Ма-цзы: пустое зеркало - Бхагван Раджниш

Сардар Гурудаял Сингх приносит клиенту блюдо.

— Понравился ли вам обед? — спрашивает Сардар Гурудаял Сингх голодного пса, только что покончившего с блюдом.

— Очень, — отвечает тот, облизывая лапы. — Вот только не находите ли вы его несколько необычным?

— Нисколько, — с улыбкой отвечает Сардар Гурудаял Сингх, — себе я готовлю гамбургеры точно так же.

Один человек приходит в маленькую контору, желая устроиться там уборщиком. Начальник просит его назвать свое полное имя.

— Как, — удивляется человек, — неужели вам нужно мое полное имя, чтобы оформить меня уборщиком?

— Да, — отвечает начальник, — такова политика компании.

— Ну ладно, — говорит тот, — мое полное имя: Джон Мать Твою Гребаный Смит.

Начальник, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, спрашивает, как ему удалось получить такое имя.

— Очень просто, — отвечает Джон, — когда священник крестил меня, какой-то идиот уронил ему на ногу Библию.

Фудски работает на сорок девятом этаже строящегося небоскреба. Однажды ему приспичило во время работы.

— Послушай, — спрашивает он бригадира, — где тут туалет?

— Знаешь, — отвечает ему Луиджи, бригадир, — мы платим тебе здесь столько, что не можем позволить себе ждать, пока ты спустишься на сорок девять этажей вниз, пописаешь, а затем снова поднимешься наверх. Делай лучше как все — перебрось доску через край кладки, я стану на один конец, а ты пройдешь на другой и сделаешь по-маленькому. Пока моча будет лететь вниз, она полностью испарится.

— Отличная мысль! — обрадовался Фудски.

Они ставят доску на кладку, Луиджи становится на один конец, а Фудски идет на другой, чтобы там помочиться.

В эту минуту звонит телефон, и Луиджи бежит к телефону. Бедный Фудски с криком летит на землю с невероятной высоты.

— Луиджи тут же бросается вниз по лестнице, чтобы узнать, чем все это закончилось. Но на десятом этаже его останавливает Забрицки.

— Послушай, — кричит Забрицки, — что за извращенцы появились на стройке?

— О ком это ты? — спрашивает в свою очередь Луиджи.

— Да вот, только что мимо пролетал какой-то парень, держась за член и крича: «Куда же подевалась эта жопа?»

Ниведано…

[бум] [тарабарщина]

Ниведано…

[бум]

Погрузись в тишину. Закрой глаза.

Почувствуй, как замерло твое тело.

А теперь обрати свой взор внутрь себя

с безоглядностью,

прямо в центр своего существа.

Это — лишь один шаг,

а центр твоего существа принадлежит

не только тебе,

это — центр всего бытия.

В центре мы — одно целое,

на периферии — мы различные сущности.

Глубже и глубже,

вонзайся, как стрела,

нащупай сам исток своей жизни.

Это — исток всего бытия.

Оставайся в центре,

стань наблюдателем своего тела, своего ума.

Лишь это наблюдение —

единственное в мире явление,

оно — вечно.

Все умирает.

Лишь это наблюдение стоит вне жизни и смерти.

Ниведано…

[бум]

Расслабься. Наблюдай.

Ты просто наблюдатель.

Наблюдение делает тебя пустым зеркалом.

Быть пустым зеркалом, не отражающим ничего —

величайшее переживание всей жизни.

В эту минуту

ты окажешься в том же пространстве, что и будда.

Дюйм за дюймом ты проникаешь все глубже.

Вскоре будда станет твоим переживанием

на протяжении двадцати четырех часов в сутки.

Он будет проявляться во всех твоих действиях,

во всех твоих словах, жестах,

в твоих песнях, в твоем молчании,

в твоих танцах.

Он будет находиться в самом центре,

просто наблюдая,

но благодаря этому наблюдению

каждый твой шаг, каждое твое действие

наполнится невероятной красотой.

Возникнет непосредственность.

Вселенная, столь знакомая тебе,

наполнится невероятной красотой.

Это наблюдение раскроет все двери,

ведущие к красоте и роскоши.

Это прекрасный вечер, и благодаря десяти

тысячам будд

он стал еще прекраснее,

еще благословеннее, еще безмолвнее.

Незримые цветы сыплются на тебя.

Собирай их, собери их столько, сколько сможешь

собрать.

Вскоре тебе придется возвращаться,

но возвращайся иным.

Возвращайся преображенным —

С новым светом в глазах,

с новой радостью в сердце,

с новым ощущением жизни.

Ниведано…

[бум]

Возвращайся, но возвращайся безмолвно.

Покажи свою природу будды.

Оставайся сидеть несколько секунд,

просто припоминая.

Ты — будда.

Будда лишь в центре твоего существа

и больше нигде.

— Хорошо, Маниша?

— Да, любимый Мастер.

— Можем ли мы отпраздновать праздник десяти тысяч будд?

— Да, любимый Мастер.

Это мгновение

Наш любимый Мастер…

Однажды монах нарисовал на земле перед Ма-цзы четыре линии. Верхняя была длинной, а три остальные — короткими. Затем он спросил учителя:

— Что ты еще можешь сказать о них, кроме того, что одна — длинная, а три короткие?

Ма-цзы начертил одну линию на земле и сказал:

— Эта может быть названа либо длинной, либо короткой. Вот мой ответ.

В другой раз монах обратился к Ма-цзы:

— Каково значение прихода Бодхидхармы с Запада?

— Что ты в данный момент подразумеваешь под словом «значение»?

Монах повторил свой вопрос, и Ма-цзы ударил его, сказав:

— Если я не ударю тебя, люди будут смеяться надо мной.

Монах Э из Рокутана задал Ма-цзы тот же вопрос о приходе Бодхидхармы с Запада.

— Говори тише и подойди поближе, — сказал ему Ма-цзы.

Монах Э подошел ближе, и Ма-цзы ударил его, сказав при этом:

— У шести ушей не бывает одного и того же плана. Приходи в другой день.

Позже Э зашел в зал и сказал:

— Умоляю тебя, скажи мне!

Ма-цзы ответил ему:

— Пока уходи отсюда и вернись, когда у тебя будет возможность. Я подтвержу это публично.

Тогда Э обрел просветление. Он сказал:

— Я благодарю каждого за подтверждение, — и, обойдя зал, вышел.

Позже еще один монах сказал Ма-цзы:

— Прошу тебя, перешагни через четыре высказывания, воздержись от сотни отрицаний и скажи мне, каково значение прихода Бодхидхармы с Запада?

Ма-цзы сказал:

— Сегодня я устал и не могу ответить тебе. Пойди, спроси об этом Чизё.

Монах отыскал Чизё и задал ему этот же вопрос. Тот сказал:

— Почему ты не спросишь об этом учителя?

— Он сказал, чтобы я нашел тебя и спросил об этом, — ответил монах.

— У меня ужасно болит голова, — сказал ему Чизё, — и я не смогу ответить на этот вопрос. Пойди спроси Хякудзё.

Монах отправился искать Хякудзё, и тот сказал ему:

— В общем-то, я и сам не знаю.

Монах поведал обо всем этом Ма-цзы, и тот сказал:

— Шапка Хякудзё — черная, шапка Чизё — белая.

Маниша, прежде чем говорить о Ма-цзы и его изречениях, я хочу приступить к инаугурации еще одного бога, готовящегося пополнить галерею богов музея Авирбхавы. Это — очень важный бог. Я расскажу вам кое-что о нем, прежде чем Авирбхава представит его вам.

Имя бога — лошадь. На протяжении многих веков ее почитали во всем мире. Даже сегодня на земле есть места, где лошадь почитают как бога.