Три грации - Тони Молхо

Автобус тяжело вздохнул, остановившись на площадке перед домом. Развеселая компания с гомоном вывалилась из его темного нутра и, нарочито громко разговаривая, прошла внутрь дома. Хозяйка, вытирая натруженные руки о передник, вышла на крыльцо:

— Хорошо погуляли? Вот и славно, отдыхайте! Спокойной ночи! — Она цепким взглядом проводила обнявшуюся молодую парочку, демонстративно целующуюся у всех на виду. А остальные клиентки одни, вон их белобрысый шофер попрощался и отъехал.

Так. Хорошо. Хозяйка пошла, прикрыла калитку, заодно оглядела окна. Так. Пожилая дама уже легла — включен лишь слабый ночничок у изголовья кровати. Читает, наверное, что-то на ночь. Пусть читает.

Эта, докторша, еще не спит — свет горит в полную силу. Странно, чего ей не спится?

А молодые задернули занавески. И как плотно!.. Ну и хорошо, их дело — молодое…

Джуди переоделась в спортивный костюм, выключила свет и распахнула окно. Высунулась в свежую ночную прохладу, подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Сердце бешено стучало, азарт охоты будоражил, вскипал в теле, и она вспомнила ночной полет ведьмы — ух, сейчас бы на метле!.. Она чуяла, что Бен где-то рядом, звук отъехавшего автобуса не обманул ее. Нутром, каждой клеточкой своего молодого тела она чувствовала присутствие этого охотника, пирата, Робин Гуда, и сладкое, запретное, вожделенное чувство заставляло трепетать сердце, напрягать мышцы, затаивать дыхание. Никогда еще не было ей так хорошо… Ох, превратиться бы в ведьму, взлететь, вдохнуть холод ночного простора, жуть ночного разбоя, сладость запретной любви!.. Ночные шепоты, тени, дуновения завораживали ее… Что за мысли, глупенькая, счастье, что мама не знает…

Она высунулась подальше из окна и уловила слабое сияние за углом справа — в комнате Ясмин. Значит, молодые еще «играют», как выразился Бен, чего они так долго, давно пора выключить свет и заняться делом!.. Ну что же они!.. Наконец теплое свечение погасло, и дом погрузился в ночную темень, наполненную громким кваканьем лягушек, далеким завыванием шакалов и беззвучным полетом сов.

Похолодало. Джуди, как была, в костюме, забралась в постель и прислушалась. Многочисленные лягушачьи хоры выводили свои рулады, каждый — на свой лад, с ему одному присущим рокотанием, подголосками и распевами. Заслушаешься! Но не сейчас. Над головой было тихо. Красной лампочки «сигнализации» не было видно — значит, ребята действительно поставили перед объективом экран с изображением комнаты. На втором этаже послышалось какое-то слабое кряхтенье, негромкое шуршание. Второй этаж ожил — тихо, по-воровски. Джуди взглянула на светящиеся наручные часы — она знала, что при таком напряжении минута ожидания кажется вечностью.

Тихо. Она ждала. Шуршание прекратилось. Опять тишина. Долгая. Невыносимая. Опять взгляд на часы — господи — только десять минут прошло. Что там происходит?

И вдруг тишина взорвалась резкой, необъяснимой какофонией звуков. Истошные женские крики, звон разбитого стекла, удары чем-то тяжелым по чему-то бьющемуся и падающему, грохот опрокинутой мебели, опять пронзительный женский визг, и тяжелые, глухие удары по стенам. Сатанинский победный хохот — громогласный, нечеловеческий, покрывающий и пронзительный женский визг, и тяжелые удары, и какой-то нечеловеческий клекот, и свист, от которого леденеет кровь…

Хлопанье дверей по всему дому, людские крики, кто-то куда-то бежит, крича и опрокидывая мебель…

Джуди пулей выпрыгнула из кровати, вылетела в коридор, освещенный как днем, опрометью бросилась к лестнице, ведущей на второй этаж, в коридор с запретной дверью. По дороге столкнулась с растрепанной, тоже в тренировочном костюме Рахелью — бледной, задыхающейся от волнения, прислонившейся к притолоке и в ужасе глядящей наверх — туда, где в лестничном проеме парил белый ангельский пух. Откуда он?! Какое-то сумасшедшее Рождество… Бегом, через две ступеньки, туда, наверх…

Дверь распахнута настежь, из нее бьет ослепительный свет и вьюгой кружится белый пух. Стены комнаты залиты кровью, красные пятна жутко алеют на перевернутой мебели, разбитом компьютере, развевающихся оконных занавесках. Пухом, как в феерическом сне, забита вся комната. А внутри этого белого смерча, среди кровавых пятен и обломков мебели, на полу бьется громадное поверженное тело хозяйки, и что-то золотое и страшное с нечеловеческим клекотом бросается на нее раз за разом, распухая все больше и больше, занимая уже почти всю комнату, блестя стальными окровавленными когтями и длинными, как кинжалы, шпорами. От истерического визга хозяйки заложило уши, но и этот сумасшедший визг перекрывает нечеловеческий хохот Сатаны, победно реющего в черном распахнутом окне.

Ослепительно-белый свет померк в глазах доктора, и первый раз в жизни она почувствовала, как пол уходит из-под ног колдовским способом. Все провалилось в черноту.

Холодная вода, обжигающей струйкой протекающая под футболку… И Джуди обнаружила себя сидящей на полу, среди рождественского легкого снега.

Темная сочувственная мордашка красавицы Ясмин очутилась у самых ее глаз, черные тонкие пальцы поднесли к губам кружку с водой:

— Вам лучше?

— Да… что… происходит? — Свой голос не слышен, в голове звон, уши заложило словно ватой.

— Не волнуйтесь, уже все хорошо. Мы ее поймали. Все в порядке, отдыхайте.

Ярко-голубые глаза с сатанинским прищуром оказались совсем близко, узкое суровое лицо казалось совершенно белым, как будто напудренным:

— Чего же вы так испугались? Петуха? Но я же вас предупредил! Ох, женщины!.. Голова прошла? Вы сможете идти? Итамар, поддержи с другой стороны…

Через полчаса, когда все еще взбудораженные участники событий собрались вокруг кровати, на которой лежала поверженная Джуди, самый спокойный из всех — Бен — начал рассказ:

— Вы все видели, что случилось, но каждый — свою часть, поэтому я сейчас расскажу картину в целом.

Я притаился за коньком крыши, рядом с интересующим нас окном и высоко над землей, так что мог видеть и свет из ваших и хозяйских окон, и то, что творилось в «рубке». Как только вы ушли в свои комнаты, хозяйка сделала круг по территории — проверяла, нет ли чужих, а также — легли вы или нет. И ушла к себе.

Ну, думаю, теперь она позовет того, кто занимается съемками. Жду. Слава богу, сидеть в засаде я привык. Через некоторое время слышу — шаги. Дверь тихо-тихо отворяется, я гляжу, кто входит… и чуть с крыши не свалился. Сама хозяйка, собственной персоной! Кто бы мог подумать! Не муженек ее гнусный, не его приятель — нет! Сама, собственной персоной подошла к этой аппаратуре и включила экран настройки. Святая наша хозяйка! Мать честная! Ну я тут же свою камеру включил и снимаю, документирую.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});