Худой мужчина - Дэшил Хэммет

Она улыбнулась, тронула меня за щеку, поцеловала в губы и встала.

— Так и быть, поверю. — Она направилась в дальний конец комнаты и вернулась. Глаза ее сияли, лицо было возбужденным.

— Я позову Гилда, — сказал я.

— Нет, погодите. Мне сперва надо знать ваше мнение.

— Хорошо, только без фокусов.

— Вы и тени своей боитесь, — сказала она, — но не беспокойтесь. Я не стану вас за нос водить.

Я сказал, что все это прекрасно, но не пора ли, наконец, показать мне то, что у нее есть показать. — А то все уже беспокоятся.

Обогнув кровать, она подошла к шкафу, открыла дверцу, раздвинула первый ряд платьев и просунула руку во второй.

— Занятно, — сказала она.

— Занятно? — Я встал. — Просто уморительно. Гилд со смеху по полу кататься будет. — Я направился к двери.

— Не злитесь так, — сказала она. Я нашла. — Она повернулась ко мне, держа в руках мятый носовой платок. Когда я подошел поближе, она развернула платок и показала мне обрывок цепочки от часов. Один конец был обломан, а на другом висел маленький золотой ножичек. Платок был женский, весь в бурых пятнах.

— Ну? — спросил я.

— Это было у нее в руке. Когда я осталась при ней одна, я увидела, сразу узнала цепочку Клайда… ну и взяла ее.

— Вы уверены, что это его цепочка?

— Да, — с раздражением сказала она. — Видите, здесь золотые, серебряные и медные звенья. Он заказал его из первых партий металлов, выплавленных по его технологии. Эту цепочку узнает каждый, кто хоть немного знал его. — Она перевернула ножик, чтобы я мог увидеть выгравированные на нем буквы «К. М. В.». Это его инициалы. Ножичек я раньше не видела, а вот цепочку узнала бы в любом случае. Клайд носил ее много лет.

— Вы ее достаточно хорошо помните, могли бы описать не глядя?

— Разумеется.

— Это ваш платок?

— Да.

— А пятна на нем — это кровь?

— Да. Цепочка была у нее в руке, я уже говорила, и она была в крови. — Она нахмурилась. — Разве вы… Вы ведете себя так, будто не верите мне.

— Не совсем, — сказал я. — По-моему, вам самой следует разобраться, говорите вы на сей раз правду или нет.

Она топнула ногой.

— Вы… — Она вдруг засмеялась, и гнев сошел с ее лица. — Вы умеете быть таким въедливым. Сейчас я говорю правду, Ник. Я рассказала вам все именно так, как оно было.

— Надеюсь. Пора бы. Вы точно уверены, что Джулия не пришла в себя и не сказала что-нибудь, пока вы были с ней наедине?

— Опять хотите меня разозлить? Конечно уверена.

— Ладно, — сказал я. — Подождите здесь. Я позову Гилда, но если вы ему скажете, что цепочка была в руках Джулии, а та при этом была еще жива, он вполне может полюбопытствовать, а не пришлось ли вам ее слегка поколотить, чтобы отобрать цепочку.

Она вытаращила глаза.

— Так что же я должна ему сказать?

Я вышел и прикрыл дверь.

XXIII

В гостиной Нора, с несколько сонным видом, развлекала Гилда и Энди светской беседой. Отпрыски Винанта куда-то делись.

— Идите, — сказал я. — Первая дверь налево. По-моему, она готова.

— Раскололи ее?

— Я кивнул.

— Что выяснили?

— Посмотрим, что выясните вы, а потом сопоставим и прикинем, насколько все сходится.

— О’кэй. Пошли, Энди. — Они вышли.

— Где Дороти? — спросил я.

Нора зевнула.

— Я думала, что она с тобой и с матерью. Гилберт где-то здесь. Несколько минут назад он был в гостиной. Долго нам еще здесь ошиваться?

— Недолго. — Я снова вышел в коридор, миновал спальню Мими и ткнулся в дверь другой спальни. Она была приоткрыта, и я заглянул: никого. Я постучал в закрытую дверь напротив.

Раздался голос Дороти:

— Кто там?

— Ник, — сказал я и вошел.

Она лежала на краю кровати одетая, только без тапочек. Возле нее сидел Гилберт. Рот у нее слегка припух, но, может быть, из-за того, что она плакала. Глаза были красные. Она приподняла голову и угрюмо посмотрела на меня.

— Все еще хочешь поговорить со мной? — спросил я.

Гилберт поднялся с кровати.

— Где мама?

— С полицией беседует.

Он произнес что-то невразумительное и вышел из комнаты.

Дороти передернулась.

— Меня от него в дрожь бросает, — сказала она, после чего не преминула окинуть меня еще раз угрюмым взглядом.

— Так хочешь поговорить со мной?

— Вы почему на меня ополчились?

— Глупости говоришь. — Я сел туда, где ранее сидел Гилберт. — Тебе что-нибудь известно про цепочку с ножичком, которую якобы нашла твоя мать?

— Нет. Где?

— Что ты мне хотела сказать?

— Теперь — ничего, — сварливо ответила она. — Только то, что вы могли бы, по крайней мере, стереть ее помаду с губ.

Я стер. Она выхватила у меня платок, перекатилась на другой бок и взяла с тумбочки коробок спичек. Она зажгла спичку.

— Вонь поднимется, — сказал я.

— А мне плевать, — сказала она, но спичку задула. Я взял у нее платок, подошел к окну, открыл, выбросил платок, закрыл окно и уселся на свое прежнее место, рядом с ней. — Если тебя так больше устроит.

— Что мама говорила обо мне?

— Она сказала, что ты в меня влюблена.

Она моментально спросила:

— А вы что сказали?

— Я сказал, что просто ты в детстве увлекалась мной.

Ее нижняя губа дрогнула.

— Вы… вы и вправду думаете, что это так?

— А что же еще?

— Не знаю. — Она заплакала. — Все, все надо мной из-за этого смеются. И мама, и Гилберт, и Гаррисон… Я…

Я легонько обнял ее за плечи.

— Ну их всех к черту.

Спустя немного она спросила:

— Мама в вас влюблена?

— Помилуй Боже, нет! Большей мужененавистницы я не встречал.

— Но у нее всегда были…

— Это сугубо телесное. Не обманывайся на сей счет. Мими люто ненавидит мужчин — всех до единого.

Она больше не плакала. Наморщив лоб, она сказала:

— Я не пойму, вы ее тоже ненавидите?

— Нет, как правило.

— А сейчас?

— Не сказал бы. Она ведет себя по-идиотски, а считает, что очень умно. Это противно, но все же не могу сказать, что ненавижу ее.

— А я ненавижу, — сказала Дороти.

— Это ты мне еще на той неделе говорила. А я вот что хочу спросить: ты знакома, или, может, видела когда-нибудь этого Артура Нунхайма, о котором мы сегодня в кабаке говорили?

Она настороженно посмотрела на меня.

— Просто хотите тему сменить?

— Мне обязательно нужно знать. Так как?

— Нет.

— Его в газетах упоминали. Тот самый, который сообщил в полицию, что Морелли связан с Джулией Вулф.

— Имени не помню, — сказала она. — Скорее всего, услышала о нем только сегодня.

Я описал его внешность.

— Встречала такого?

— Нет.

— Его могли знать и под именем Альберта Нормана. Знакомо?

— Нет.

— Кого-нибудь из тех, кто был у Стадси сегодня, знаешь? Или о них что-нибудь?

— Нет. Честное слово, Ник, я сказала бы, если бы знала, что угодно сказала бы — лишь бы помочь вам.

— Кому бы это ни повредило?

— Да, — тут же сказала она, а потом добавила: — Это вы о чем?

— Прекрасно понимаешь, о чем.

Она прикрыла лицо руками, и ее почти совсем не стало слышно.

— Мне страшно, Ник. Я…

Она резко отдернула руки — в дверь постучали.

— Да-да, — сказал я громко.

Энди приоткрыл дверь и просунул голову. Он сказал:

— Лейтенант вас хочет видеть, — и постарался согнать с лица выражение острого любопытства.

— Сейчас иду, — пообещал я.

Энди открыл дверь пошире.

— Он ждет. — Он попытался многозначительно подмигнуть мне, но, поскольку уголком рта он шевельнул больше, чем глазом, получилось скорее нечто устрашающее.

— Я вернусь, — сказал я Дороти и последовал за Энди.

Он прикрыл дверь и шепнул мне на ухо:

— Малолетка-то подсматривал.

— Гилберт?

— Ага. Услыхал мои шаги и успел удрать. Но это был он, точно.

— Он и на большее способен, — сказал я. — С миссис Йоргенсен разобрались?

Он сложил толстые губы ноликом и шумно выдохнул.

— Ну и дамочка!

XXIV

Мы вошли в спальню Мими. Она сидела в глубоком кресле у окна, и вид у нее был весьма довольный собой. Она весело улыбнулась мне и сказала:

— Теперь душа моя чиста. Я во всем покаялась.

Гилд стоял возле стола, утирая лицо платком. На висках еще блестели капли пота, лицо казалось старым и усталым. На столе лежала цепочка с ножом, рядом платок, в который она была завернута.

— Кончили? — спросил я.

— Не знаю, и это факт, — сказал он и обратился к Мими: — Как, по-вашему, мы закончили?

Мими рассмеялась.

— Не представляю себе, что еще можно добавить.

— Ладно, — сказал Гилд медленно, как бы с неохотой. — В таком случае, я думаю, мне надо переговорить с мистером Чарльзом. Если позволите, на пару минут… — Он аккуратно сложил свой платок и спрятал его в карман.