Тчаи: Сага странствий (переработанный перевод) - Джон Вэнс

А что, если напасть на них у перекрестка, когда они лишатся защиты караванщика? Это значило бы действовать вслепую. Наверняка они примут самые жесткие меры, чтобы никто их не потревожил.

Сумерки уступили место ночной темноте; из степи доносились разные звуки: вой ночных собак, чье-то рычание. Адам вошел в свою комнатку, улегся в гамак, но не смог уснуть, вылез и спрыгнул на землю.

На западной части небе светились обе луны. Аз висел низко и скоро скрылся за скалами. Браз, который только что взошел, распространял печальный тусклый свет. В помещениях складов царила почти полная темнота; лишь там, где располагались посты стражи, горело несколько фонарей: здесь не было общей комнаты, как в постоялом дворе. В зарешеченном домике, где держали пленницу, царило необычное оживление, внутри виднелся свет, мелькали движущиеся тени. Внезапно в окнах потемнело.

Обеспокоенный, Адам обошел убежище жриц, не зная, как поступить. До него донесся какой-то шум, и он замер, вглядываясь в темноту. Вот он раздался снова: скрип медленно движущейся повозки. Забыв об осторожности, Рейш бросился бежать вслепую, ориентируясь по звукам, потом опять остановился. Совсем рядом отчетливо слышался шепот. Кто-то стоял в нескольких шагах от него, какой-то черный силуэт в глубокой тени. Внезапное движение; слепящий удар по голове. В мозгу словно что-то взорвалось, земля ударила в лицо...

Он очнулся от того же звука, который слышал раньше: скрип-скрип, скрип-скрип... С трудом вспомнил, что его подняли, куда-то потащили, что-то делали... Чувствовал, как затекло все тело, не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Рейш лежал на чем-то твердом, и эта поверхность постоянно подскакивала и сотрясалась: наверное, пол небольшой открытой телеги. Над ним раскинулось ночное небо, словно окаймленное справа и слева верхушками скал и утесов. Телега, очевидно, шла по неровной дороге, вверх по крутому склону холма. Рейш напрягся, пытаясь освободить руки. Их связали двойным узлом, от усилий в затекших мышцах начались болезненные судороги. Он сжал зубы и попытался расслабиться. Спереди слышался приглушенный разговор; кто-то оглянулся. Адам лежал тихо, притворившись, что еще не пришел в себя; темная фигура отвернулась. Почти наверняка, жрицы. Почему его связали, а не убили на месте?

Ответ очевиден.

Он еще раз напрягся изо всех сил, но только вызвал новый приступ судорог. Тот, кто его связал, сильно спешил. Отобрали только саблю, драгоценная сумка еще висела на поясе

Колеса проехались по ухабу; Адама подбросило, и это навело его на мысль. Он съежился и медленно пополз к заднику телеги, обливаясь потом от страха, что кто-нибудь из похитителей оглянется. Ему удалось добрался до самого края; телега снова подскочила, и Рейш скатился на землю. Повозка с визгом и рокотом исчезла в темноте. Не обращая внимания на ушибы и ссадины, Адам сжался и покатился вбок, стараясь быстрее убраться с дороги и, наконец, оказался у подножья каменистого склона, в глубокой тени. Он продолжал лежать неподвижно, опасаясь, что его падение могут заметить. Скрип колес постепенно замер вдали; кругом стояла тишина, только хрипло свистел ветер.

Собрав все силы, Адам повернулся на живот, потом встал на колени. Ощупью нашел край скалы и стал тереть об него веревки, которыми стянуты руки. Казалось, это продлиться вечно. Запястья покрылись кровавыми ссадинами, голова раскалывалась от боли; им овладело ощущение нереальности происходящего, как бывает в кошмарном сне. Казалось, он слился с ночной темнотой и черными скалами в единое целое. Потом в голове немного прояснилось, и он продолжил пилить веревки острым камнем. Наконец волокна поддались; руки освободились.

Несколько минут он сидел неподвижно, сгибая пальцы, расправляя мускулы. Потом наклонился, чтобы развязать ноги, — очень трудная задача при полной темноте.

Наконец, поднялся и замер, покачиваясь, держась за скалу, чтобы не упасть. Над гребнем самого высокого холма взошел Браз, осветив долину бледным сиянием. С трудом взобравшись по склону, Адам в конце концов выбрался на дорогу. Прищурившись, посмотрел вперед, потом оглянулся. За спиной лежали склады Садно; впереди, неизвестно, на каком расстоянии, катился возок, — скрип-скрип, скрип-скрип… Судя по доносившимся звукам, он стал ехать быстрее: жрицы, без сомнения, уже обнаружили его исчезновение. Илин-Илан почти наверняка держат там же. Рейш, хромая и покачиваясь, пошел вперед так быстро, как только мог в его теперешнем состоянии. Если верить словам Баояна, до перекрестка пешком надо добираться полдня, а храм находится еще дальше, неизвестно где. Очевидно, Адама везли кратчайшим путем.

Дорога начала подниматься, повернула под углом к ущелью между двумя невысокими горами. Он не надеялся перегнать телегу, которая теперь двигалась с неизменной скоростью: топ-топ-топ, мягко ступали по земле впряженные в нее восьминогие твари.

Рейш дошел до ущелья и остановился передохнуть, потом снова пустился в погоню. Он спустился к покрытому лесом плоскогорью, почти неразличимому в чернильно-синем свете Браза. Деревья поражали своей невероятной красотой: сияющие белым светом, они поднимались бесчисленными витками, иногда сплетаясь с такими же спиральными стволами соседей. Каждое заканчивалось блистающим в темноте шарообразным выростом, листва сверкала, словно покрытая черным лаком.

Из леса доносились странные звуки: кваканье, хрипы и стоны, полные почти человеческой тоски, и Рейш то и дело замирал на месте, держа руку на сумке, где лежала батарейка.

Браз скрылся за лесом; жесткие листья переливались металлическим блеском. Лучи голубой луны то тут, то там проглядывали сквозь ветки, словно сопровождая Адама.

Он шел вперед, время от времени переходил на бег, трусил рысцой, снова двигался широкими шагами. В воздухе над ним неслышно скользило какое-то крупное бледное создание. Оно казалось хрупким, словно бабочка, с большими мягкими крыльями и круглой, как у ребенка, головой. Иногда Адаму казалось, что он слышит поблизости звук торжественных песнопений, но когда он остановился и прислушался, кругом царила полная тишина. Рейш продолжил путь, стараясь преодолеть странное чувство нереальности; казалось, все, что он видит перед собой, — лишь плод его воображения, и ноги, словно в кошмарном сне, несут его не вперед, а назад.

Дорога резко пошла на подъем, подведя его к узкому ущелью. Когда-то это ущелье загораживала высокая каменная стена, сейчас от нее остались лишь руины. Сохранился только высокий портал, под которым проходила проезжая дорога.

Охваченный бессознательным беспокойством Рейш остановился. Все идет как-то подозрительно гладко, или это только кажется?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});