Рифы космоса (трилогия) - Фредерик Пол

Обитатели коттеджа, в котором поселился Райленд, называли себя «Президентами Дикси». Никто уже не помнил, какой обреченный на утилизацию выбрал такое название. Согласно уговору в нем жили только мужчины. Но в целом на «Небесах» не придерживались монашеских правил: существовали и смешанные коттеджи, откуда по вечерам исторгались жуткие вопли и смех. Это тоже было правом обитателей.

Прислушиваясь вечером к разговорам жильцов своего домика, Райленд обнаружил несколько вещей, сильно его удививших. Например, жилище напротив занимала целая семья. Странно. Какое преступление могло совершить это семейство Минтонов?

Что-то здесь было не так.

Райленд хорошо знал принцип, лежащий в основе орган-банка. Ему подробно объяснили его во время транспортировки в субпоезде. Как будто бы в системе Плана мог найтись хоть один человек, не знакомый с этим принципом с детства!

Каждый индивидуум в системе обязан вносить свою лепту в общее дело на благо всего человечества. Если же неумение или нежелание не дают ему исполнить заданную работу, тогда свою долю он должен внести иным способом — его конечности, органы и прочие ткани пойдут на лечение более ценных граждан Плана.

Конечно, этот процесс был намного привлекательнее для реципиента, чем для донора. Но в нем заключалась и своего рода суровая справедливость, утешение, помогающее перенести то, что должно было случиться. Благо всего мира важнее, чем мелкое благополучие индивидуума!

И все же…

Райленда беспокоила одна мысль.

Он слышал и знал о многих людях, утилизованных в орган-банке, но что-то не припоминал ни одного человека, получившего новые органы.

Но теперь об этом думать было поздно, и Райленд мог вернуться к загадке трех пропавших дней. Его по-настоящему мучило опасение, что когда-то он действительно обладал секретом, способным преобразить весь План Человека.

В тот вечер, посмотрев немного, как остальные играют в карты, Райленд прилег на койку и напряг память.

Неужели же в дверь его стучали дважды? Первый раз — в пятницу, второй — в понедельник. Если Хоррок в самом деле приходил, то какое сообщение он мог принести? И даже если нереактивную тягу можно было бы изобрести, какую опасность она могла представить для Плана? Кто еще, кроме Дондерево, был свободен от власти Машины?

Ответов он найти не мог. Туман в памяти становился все гуще. Даже пухлое лицо доктора Трепла успело немного затуманиться. И Райленд больше не вздрагивал, припоминая, как прикасались к телу холодные электроды. Оставив бесплодные попытки, он заснул и увидел во сне, что изобрел нереактивный двигатель.

С виду это было обыкновенное помело. Сидя на нем верхом, Райленд летел сквозь джунгли мишурных пятиконечных звезд, а по пятам следовал генерал Флимер на пространственнике. Флимер пришпоривал и терзал животное, оно жутко вскрикивало.

— Подъем! Подъем! Всем вставать!

Райленд пробкой вылетел из сна. Ему как раз снилось, что он находится в орган-банке, и вдруг оказалось, что это и в самом деле так.

Он сел, протирая глаза. Кровать напротив больше напоминала склад хирургических принадлежностей, чем обычную постель. На колесном кресле с автономным питанием и мотором было смонтировано около десяти фунтов стальных, медных, резиновых и пластиковых заменителей. Большая часть товарища по комнате находилась не в постели, а в этом кресле.

Комнату с Райлендом делил некогда полный человек с розовым лицом — это было видно по тем местам, которые еще уцелели, — и с пренеприятным характером. Звали его Алден.

— Давай, Райленд, — проскрипел он тонким шепотом недавно оглохшего человека. — Ты знаешь порядок. Помоги мне.

— Хорошо.

Времени до утренней поверки и завтрака было предостаточно — иначе старожилы коттеджей не успели бы подсоединить искусственные руки, ноги и прочее. Как новичок и свеженький образец, нетронутый пока утилизацией, Райленд имел кое-какие обязанности — младшие жители орган-банка заботились о старших. Естественно, старшими здесь считались не по возрасту, а по времени нахождения на «Небесах». Система была справедливой и, как объяснили Райленду, укреплялась еще и заботой о собственной выгоде.

— Еще увидишь, — мрачно предрек Уайтхарт, — когда от тебя отрежут пару кусочков.

Утренние разговоры были куда менее дружелюбными, чем вечерние. «Странно, — подумал Райленд, прислушиваясь. — Очевидно, обычная раздражительность, свойственная всем людям после пробуждениям. Тем не менее, даже несчастные человеческие обрубки — „корзинки“, как их тут называли, — громко рассуждали в соседней комнате о планах, тщательно выверяя расписание патрульного облета территории геликоптерами охраны».

Алден уже минут двадцать бормотал о том, что можно было бы уплыть за линию прибрежных рифов, где мог бы ждать верный друг на резиновой лодке — если бы такой друг имелся. Слушать это было и смешно, и грустно — от него осталось так мало, что едва ли стоило бы возиться с побегом Но ведь еще вчера вечером в его тоне сквозило полное смирение!

— Пойми, сынок, — говорил тогда Алден. — Все мы оказались здесь не зря. Сами заслужили.

Да, как-то одно не сочеталось с другим.

Тут Райленд вспомнил, что ночью что-то здорово мешало ему спать, упираясь в ребра. И, как только Алден выехал на своем мотокресле, он поднял матрац, под которым обнаружилась плоская алюминиевая коробка. Нетерпеливо сняв крышку, Райленд вытряхнул наружу содержимое: куски сахара, листки с планами местности и жалкими подделками путевых приказов Машины. И еще там была тетрадь — дневник предыдущего обитателя комнаты, обозначившего себя только инициалами: Д.У.X.

Хозяин дневника, судя по датам, провел на «Небесах» три года. Первая запись содержала трезвую, суровую оценку положения.

«16 июня.

Сегодня утром нас привезли на „Небеса“. Выбраться отсюда я не могу. А если бы и мог, бежать все равно некуда. Но если оставить надежду спастись, это будет равносильно смерти сразу же, сейчас. Поэтому попытаюсь бежать. Долго здесь маяться я не намерен».

Последняя запись, сделанная явно полупарализованной рукой, была менее трезвой и менее решительной.

«Май, кажется, 9-е.

Одна мин. прд. поверкой. Каж. я нашел! Нкто нкгда не след. за „свалкой“ остатков трупов. Я знал дргих, кто выглядел полчше меня — и у-у-уп! — вниз по трбе и прямо на баржу. Поэтому сегдня ночью. Главное — еще одна пверка. У меня еще много всего остлось. Наружн. рли не игр. Если т-ко… Звон. Остальн. потом».

Но остальные листы были чистыми.

Сунув дневник под матрас, Райленд отправился завтракать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});