Маршал Советского Союза. Глубокая операция «попаданца» - Михаил Ланцов

– Вас заметили?

– Нет. Никакой явной обеспокоенности на посту не было. Непосредственно за противником мы наблюдали с левой обочины, прикрываясь деревьями и кустарником.

Мотоциклы с охранением оставили метрах в двухстах позади, за ближайшим поворотом дороги.

– Значит так, – произнес Тухачевский, рассматривая карту. – Поставишь постоянный секрет для наблюдения за этим КПП. Задачу понял?

– Понял.

– Хорошо. Остальным бойцам разведвзвода заняться близлежащими грунтовыми дорогами. Я хочу получить четкое представление о том, чем они являются не на карте, а в реальности. Особое внимание уделить хорошим грунтовкам, идущим к различным мостам. Задание ясно?

– Ясно, – козырнул Лавриненко.

– Приступайте. Товарищ Бирюзов, – обратился Михаил Николаевич к начальнику своего штаба полка, – полку нужно занять оборонительную позицию вдоль шоссе. Даю вам час на рекогносцировку…

Несмотря на отведенное время, начальник штаба, да и весь штаб провозились с выбором оборонительных позиций свыше трех часов. Прежде всего, из-за Тухачевского. То ему то не нравилось, то это. То пулемет сюда нельзя ставить из-за неудобства смены позиции, то сектор обстрела неудачный из-за какого-то там небольшого холмика. Но пока "штабные крысы" чесали в затылках и черкали карандашами карты, остальные тоже не просто грели пузо на солнце. Полковая колонна рассредоточилась, передовое охранение выдвинулось на предполагаемое место дислокации и стало готовить временные позиции, а личный состав остальных рот начал споро разгружать машины и оборудовать склады боеприпасов, место для которых было выбрано в самом начале. Долго ли, коротко ли, но через почти четыре часа такого "привала", штабные, наконец то составили диспозицию, удовлетворившую придирчивого команданте, и началась настоящая работа.

Оборону Михаил Николаевич решил строить примерно в десяти километрах от обнаруженного форпоста противника. По-хорошему, его бы нужно было атаковать и уничтожить, но задач таких он не получал и рисковать, подставляя жиденький полк, едва тянущий на батальон, под вероятную контратаку противника не решился. По крайней мере, до тех пор, пока не сможет нормально занять оборону, дабы встретить гостей по всем правилам гостеприимства.

Эти самые "правила" предполагалось развернуть с обеих сторон вдоль шоссе в виде пулеметных гнезд, наблюдательных пунктов, пехотных траншей полного профиля, капониров и так далее. Прихваченная из Мадрида маскировочная сеть в этих планах учитывалась и должна была сильно помочь из-за того, что местность имела много природного кустарника и низкорослых деревьев.

Хоть на весь полк было чуть больше восьмисот человек личного состава, но покопать пришлось изрядно, благо, что Михаил Николаевич благоразумно выбил для своих подчиненных нормальный шанцевый инструмент в достатке. Кроме того, несмотря на весьма активное неудовольствие подчиненных маршал настоял на создании укрытий, в том числе и для автомобилей. Всех. А это полсотни больших окопов с въездами да маскировкой. Свыше трех суток ударной работы завершились ожидаемо – рано утром 2 октября пришел посыльный головного секрета, сообщивший о том, что у переезда остановилась колонна противника, включая несколько танков.

Веселье начиналось…

Удачно эшелонированная и замаскированная оборона позволила свободно пропустить авангард противника, не вызвав подозрения, и ударить практически одновременно перекрестным пулеметным огнем, когда колонна втянулась в подготовленную для нее ловушку, растянувшуюся на пять километров. Реально было, конечно, меньше, но авангардные и арьергардные посты оказались вынесены на километр в каждую сторону от основных сил. Не бой, а бойня… расстрел мишеней в тире. Ситуация усугубилась тем, что большая часть солдат противника после начала обстрела либо пыталась укрыться за скатом дорожной насыпи, которая полностью простреливалась, либо вообще стремилась убежать назад, вырываясь из этого огненного мешка. Но оба решения оказались неудачными. Полсотни пулеметов сделали свое дело, получив кровавую жатву. Аккомпанемент им составили два десятка орудий, подкидывающие 45-мм осколочные и 76-мм шрапнельные снаряды паникующим фашистам. Только крупнокалиберные ДК молчали из-за малого количества боеприпасов, да и особенного смысла вводить их в бой пока не было. И так справлялись.

– Товарищ Бирюзов, – обратился к начальнику своего штаба Тухачевский, рассматривая в бинокль совершенно разбитую колонну, – прикажите прекратить огонь и доложите о потерях.

– Есть доложить о потерях, – кивнул тот и ринулся к связистам, но, спустя пять минут вернулся. – Пять человек убито, двенадцать ранено, из них только один тяжело.

– Отдельной роте автоматчиков проверить место боя. Пленных сдать бойцам учебной роты. Полчаса хватит?

– Да, товарищ маршал.

– Тогда приступайте. В трофейные команды отправьте бойцов первой стрелковой роты.

Затишье было недолгим. Уже через два часа над дорогой пролетело звено из двух самолетов He-51, по всей видимости, разведывая обстановку. Однако большая часть полка продолжала "томиться" на замаскированных позициях, открывать огня не стали, а потому летчики посчитали, что на дороге копошатся остатки разбитой колонны и полетели дальше, пытаясь найти виновников разгрома.

Спустя минут пятнадцать они вернулись. Вновь пролетели над дорогой. Видимо что-то заподозрив, решили зайти на новый круг и пройти ниже. Но в этот раз Тухачевский решил, что пора – высота двести-триста метров была чрезвычайно заманчивой для стрельбы его зенитных установок. И уже через несколько секунд после команды шесть крупнокалиберных пулеметов ДК, установленных на турелях, доходчиво объяснили гостям "кто в доме хозяин". В итоге один самолет "поцеловался" с землей, а второй, пользуясь неопытностью зенитчиков, хоть и отделался несколькими попаданиями в плоскости, но ушел в сторону Толедо.

– Лавриненко!

– Я!

– Приказываю усилить секрет, доведя его до отделения. Кроме того, мне нужно знать, что там творится возле КПП. По основной дороге не лезь. Там полно отступающих. Воспользуйся объездными. Если получится – загляни дальше, но без геройства. Мне нужен разведывательный взвод, а не три десятка героических трупов.

Ты понял меня?

– Понял, товарищ маршал.

– Тогда исполняй.

– Есть, – козырнул Дмитрий и убежал.

– Товарищ Бирюзов, как у нас обстоят дела с запасными позициями?

– Для пулеметов и артиллерии подготовлены по две замаскированные позиции. Для зенитных установок – четыре комплекта замаскированных окопов.

– Прикажи перевести зенитные установки на позиции внешнего радиуса.

– Есть, – козырнул Сергей Семенович.

– Что по пленным?

– Семьдесят два человека ходячих. Триста двенадцать – средние и тяжелые. У нас мало перевязочных средств…

– Отправляйте их срочно в Мадрид и сдавайте кому угодно, хоть в местное отделение полиции высаживайте. Заодно отведем грузовики из-под удара.

– Удара?

– Да. Я думаю, что после такой теплой встречи к нам пришлют бомбардировщики, для встречного "рукопожатия". Вероятно, "Тети Ю " прилетят. Они, конечно, не новые модели, но нам от этого не легче.

– Понял. – Кивнул Бирюзов, задумавшись лишь на пару секунд.

– Прежде всего – погрузите наших раненых. Их сдайте по всех правилам. Потом тех тяжелых из пленных, у кого, на взгляд медиков, больше шансов выжить. Ходячих постройте и маршевой колонной отправить в Мадрид. Для охранения выделить бойцов учебной роты.

– Разрешите выполнять?

– Да. И ускорьте сбор трофеев…

Оценки Тухачевского оказались слишком пессимистичными. Эскадрилья самолетов Junkers Ju 52 появилась только спустя четыре часа. Шли они кучно и не спеша на высоте около километра, еле "ползя" на скорости около двухсот километров в час.

Летели они медленно и уверенно, наслаждаясь своей неторопливой солидностью.

Словно на параде. Так что маршал с огромным удовольствием отдал приказ об открытии огня по этим великолепным целям. Лучше и не придумаешь, для первичного обучения зенитных расчетов.

Спустя несколько секунд зарокотали ДК, отправляя свои 12,7-мм гостинцы в сторону незваных гостей. Трассирующих пуль у них в боекомплекте не было, так что визуального эффекта от стрельбы особенно не наблюдалось, из-за чего необстрелянные испанские летчики, имеющие всего десять-пятнадцать часов налета, поняли неладное далеко не сразу. Сначала головной бомбардировщик задымился и стал странно крениться, теряя высоту. За ним последовал второй. Огонь перенесли на третий и только теперь самолеты разрушили строй, стараясь самостоятельно выйти из зоны огня зенитных установок.

Удалось не всем. На таких больших и неповоротливых самолетах вообще сложно воевать, так что тот факт, что с поля боя смогли уковылять восемь бомбардировщиков разной степени потрепанности из двенадцати оказалось лишь заслугой низкого профессионализма зенитчиков.