Работа над ошибками - Диана Морьентес

— О чем же? — отозвался тот старательно-пренебрежительно.

— О Наташе, — сказал парень с уверенностью. Ведь это беспроигрышный вариант!

— Ты угадал, — заявил Максим невежливо, — Наташа моя жена, и я о ней постоянно думаю!

— Ты правильно сделал, что отказался от шлюх, — похвалил Саня.

— Забыл у тебя спросить! — огрызнулся Макс.

Следующим, кто нарушил безмятежное одиночество Макса, был Костик.

— Чего ты тут сидишь? — легкомысленно причитал он. — Там еще девочки пришли: на каждого. Такая оргия! Ты же хотел попробовать групповуху!

— Я пробовал, — признался Максим. И виновато спросил разрешения: — Пойду-ка я домой? Она уезжает завтра утром…

— О'кей, — кивнул Кост с пониманием и протянул Максу руку.

После крепкого рукопожатия Макс так и не отпустил руку Костика. Потянул его на соседний шезлонг и задал каверзный вопрос:

— Как ты думаешь, что ее во мне не устраивает?

— Не понимаю, о чем ты? — наигранно удивился мужчина.

— Кост, ты, похоже, мой единственный шанс это узнать… — упрямо, но скромно настаивал Максим. — Она сама не скажет…

Костик поддался и сел рядом. Понял, что Макс в курсе их с Наташей «вечеринки». На всякий случай уточнять ничего не стал, только вкратце пересказал Наташины слова насчет боязни осуществить свои фантазии. Макс выслушал молча и без эмоций. Только сказал в спину Костику, уже уходящему в комнату к девочкам:

— Спасибо.

Тот обернулся и даже растерялся: «спасибо» получилось таким ярким, подчеркнутым, что Косту показалось — это благодарность за то, что не переспал с Наташей.

То, что Максим уже вернулся домой, Наташа заметила не сразу. Она сидела по-турецки на широком разложенном диване, заправленном уже в очередной раз за этот месяц ее подарком — шелковым постельным бельем бордового цвета, и молча смотрела в чемодан, безмятежно отдыхающий тут же.

— Уже собрала вещи? — услышала она тихий голос Максима и, очнувшись, взглянула на дверь.

Потом на часы. Было только десять. Макс стоял в дверях, застыв неподвижно из-за увиденного. Так возненавидел этот чемодан, как будто он виноват в том, что Наташа уезжает!

— Я думала, ты придешь около двенадцати, — промямлила Наташа грустно.

— Ты не рада? Могу придти попозже! — предложил Макс.

— Я рада! — возразила она расстроено. Ну вот, даже беседа не ладится!

Мужчина так и стоял в дверях комнаты, неотрывно глядя оттуда на свою любимую; мог бы так стоять до утра — и молчать, если бы она сама не разговаривала. С совсем другими мыслями возвращался домой, с другим настроением. А тут сердце оборвалось — и чувствовать больше нечем. Вот все остальные органы и взяли на себя эту функцию: заболело всё, каждая клеточка тела, каждый уголок души.

— Как сауна? — спросила Наташа вежливо.

Максим подумал несколько секунд и хладнокровно признался:

— Ты была права насчет проституток.

У девушки вдруг вспыхнули глаза: казалось, ее обескуражил не сам этот факт, а то, что ей сказали правду. Вдруг обиженно процитировала самого Макса:

— Ну и зачем ты мне об этом говоришь?!

— Хочу, чтобы ты узнала, что такое «честность».

Узнала. Фантазия заиграла во всех мыслимых и немыслимых красках. Чем меньше подробностей, тем больше домыслов. Возможно, домыслы хуже правды — особенно Наташины! Но уточнять детали — это просто самоубийство. Что остается? Тупо верить? Быть наивной дурой? Убедить себя, что проституток там все-таки не было?! Наташа отвернулась и, закрыв лицо ладонями, тихо захлюпала носом.

Макс не спешил ее успокаивать. Поплачь, поплачь! Раз ты не плачешь, расставаясь со мной, так поплачь хотя бы, узнав о шлюхах в сауне! Хотя не сдержался и уточнил из своего убежища:

— Я ими не пользовался, если тебя это интересует.

— Теперь я никогда не буду доверять твоим «чисто мужским» компаниям! — провыла девушка в мокрые от слез ладошки.

— Ты никогда и не доверяла, — отозвался Максим. Все же подошел к кровати, сел позади Наташи и, обняв, привлек ее к своему плечу. — Только причем здесь компания? Ты мне не доверяешь.

И ревность, и слезы, и скромность в постели — это все следствие недостаточно близких отношений. Ты стесняешься сказать, чего хочешь в сексе, потому что недостаточно доверяешь. И плачешь сейчас потому же. Макс прижимал ее к себе, как запеленованного младенца, и рассказывал ей на ушко спокойно и негромко:

— Я сначала смотрел, что там происходит, а потом психанул и ушел в бассейн. Вот так просидел один около часу, потом попрощался с Костом и ушел. Ты же знаешь, меня не интересуют девушки на одну ночь.

— Я уверена, у тебя были такие девушки. И не раз!

— Да, конечно. Я знаю, от чего отказываюсь. И мне не жаль. Мне что, делать нечего? Спать со шлюхами, когда дома ждет очаровательная и любимая женщина…

Наташа развернулась, обхватила его рукой за плечо, а другой рукой по-прежнему размазывала по лицу слезы, которые почему-то полились еще сильней. Только минут через пять смогла выдавить из себя:

— Ты еще в клуб поедешь?

— Нет, — ответил Максим. — Я хочу побыть с тобой.

— Что, возбудился там, а теперь хочешь секса?! — с вызовом вскрикнула Наташа.

— Разве я что-то сказал про секс?

— Ага! Значит, натрахался, и теперь у тебя не встанет! — догадалась неугомонная девчонка.

— Ты можешь это проверить, — съехидничал мужчина и поддразнил: — Плакса. Я же ни на кого не смотрю, кроме тебя!

— Смотришь! — застонала Наташа и миролюбиво добавила: — Я смирилась, а не ослепла.

Кажется, у Наташи расплывалась косметика, но на черном свитере Максима этого не было видно. Она протирала пальчиком веки и беспокойно поглядывала, не отпечаталась ли тушь. Жалела, что плачет, кокетка: хочется, чтобы Макс видел ее красивой.

— С тобой так тепло! — протянула она, прижавшись к его груди покрепче.

— Да? А с тобой жарко!

Макс вообще человек закаленный. Он даже верхнюю одежду зимой не носит, если не идет на улицу гулять. Наташа ругается, что он заболеет, а он не обращает внимания. Вот так в одном свитере прошмыгнет в машину, прогреет двигатель, включит печку; а в школе отопление хорошее, и в «Призраке», разумеется, тоже. И сколько бы Наташа не вякала, Макс никогда даже не простывает. Для Наташи здоровье Макса — большой плюс к его достоинствам.

Девчонка помогла ему снять свитер, а потом спустила на пол свой чемодан. Все-таки успокаивалась, медленно, но верно. Ни о чем не хотелось думать. Проведя ладошками по его спине, улыбнулась:

— Такой чистенький!

— А обычно я грязненький?! — обиделся Максим.