Ветви терновника - Брюс Федоров

– Что произошло? – встревоженно спросил он, стараясь понять первопричину события. То, что случилась спортивная травма, было очевидно.

– Вот видишь, какая я неловкая, – ответила Элизабет и протянула к нему руку, как бы обращаясь за помощью.

Данила наклонился, обнял девушку за талию и легко поднял с пола. Элизабет попыталась наступить на подвёрнутую ногу, но вскрикнула от боли и опустилась вниз. Тогда Данила подхватил на руки хрупкое девичье тело и отнёс несчастную спортсменку на скамейку. Встал перед ней на одно колено и осторожно приподнял девичью ногу. Затем провёл ладонью от колена до щиколотки, чувствуя, как под пальцами переливается ослабевшая икроножная мышца. Осторожно покачал обутую в кроссовку ступню, с озабоченностью вглядываясь в лицо девушки. Элизабет глубоко вздохнула, побледнела и откинулась назад на деревянную обшивку стены.

– Так больно? – спросил Данила, удерживая в руках её ногу. Девушка лишь молча кивнула головой. – Это растяжение. Так просто ты идти не сможешь. По-хорошему, надо бы перетянуть весь голеностоп, но тогда нога, не влезет ни в какую обувь. Лучше я зафиксирую тебе щиколотку. Может это поможет.

С этими словами он подошёл к своей спортивной сумке, достал из неё эластичный бинт и начал перевязывать ногу девушке. Закончив процедуру, расправил белоснежный носок так, чтобы закрыть намотанный бинт, и посмотрел на Элизабет. Девушка всё также сидела с закрытыми глазами. Её дыхание было спокойным и ровным. Судьба подарила ему драгоценные моменты. Данила получил возможность близко рассмотреть лицо той, которую втайне уже начинал желать, как никого на этом свете.

Он видел перед собой закрытые веками глаза с длинными слегка выгнутыми вверх черными ресницами, высокий выпуклый лоб, округлые немного бледные щёки с приподнятыми скулами, маленький с аккуратными вырезами ноздрей и чуть вздёрнутый нос, и розовые с чёткой обрисовкой изогнутые губы, которые так неумолимо, притягивали его к себе. И этот почти неуловимый, но такой настойчивый, проникающий куда-то вглубь его существа запах, который исходил от её хорошо промытых и стянутых зеленной лентой светло-русых волос, так похожий на аромат хорошо прогретого солнцем и заросшего голубыми васильками и дикими красными маками поле. Он чувствовал ненавязчивое присутствие незнакомых ему каких-то терпких духов, и ещё чего неуловимого, что больше чем все парфюмизированные запахи притягивало его, заставляло волноваться и порождало томительное ожидание – это был тонкий аромат разгорячённого женского тела.

Окружающий мир стал меняться. И нет больше докучливого окружения и убогой обстановки тренировочного зала. Исчезла логика и неуместное в такой момент здравомыслие. Кто-то невидимый, откуда-то сверху, от души забавляясь, с удовольствием разыгрывал понравившийся ему сценарий, помогая людям преодолеть нелепую нерешительность. И вот Данила, наконец, наклонился и прикоснулся к щеке Элизабет, которая моментально вспыхнула как плывущий в воздухе китайский фонарик, и стал поначалу робко, а потом всё смелее покрывать лицо девушки частыми жадными поцелуями, словно торопился собрать своими пересохшими губами оставшиеся на нём капельки чудесной влаги. Девушка глубоко вздохнула. Её тело в руках Данилы ослабло, голова откинулась назад, и разом вспухшие губы приоткрылись, сверкнув жемчужным ожерельем зубов. Юноша не был уверен, что различил заветное слово «да», но понял, что это был безмолвный призыв, который всегда при любых обстоятельствах должен быть услышан и принят мужчиной. Невозможно схватить скатившуюся в океан с небосклона звезду. Не удастся поймать вырвавшуюся на волю птицу. Не вернуть дарованный судьбой шанс, упущенный по обидной оплошности или собственной нерасторопности.

Молодые губы слились в страстном поцелуе. Неумолимое время приостановило свой безостановочный шаг. Прошла секунда или много больше, пока заржавелым «охом» не скрипнула входная дверь в конце зала, положив конец возникшему волшебству. Молодые люди держались за руки и, не отрываясь, смотрели друг на друга.

– Спасибо, Дэнни, – с сожалением вздохнула Элизабет. Её рука продолжала лежать в его крепко сжатой ладони. Наверное, она хотела поблагодарить его за оказанную помощь и хорошо наложенную тугую повязку, а может, попыталась дать понять, что он тот, который ей нужен и которого она так долго ждала.

Данила, наконец, пришёл в себя и разомкнул свою ладонь, выпустив на свободу её побелевшие пальцы. Заметив свою неловкость, он чуть смутился и опять положил руку девушки на свою ладонь и стал медленно растирать миниатюрные пальчики, возвращая кровоток в их капилляры. Как ласково звучит в её устах имя Дэнни. Совсем не так, как короткий и отрывистый окрик – Дэн, как любят называть меня друзья, Лёшка или Боб.

– Элизабет, – наконец промолвил Данила. – Ну, по всему, сегодня с теннисом покончено. Давай вначале попробуем допрыгать до раздевалки, а там определимся, как действовать дальше.

Пока девушка переодевалась, он быстро натянул джинсы, накинул куртку и сбегал на улицу, чтобы тормознуть «частника». Странное чувство вины не отпускало его. Действительно, что за глупость он сделал? Для первого свидания ничего лучшего не сподобился придумать, как предложить сыграть в свой теннис. Что за глупость? Какая нелепая осечка. Разве нельзя было купить хотя бы билеты в кино или в театр, в конце концов? А тут, как назло растяжение. «Нет, конечно, она не будет упрекать меня, скорее посмеётся про себя над моей неловкостью, что тоже не очень приятно, – размышлял он, – но дело в другом».

Причинить боль дорогому мне человеку – это уже ни в какие ворота не лезет. Чувство вины не отпускало Данилу, даже тогда, когда он вёз её на машине домой. Участливо помог подняться в квартиру и заботливо устроил на диване, и даже попытался выполнить роль внимательной хозяйки, приготовив сносный кофе с молоком. Элизабет молча и с удовольствием наблюдала за его хлопотами, за растерянным виноватым выражением лица, и со свойственной женщинам проницательностью поняла, что у этого парня есть отзывчивое сердце. Ей было тепло от осознания того, что Данила полюбил её. По крайней мере, в этот день она имела право так думать.

Прошло ещё несколько дней, в течение которых Данила старался быть максимально внимательным к Элизабет: по несколько раз в день звонил, и когда удавалось, забегал проведать её на дому. Молодые люди стали привыкать друг другу, им было хорошо, когда они разговаривали обо всем, перескакивая с темы на тему. И от этого было весело и интересно. Время летело незаметно. Можно было просто сидеть рядом и молчать, и чувствовать себя счастливыми просто от присутствия и тепла другого, и думать о своём. Сердца их не обманывали и говорили, что здесь на расстоянии вытянутой руки находится самый нужный и близкий человек в этом мире, и другого не надо.