Голос Древних (СИ) - Карелин Антон Александрович

— Ты, — фазовый коготь Шеры указывал Ане в грудь. — Прошивки, реакция, улучшенная генетика, ты явно из сильных своего мира или с какой-то из развитых планет. Ты будешь достойной соперницей?

Ана секунду подумала и кивнула, собранная и молчаливая, как большую часть игры.

— Что ж. Мой выбор определит и третью, и четвёртую пару, — проскрипел Свийс, когда настал его черёд. Он уставился на Одиссея. — Знаешь, мистер мошенник, я уже один раз уделал тебя, честно и справедливо. Не знаю, как ты ухитрился вернуться в игру, ты явно сообразителен и хитёр, а может, работаешь на какую-нибудь гадостную корпорацию. Но у изворотливости и денег есть пределы, и чистый интеллект всегда побеждает уловки!

Вот как. Для старика были важны принципы, и неожиданное возвращение соперника в игру покоробило и расстроило его. Фокс, хоть и смотрел на ситуацию совершенно по-другому, с пониманием кивнул.

— Посмотрим, ссссумеешь ли ты сссспастись на этот раз, — прошипел Свийс, и синий луч упёрся в грудь Фокса.

Геометрис и Лум уставились друг на друга, первый с лёгким удивлённым рокотом, второй издав неловкое «Эээ…» Луч связал их, и по всей планете снова прокатился рокот.

Вода вздыбилась и отодвинула игроков друг от друга, а в центре поднялась, как ровное плато, и застыла широкой ареной из чёрного стекла. Арену накрыл купол поля Древних, через которое пока не удалось проникнуть ничему. Символы Луума и Геометриса ярко вспыхнули.

— Первый бой ваш! — воскликнула Шера, смещаясь в сторону для лучшего обзора за теми, кто взойдёт на арену, и теми, кто останется наблюдать.

Геометрис плавно двинулся вперёд, а Лум обречённо поплёлся следом.

— Не унывай! — сказал ему Фокс. — Скорее всего профессор Свийс прав.

— Ещё бы, — буркнул крулианец.

Как только противники взошли на арену, наступила пронзительная тишина… и перед обоими возникло по синей звезде.

— Ха, — торжествующе фыркнул змей.

Геометрис издал озадаченный рокот, всё его многофигурное тело заходило ходуном.

— Ух ты! — Лум схватил звезду обеими руками, и его глаза тут же выпучились от изумления. — Тут… разные бойцы… Их тысячи! Они… УХ ТЫ! Это лучшие воители в истории галактики!!

Его голос сбился на восторженный визг.

— Да’Вир упорядочиватель!!! Геран Разрушитель!!! О, цветок всеобщности, я могу выбрать любого из них? Я могу стать… Ифиридой Завершающей, я могу стать… кем угодно! Понимаете?

Такого поворота не ожидал даже Свийс. Он задумчиво замер, как и остальные; Шера нервно хлестала хвостом по бокам, и даже Схазма тихо колебалась, её бахрома шла волнами, а конечности бесконтрольно морфировались в руки, щупы, когти, острия и клешни.

Геометрис сдержанно рокотнул, его кольца смещались туда-сюда, словно не могли определиться; синяя звезда вспыхнула перед ним, ещё раз, стала яркой в последний раз и бесследно угасла.

— Он отказался, — испуганно сказал Лум, в поисках поддержки взглянув на Одиссея. — От звезды, от величайших воителей… Он считает, что справится сам?

Если вдуматься, это пугало. Геометрис величаво повернулся, издал лёгкий рокот, и пространство вокруг него расслоилось, а затем мгновенно сошлось. Лум сглотнул, представив, как распадающиеся пласты разрезают его на десятки частей, и никакая броня или защитное поле не может их остановить; а залпы из любых видов оружия и попытки дотянуться до Геометриса любой из прямых атак обречены на неудачу. Ведь сам мир вокруг него сдвигается, чтобы защитить.

Мастер пространства был одновременно смертоносным и неуязвимым, к тому же, загадочным для остальных: никто не знал, на что в самом деле способен Геометрис. Неудивительно, что каменный синхронизатор выбрал остаться собой и сражаться в привычном облике. Но что было делать бедному мирному ваффу? Звезда в руках Лума погасла, вспыхнула, она пульсировала всё быстрее, на выбор оставалось несколько секунд.

— У него нет имени, — пробормотал историк, весь устремлённый в ментальное пространство, заполненное сонмом легендарных бойцов. — Он просто… с’харн. Как же это?

Звезда вспыхнула, и синий свет окутал стройную фигурку ваффу. Он погас, и почти каждый из игроков вздрогнул, увидев живую неестественную фигуру, стоящую там, где только что был Лум Весельчак.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Худое тело с’харна, обтянутое кожей, через которую проступали кости, прикрывал рваный балахон, сотканный из свисающих тканей и изученных ветхостью прорех. Казалось, он едва держится на костлявом теле и вот-вот спадёт по частям. То же ощущение возникало от самого с’харна: он неровно стоял на ногах разной длинны и пошатывался при каждом вдохе; его наклонённая под неестественным углом безволосая голова с заострённым верхом и вытянутым затылком скрывалась под рваным капюшоном. Но больше тревожил даже не расовый облик существа, а то, что всё его тело покрывали крошечные язвы, наросты и раны, они громоздились повсюду, въедались в и без того истощённое тело. На это было страшно смотреть.

С’харн поднял голову, не открывая трёх узких вертикальных глаз, и слепо уставился на парящее каменное существо. Кривые рты-трещины изогнулись и издали протяжный вздох боли. Все символы погасли, и на мгновение наступила полная и тишина.

Маленький лоскут грязно-серого балахона взлетел в воздух, словно несомый дуновением ветра, только ветра под куполом не было. Обрывок скользил, невесомо и безвольно, метался в воздухе, всё ближе к Геометрису.

Грянул рокот, детали каменного существа перестроились в боевую формацию, круги пришли в движение, смещая пространство вокруг. Резкие расслоения стремительно простёрлись в сторону с’харна, одно из них прошло по лоскуту и рассекло его в клочья. Изломы пространства страшно падали с трёх сторон, сходясь в точке удара, где стоял с’харн — ещё мгновение, и измождённое тело разорвёт на…

Удар не достиг цели. Изломы остановились, не дотянувшись едва-едва, потому что узкая ладонь с’харна отнялась от впалой груди и протянулась к Геометрису. Три скрюченных пальца замерли, подрагивая, и Сила, ощутимая даже за пределами арены, пронизала всё вокруг. Кинетическая хватка сжала все камни и круги Геометриса, не позволяя им сдвинуться ни на миллиметр, чтобы довести раскол пространства до конца.

Конгломерат элементов и фигур заходил ходуном, пытаясь перестроиться; три круга яростно закрутились, стараясь прервать кинетическую блокаду. С’харн слабо, придушенно выдохнул: даже малейший жест причинял ему боль, и череп, обтянутый кожей, исказился в муке.

— Ш-ш-ш-ш, — тихо выдохнул он с ненавистью. И сжал руку.

Внешнее кольцо Геометриса лопнуло, каменные осколки разлетелись в сторону, они ударялись о купол арены и отскакивали, падая внутри.

— Ш-ш-ш-ш, — вторая рука начала сползать с плеча, разматываться вокруг тела с’харна с сомнамбулической медленностью. Геометрис рвался, лихорадочно меняя конфигурации фигур, но невидимая сила держала его неодолимой хваткой. Странно сложилась судьба: смертоносный и практически неуязвимый, синхронизатор пространства встретил идеального врага, против которого был также бессилен, как тот против его ударов.

Оба застыли в одном шаге от поражения: любой удар Геометриса уничтожал тщедушное тело с’харна, но чудовищная кинетическая мощь разрушала блочное каменное тело, медленно сокрушая элементы друг о друга.

Никто из присутствующих не знал, что в своём мире Геометрис был лучшим из лучших, сильнейшим и точнейшим из всех. Он синхронизировал зарождающуюся сверхновую, предотвратил её коллапс и спас десятки обитаемых миров от немедленных и отдалённых последствий. Он восстановил утраченный архитектурный комплекс кочевников, разрушенный эрозией песчаных бурь, по пылинке собрал его воедино. Перед началом Игр он плыл на орбите нейтронной звезды, приближаясь к гнезду шеарков, начавших захват системы Верай, и готовился уничтожить гнездо. Но услышал вселенский зов Древних, и не смог остаться в стороне. «Я вернусь и закончу начатое» пророкотал высший синхронизатор, покидая Верай.