Иван Кожедуб - Андрей Кокотюха

При разборе случившегося комиссия нашла заводской брак в двигателе. Тогда многих на предприятии сняли с должностей. А через какое-то время семья Кожедуб переехала в Москву и поселилась в доме на улице Сивцев Вражек. Из окон их квартиры виднелось здание завода, на котором был изготовлен тот самый злополучный двигатель. По воспоминаниям сына, Кожедуб частенько подходил к окну, всматривался в заводские корпуса и грозил в том направлении кулаком, прибавляя крепкое словцо. Он вообще любил ввернуть ругательство, даже в мемуарах. Их редактировала старшая дочь. Когда речь шла о боях, победах и потерях, чуть ли не в каждом предложении Кожедуб из-за нахлынувших эмоций употреблял обороты ненормативной лексики. Так что работы редакторам хватало.

Маэстро Титаренко и другие «старики»

Война в Корее оказалась последней в жизни легендарного летчика. Иван Кожедуб не сделал блестящей карьеры «чиновника от армии» или «бюрократа авиации». Безупречный боец, летчик и командир, убежденный бессребреник, он не обладал «вельможными» качествами. Не умел и не считал нужным льстить, интриговать, его не прельщало восхождение по военно-чиновничьей лестнице. Он был практиком. В 1952 году 326-я истребительно-авиационная дивизия была передана в систему ПВО и переведена под Калугу. Иван Никитович с энтузиазмом взялся за новое для себя мирное дело обустройства личного состава дивизии. За короткий срок были получены и смонтированы 150 домиков для жилья, оборудованы и расширены аэродром, военный городок. Неустроенным оставался быт… самого командира, ставшего летом 1953 года генерал-майором. Его семья ютилась то во времянке на аэродроме, то вместе с десятком других семей в «караван-сарае» – на старой даче. Через год Кожедуб был направлен на учебу в академию Генштаба. Часть курса прошел экстерном, так как по служебным обстоятельствам задержался с началом занятий. После окончания академии в 1956 году он был назначен первым заместителем начальника Управления по боевой подготовке ВВС страны.

Судьбу Кожедуба мог изменить министр обороны Георгий Жуков. После того, как Иван Никитович окончил академию, маршал предложил ему очень высокую должность начальника боевой подготовки ВВС Союза. Георгий Константинович давно знал Кожедуба, ценил его опыт и умение работать с людьми, поэтому и предложил такой пост. Но пока Иван Никитович размышлял, Жуков попал в опалу, и пост получил другой человек. Кожедуба отправили в Ленинградский округ заместителем командира дивизии. С мая 1958 по 1964 год он был первым заместителем командующего ВВС Ленинградского, а затем Московского военных округов. До 1970 года Кожедуб регулярно летал на истребителях, освоил десятки типов самолетов и вертолетов. Последние полеты он совершил на МиГ-23. Части, которыми руководил, всегда отличались низким уровнем аварийности, и сам он как летчик не имел аварий, хотя «нештатные ситуации», конечно, случались. Так, в 1966 году, во время полета на малой высоте, МиГ-21 Кожедуба столкнулся со стаей грачей. Одна из птиц попала в воздухозаборник и повредила двигатель. Для посадки машины потребовалось все его летное мастерство.

В конце марта 1965 года Краснознаменная Военно-воздушная академия праздновала свое 25-летие. На торжественном вечере, куда был приглашен в числе многих Иван Кожедуб, состоялась встреча боевых друзей, среди которых был и дважды Герой Советского Союза В. И. Попков, тоже окончивший, как и Кожедуб, Чугуевское авиаучилище. Позже боевой товарищ Ивана Никитовича станет прототипом Кузнечика в фильме «В бой идут одни ”старики”», «звездной» роли киевского актера Сергея Иванова. Тогда же произошла еще одна, очень важная для Кожедуба встреча – с космонавтами, совершившими в марте исторический полет на «Восходе-2», Павлом Беляевым и Алексеем Леоновым. «Приятно было нам с Виталием Попковым пожать руку еще одному славному воспитаннику бывшего Чугуевского авиаучилища, первому человеку, вышедшему из космического корабля во Вселенную, – писал Иван Никитович. – Авиация – колыбель космонавтики! В годы войны летчики-истребители, окончившие Чугуевское училище, доказывали в воздухе преимущество нашей техники, наших морально-боевых и физических качеств. Теперь его воспитанники доказывают это в мирных полетах и в мирном освоении космоса!» В те годы Кожедуб часто заходил поприветствовать свой старый боевой самолет Ла-7 под номером 27, ставший музейным экспонатом. Однажды ему непреодолимо захотелось посидеть в его кабине. Когда Иван Никитович, по всем правилам, с левой стороны, взялся за борт и встал на крыло, то, осмотрев кабину, он убедился: по сравнению с кабиной современного самолета она очень маленькая.

В 1966 году Кожедуб становится руководителем Советской федерации воздушного спорта. И только в 1971 году он занял должность, которую Жуков предлагал ему в свое время. На таком высоком посту Кожедуб иногда позволял себе вспомнить бурную молодость. «Помню, летели мы из Ленинграда на юг, кажется, в Евпаторию, на Ил-14, – рассказывает Никита Кожедуб. – Кроме нас в салоне были и другие военные с семьями. Сидели, разговаривали, в картишки перекидывались. И тут батя куда-то ушел. Вдруг через какое-то время самолет начало бросать из стороны в сторону. Оказалось, отец попросил пилотов порулить. Так же он однажды «рулил» Ту-154. Помню, как он вышел из кабины довольный, улыбнулся и сказал: ”Да, хорошая машина. Но тяжелая”». С летной работы Иван Никитович ушел сам и сразу. Как только Кожедуб стал начальником боевой подготовки ВВС, он перестал летать и вдруг начал болеть. У него случился инфаркт, беспокоили ноги. Его главным увлечением того периода жизни стала рыбалка, особенно – морская. Ловил спиннингом на блесну, это был его конек. Как-то под Скадовском вытащил небольшую, длиной сантиметров пятьдесят, черноморскую акулу. А однажды поймал морского ежа, покрытого острыми ядовитыми колючками. Но это из разряда экзотики, а вообще-то Иван Никитович любил ловить ставриду. Потом вечером с удовольствием ужинал ею. Любую другую рыбешку мог раздать, а вот ставриду всегда просил приготовить. Рыбаком герой войны оказался заядлым: где бы ни был, старался найти озерцо или речушку, чтобы порыбачить. Мог просидеть с удочкой целый день. У него, как и у других офицеров, был так называемый «тревожный» чемоданчик. Там хранились бритвенные принадлежности, сменное белье, кое-какая одежда – все то, что поднятый по тревоге офицер должен иметь при себе дня на три-четыре. Но у Ивана Никитовича, кроме всего прочего, в чемоданчике лежал набор блесен.

Знаменитому летчику очень хотелось, чтобы сын Никита пошел по его стопам. Но медкомиссия не допустила его к сдаче экзаменов в авиационное училище из-за зрения. Сын чувствовал, что отец расстроен, но все держит в себе. Успокоился он только тогда, когда узнал, что Никита поступил учиться на подводника. «Помню, как мы с отцом посещали разные авиационные праздники. Он тогда уже не летал. Вы бы видели, с какой завистью он смотрел на молодых пилотов. Как у него горели глаза, когда какой-нибудь новенький МиГ крутил фигуры высшего пилотажа. Как ему тогда хотелось хоть разок еще взлететь!» – вспоминал Никита Иванович.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});