Россия подземная. Неизвестный мир у нас под ногами - Андрей Перепелицын

Даже с родным для меня спелестологическим районом — средней Окой (в границах Калужской, Тульской, Московской областей) разобраться оказалось непросто. Разработки мраморовидного известняка (по ближайшему к ломкам населенному пункту его именовали тарусским, кванским, кольцовским мрамором) прекратились здесь в середине XX века (калужским мрамором облицованы некоторые станции Московского метро), а начались в незапамятные времена (нам попадались предельно разрушенные выработки, возраст которых явно не менее полутора сотен лет). Да и каменоломни были разные: в некоторых из них добыча велась эпизодически, небольшими артелями деревенских мужиков, другие же представляли собой крупные предприятия, с числом работников в сотни человек…

Постепенно картина труда в подземных каменоломнях все же стала проясняться, по крайней мере относительно недавнего периода: с конца XIX до 20-х годов XX века (в последующие годы камень в основном ломали открытым способом, с помощью динамита). Отчасти помогли беседы со старожилами расположенных рядом с разработками мрамора сел и деревень, отчасти редкие архивные документы. Что же удалось узнать?..

Обычно разработки начинались с того, что на береговом обрыве находили выходы делового камня. Известняк, как вы помните, — это окаменевший ил древних морей, в основном состоявший из раковин микроскопических организмов. Видовой состав их сильно варьировал, менялась и скорость осадконакопления, в некоторых случаях известняк попадал под горное давление и частично перекристаллизовывался (в результате последнего процесса образуется мрамор). Все это приводит к тому, что свойства данной породы в разных слоях и даже разных местах одного пласта меняются очень сильно. Для строительных целей требовались особые сорта камня — не слишком ломкие, не трещиноватые, легко принимающие полировку… Каменотесам приходилось искать, а затем выбирать лишь узкие деловые пласты. Начинали у поверхности, но потребность в камне была большая, расширять ломки долго вдоль берега обычно не удавалось, и волей-неволей в погоне за качественным стройматериалом требовалось уходить под землю.

Казалось бы, на месте выработок должны образовываться огромные залы, а не запутанные лабиринты, но это лишь на первый взгляд. Прочность известняка весьма ограничена и своды полостей большой площади неминуемо бы рухнули, похоронив и горняков… Однако те своевременно заботились о разгрузке кровли. Чаще всего применяли такой способ: по мере удаления забоев от берега оставляли лишь коридоры шириной около двух метров для прохода к месту работы и транспортировки готовой продукции. Стены их в большинстве случаев выложены из крупных кусков прочного известняка. Специально для этой цели камень обычно не ломали, а использовали брак. Дополнительно своды штреков подпирались дубовыми крепями, обычно конструкция имела П-образный вид. В особо проблемных местах (скажем в местах выходов глин) устраивали деревянный потолок из горизонтальных бревен, лежащих краями на верхних камнях стеновой кладки. Оставшееся выработанное пространство забрасывали негодным для реализации материалом: глиной из встреченных в процессе добычи "карманов", крупными и мелкими обломками из неделовых слоев… На языке современных спелестологов все это называется отработкой. Штреки вели к забоям, возле которых оставлялись более-менее просторные рабочие площадки. Впрочем, нередко и здесь своды дополнительно разгружали каменными или дубовыми столбами. Практически все залы разрабатывавшихся по такой схеме подземных каменоломен выглядят так: дальняя от берега стена образована монолитной породой со следами инструментов — она и является забоем, а противоположная часть заполнена отработкой — между ними, в лучшем случае, несколько метров свободного пространства.

Вышеописанный метод разработки известняков весьма распространен в средней полосе России и особенно характерен для Оки, но применялись и другие. Скажем, в некоторых случаях (возможно когда порода была монолитной и почти весь камень мог быть пущен в дело) каменотесы для разгрузки сводов не ставили специальных опор, а оставляли "целики". В результате получались колонные залы: обширные полости, заполненные расположенными в шахматном порядке столбами нетронутой породы.

Казалось бы, какой способ ни применяй — в плане подземные каменоломни всегда должны иметь очень простые очертания, а площадь выработок по форме приближаться к прямоугольнику. На деле, однако, такие "правильные" пещеры очень редки. Обычно лабиринты на месте бывших каменоломен чрезвычайно запутаны, а схемы их довольно сложны. Главная тому причина — неоднородность породы. В прошлом серьезного геологического обеспечения работ не проводилось, вот и вынуждены были горняки полагаться на опыт, интуицию и везение: наткнулись на слой делового камня — и разрабатывают его сколько возможно. Пошел материал некачественный (мягкий или трещиноватый) — добычу в этом направлении прекращают и поворачивают в сторону. Надо учесть и то, что ориентироваться под землей не просто, и маркшейдеров — специалистов по подземной геодезии — в штате каменотесных заводов[22] почти никогда не было, особенно в случае мелких артельных разработок. Сомневаюсь, что компасы у горняков имелись! Последние обстоятельства приводили к тому, что часто подземелья непреднамеренно искривлялись.

Вернемся в Поочье. У посетителей каменоломен всегда возникает вопрос: с помощью каких инструментов ломали довольно твердый мраморовидный известняк? Ответить на него помогают следы на стенах подземелий. Так, практически везде на сводах видны острые и длинные углубления — вероятно их оставили клинья, забиваемые между слоями камня. С боков монолиты, судя по всему, подрубали теми же клиньями, а также кайлами. Однажды при рытье через отработку хода мы нашли два таких инструмента, по неизвестной причине попавших в отвалы. Однако использование "ударных" инструментов разработчики явно старались свести к минимуму. При ударах всегда есть риск, что трещина пойдет совсем не в том месте, где требуется.

Чтобы избежать этого, после подготовки рабочей ("свободной") поверхности в монолите камень по контуру отделяемого блока… пилили. В буквальном смысле слова. Об этом говорят многие старожилы, хотя, на первый взгляд, поверить в это трудно. Мраморизированный известняк и современным победитовым инструментам поддается с трудом. Как-то мне потребовалось отпилить пятисантиметровый кусочек этой породы, так я почти полчаса водил ножовкой по металлу… Однако в прошлом пилы были не совсем обычными. По воспоминаниям и свидетельствам старых документов, использовались инструменты, похожие на двуручные пилы, но… без зубьев! В распил, между такой "пилой" и камнем, постоянно подсыпали якобы мокрый речной песок, он и перетирал камень. Вполне возможно, что так и было, однако применяли и пилы другого типа.

…Долгое время мы не могли понять, какой инструмент оставил на стенах бывших каменоломен ряды треугольных зубцов? Подозревали широкие треугольные клинья, однако разгадка пришла неожиданно: когда мне пришлось распилить толстую доску ножовкой с крупными зубьями, причем часть их была выломана. Я получил на срезе точно такие же следы. Стало ясно, что каменотесы использовали пилы с очень крупными и редкими треугольными зубьями, со стороной каждого сантиметров в пять. Интересно, что следы таких пил приходилось видеть исключительно в окских каменоломнях, а вот в пещерах ближнего Подмосковье ряды треугольников на камнях никогда не замечал.

Надпилив камень, по контуру, его аккуратно скалывали и получали, таким образом, заготовку будущей плиты. Размер и форма блоков были самыми разными — это определялось требованиями рынка или конкретных заказчиков. В Поочье, судя по невывезенным по какой-то причине и брошенным в штреках и на берегу блокам, вырубались в основном каменные параллелепипеды размером примерно 30 х 30 х 100 сантиметров и квадратные плиты толщиной сантиметров в десять и площадью около половины квадратного метра. Я даю лишь порядок величин, строгих стандартов на готовую продукцию не было и размеры камней, как уже говорилось, варьировали.

Возникает еще вопрос (привыкшие к ровному свету электрических и ацетиленовых фонарей современники обычно про него вспоминают не сразу): как горняки освещали рабочее место? Ответ есть точный: в описываемый нами период в Окских каменоломнях использовались керосиновые лампы без стекла. Внешне они похожи на консервные баночки из-под паштета. Сбоку была приклепана ручка, примерно как в подстаканнике, а сверху имелась латунная горелка с фитильком, длину которого можно регулировать. Такие светильники нам приходилось находить в пещерах, упоминается о них и в литературе. Свет они давали относительно яркий, но направленный как вперед, так и в глаза горняку.