со стороны 23-й выкатывается черный «форд». «Краун-виктория». Чистый и блестящий. Иглы антенн на крышке багажника пронзали свет фар от автомобиля, шедшего в тридцати ярдах сзади. «Форд» тащился со скоростью пешехода.

На этом участке Бродвей в два раза шире. Шесть полос — все в сторону юга. Я был на тротуаре слева. Рядом — многоквартирный дом. Справа, за шестью полосами, — Флэтайрон-билдинг, знаменитый «Утюг».

В десяти футах спереди — вход в метро.

«Форд» затормозил на второй из шести полос. Свет фар вычертил два мужских силуэта на передних сиденьях.

Я присел на низкую кирпичную стенку, отделявшую дом от тротуара. В асфальте рядом с бордюром был вход в подземку. Южный вход станции «23-я улица». Поезда N, R и W. Платформа в сторону окраины города. Я заключил пари сам с собой, что это вход с турникетом НЕЕТ. Вращающимся, от пола до потолка. Пари не на деньги. На нечто гораздо более ценное. Жизнь, свободу и стремление к счастью.

В половине второго метро работает по ночному графику. С двадцатиминутными интервалами между поездами. Я не слышал никакого грохота снизу. Не ощущал даже малейшего порыва воздуха.

«Форд» резко свернул через четыре полосы и встал параллельно бордюру, напротив меня. Оба мужчины продолжали сидеть внутри. Автомобиль точно федеральный. На тротуаре было не людно, но и не сказать, что пустынно.

Дверцы открылись. Пассажир встал рядом с водителем у капота. Между нами — максимум футов двадцать. Их жетоны пристегнуты к нагрудным карманам. ФБР, догадался я.

— Федеральные агенты, — громко подтвердил пассажир.

Я никак не отреагировал.

— Джек Ричер? — окликнул пассажир.

Я не ответил. Если не можешь придумать ничего лучше, прикинься глухонемым.

Мои башмаки были из резины и сидели гораздо менее плотно, чем я привык. Но даже сквозь них я почувствовал первые отголоски грохота под землей. Поезд. Либо отходящий от платформы «28-й улицы» к центру, либо идущий с «14-й» в сторону окраин. Первый мне не подходил. Я был не с той стороны Бродвея. Мне нужен был второй.

— Держите руки так, чтобы я их видел, — скомандовал пассажир.

Я сунул руку в карман. Отчасти — чтобы нащупать свой проездной, отчасти — мне было интересно, что произойдет дальше. Агентов инструктируют доставать оружие лишь в случае крайней необходимости. Иначе могут пострадать невинные люди.

Оба агента моментально извлекли пушки. Пистолеты «глок».

— Не двигаться, — приказал пассажир.

Мусор на решетке заколыхался. Поезд в сторону окраин. Я молча встал и направился к входу в метро. Вниз по лестнице — спокойно, не торопясь. Спиной я слышал шаги агентов. Я повернул проездной в кармане и вынул нужной стороной вперед.

Я не ошибся: вход защищала решетка от пола до потолка, как в тюремной камере. И два вращающихся турникета. Узкие, в полный рост. Никакой надобности в будке с контролером. Я вставил проездной в прорезь. Последний кредит отозвался зеленым светом, и я толкнул вертушку вперед. Агенты за моей спиной остановились как вкопанные. Будь это стандартный турникет, они просто перемахнули бы через него. Но НЕЕТ лишал их такой возможности. А проездных им не выдают. Они беспомощно стояли за прутьями. Первые три вагона уже обвили изгиб платформы. Поезд с лязгом остановился, и я вошел внутрь, даже не сбавив шага. Двери закрылись, и состав унес меня прочь.

Я был в одном из поездов R. Маршрут R следует под Бродвеем до Таймс-сквер, где чуть выравнивается до пересечения 57-й и Седьмой и идет строго вправо, с остановками на пересечениях 59-й и Пятой и 60-й и Лексингтон, прежде чем нырнуть под реку и дальше на восток — в Квинс. Ехать в Квинс я не собирался. Я нутром чуял: моя цель где-то тут, на Манхэттене. Вероятнее всего, в Ист-Сайде и рядом с 57-й. «Времена года» были просто обманкой. Обычным отвлекающим ходом. Но и настоящая база Лили должна быть где-то поблизости. Не по соседству, но и не далеко.

И эта база — отдельный особняк. Потому что с ней шайка головорезов и им нужно иметь возможность приходить и уходить скрытно.

Поезд миновал Таймс-сквер. Я вышел на углу 59-й и Пятой. Поднялся по подземному переходу и убедился, что меня не ждут.

Я находился в трех кварталах к западу от места, где вышла бы Сьюзан Марк, не произойди с ней то, что произошло.

Вот тогда-то я и понял, что Сьюзан Марк вовсе не направлялась во «Времена года». Одетая во все черное и готовая принять бой. С самого начала ее целью был совсем другой адрес — на одной из поперечных улочек, темной и неприметной. В квадрате из шестидесяти восьми кварталов, что я вычертил для себя в уме: от 42-й до 59-й и от Пятой до Третьей.

Я двинулся на восток через Пятую, возобновив свой бесцельный променад: сторонясь машин, оставаясь в тени, готовый драться или бежать — в зависимости от того, кто выйдет на меня первым.

Я пересек Мэдисон, направляясь к Парк-авеню. Теперь я был точно позади «Времен года» — отель был в двух кварталах южнее. Улица состояла в основном из бутиков и розничных магазинов — все как один под замком. На Парк-авеню я свернул на юг, затем — снова на восток, по 58-й. Появились особняки. Одни из них — консульства с флагами малых держав. Другие — офисы разных фондов или небольших корпораций. Третьи — таунхаусы, но разделенные на множество отдельных квартир.

Я продолжал бродить: на запад и на восток, на север и на юг, по 58-й, 57-й, 56-й, Лексингтон, Третьей, Второй. Ничто не бросилось мне в глаза.

Время приближалось к трем, и я уже настроился повернуть назад. Но в этот момент тишину прорезал резкий визг тормозов. Я обернулся. В двадцати футах от меня стоял золотистый «шевроле-импала». Задняя дверца открылась, и из нее вышел Леонид.

Леонид шагнул на край тротуара. Машина сорвалась с места и вновь остановилась в двадцати футах за мной. Вышел водитель. Неплохая пластика. Леонид явно преобразился. Такой же высокий и худой, сейчас он был в черной обуви, черных штанах и черной спортивной толстовке с капюшоном. Он был настороже и выглядел очень опасным. Он выглядел как бывший военный.

Подав назад, я прижался спиной к стене дома рядом со мной — так я мог контролировать их обоих одновременно. Второй был от меня справа — приземистый, крепкий, на вид чуть за тридцать. Темные волосы. Дешевый черный тренировочный костюм. В мозгу у меня сразу засело: одноразовый.

Низкорослый шагнул ко мне. Леонид — тоже.

Стандартная дилемма: драться или бежать. Мы были на южной стороне 56-й. Я мог рвануть через улицу и попробовать от них оторваться. Но эти двое наверняка быстрее меня. Поэтому я остался на месте.

Слева Леонид стал ближе еще на шаг.

Справа низкорослый ответил тем же.

То, чему армии так и не удалось научить меня в дисциплине «Как оставаться невидимым для врага», она с лихвой компенсировала в дисциплине «Бой». Я был сыном военного — таким же, как множество других ребят. Нас швыряло по всему миру. Драке мы учились у местных. Боевые искусства — с Востока, кулачный бой — из горячих точек Европы, ножи и «розочки» — из не менее жарких уголков Штатов. К двенадцати годам все это сплавилось в сгусток ничем не сдерживаемой свирепости. «Просто сделай это» было нашим девизом задолго до того, как «Найки» сшили свою первую пару обуви. В восемнадцать мы думали, что непобедимы. Это было не так. Но стало почти правдой, когда нам стукнуло двадцать пять.