«Военная анархия» в Римской империи - Юлий Беркович Циркин

комиссия двадцати, или это произошло позже, когда выяснилось, что Максимин и не думает сдаваться, далеко не все наместники признали Гордианов императорами, а надежды на приход военных сил из Африки практически не было? Определение цели этой комиссии — rei publicae curandae — говорит скорее в пользу первого предположения. В отсутствие признанных императоров комиссия на основе принятого сенатусконсульта должна была осуществлять верховную власть в государстве248. Естественно, что обойти проблему вооруженного сопротивления Максимину сенаторы тоже не могли. Недаром в комиссию вошли люди особенно опытные в военном деле, некоторые из которых уже направились в Северную Италию для организации ее обороны. Но в ее состав вошли и люди, до этого, как говорилось выше, военного опыта не имевшие, такие, например, как Руфиниан и Присициллиан. Да и недавно обнаруженный член комиссии XX Руфин не делал до этого военной карьеры. Правда, одно время он являлся наместником Норика и это делало его знатоком северного «предполья» Италии. Но при этом он, судя по его cursus honorum, был к 238 г. сугубо штатским чиновником249, хотя в качестве наместника Норика должен был все же командовать находившимся там II Италийским легионом. Это подтверждает мысль о том, что комиссия XX должна была не только обеспечить защиту Италии от армии Максимина, но и осуществлять временное общее руководство государством. Известие же о гибели Гордианов заставило сенат искать возможности заполнения неожиданно возникшего вакуума.

Пока в империи официально имелись признанные сенатом императоры, даже если они физически находились далеко от столицы, правительственные полномочия вполне могли осуществлять имеющиеся в Риме власти. Но исчезновение законных принцепсов заставило сенат сделать нетривиальные шаги. Ситуация в некоторой степени напоминала ситуацию 41 г., когда после убийства Калигулы в Римс не оказалось законного императора и сенат, казалось, стал хозяином положения. Но, разумеется, полностью идентичными эти ситуации не были. Тогда, с одной стороны, еще не выветрилась память о республиканских временах и часть сенаторов могла всерьез думать об их возвращении, а с другой, реальной силой оказались преторианцы, которые и решили дальнейшую судьбу государства. Теперь же ни о каком возвращении к доимператорской эпохе не могло быть и речи, но зато и сил, готовых в самом Риме энергично сопротивляться сенату, было не так уж много. Как уже упоминалось, сенат как корпорация противопоставлял себя и остальному населению империи, и армии, но внутри него, несомненно, тоже имелись различные группировки, и либо на согласование различных интересов, либо на победу одних групп сенаторов над другими требовалось некоторое время. Поэтому и решено было на какое-то время осуществлять управление поочередно. Образцом для этого, несомненно, был институт междуцарствия, о котором, видимо, и вспомнили сенаторы.

Долго, однако, так продолжаться не могло. Положение было слишком серьезным, и надо было принимать решение. Достичь полного согласия явно не удалось, и было выдвинуто несколько кандидатов на пост новых принцепсов. Геродиан (VII, 10, 3-5) выделяет два этапа выборов: сначала выдвижение тех, кого считали наиболее подходящими, а затем уже избрание большинством голосов Пупиена и Бальбина. Характерно, что для обозначения первого этапа греческий историк использует глагол ôoKigâÇœ, как в свое время в Афинах называли первичную проверку кандидатов. Это ясно говорит о внутренней борьбе в сенате и выдвижении нескольких претендентов на трон250. Победу одержали группировки, ориентировавшиеся на Пупиена и Бальбина. Эти люди и были избраны большинством голосов. Само по себе существование двух равноправных императоров не было новостью в Риме. Веспасиан и Тит, Марк Аврелий и Люций Вер, Каракалла и Гета уже правили Империей. А в последние годы

правления Септимия Севера официально у власти находились даже три августа. И совсем недавно два Гордиана были признаны законными императорами. Но в каждом из этих случаев речь шла о близких родственниках (даже Марк Аврелий и Люций Вер официально считались братьями). И если исключить случай Каракаллы и Геты, то во всех остальных дуализм власти был чисто формальным, ибо фактическую власть осуществляли соответственно Веспасиан, Марк Аврелий, Септимий Север. Теперь же впервые на троне оказывались два действительно равноправных августа, не являвшиеся ни фактически, ни формально родственниками. Их равноправие было подчеркнуто тем, что впервые достоинство верховного понтифика было разделено между обоими императорами251.

Геродиан и биограф Пупиена и Бальбина по-разному оценивают причины избрания двух равноправных августов. Геродиан (VII, 10,2) называет причиной разделения власти стремление не допустить установления тирании, какая могла возникнуть в случае, если бы у власти стоял один человек. «Юлий Капитолин» приводит другой резон, вкладывая в уста Векция Сабина предложение, чтобы один принцепс ведал военными делами, а другой — внутренними, чтобы один отправился на войну с Максимином, а другой оставался в Риме (2, 5). И в том, и в другом случае аллюзии, связанные с республиканской эпохой, очевидны. Можно вспомнить слова Флора (1,9,2), писавшего, что после изгнания царей римский народ вместо них поставил у власти двух консулов, чтобы власть не искажалась единоличностью или долговременностью (solitudine vel mora) правящего252. Из истории, особенно более раннего времени, известно, что один консул обычно отправлялся на войну, а другой находился в Риме. Конечно, новые времена внесли существенную коррективу: верховная власть оставалась бессрочной, но ограничивалась коллегиальностью. В этих условиях сенат вполне мог стать высшим арбитром.

Впрочем, как кажется, была еще одна причина такого необычного решения. Оно вполне могло явиться результатом компромисса, достигнутого в ходе закулисных переговоров253. В этом отношении

интересен ход сенатского заседания, как он изображен «Юлием Ка-питолином» ( 1-2). Хотя многие детали, приведенные этим автором, в том числе цитаты из документов, в настоящее время считаются неподлинными, описание общего хода событий не может вызвать особых возражений. По словам биографа, сенат сначала молчанием встретил предложение принцепса сената отбросить прежние дела и избрать новых императоров. Затем Пупиен в своем выступлении настаивал на избрании именно двух принцепсов. Наконец, Векций Сабин предложил избрать конкретно Пупиена и Бальбина. Несколько позже Векций Сабин был назначен префектом Рима (SHA Мах. Balb. 4,4), что нельзя расценивать иначе, как плату за его выступление. Позже этот же Сабин был ординарным консулом78, причем это консульство было у него второе79. Это говорит о том, что он принадлежал к верхушке сенатской знати80. Из рассказа вытекает, что предложения и Пупиена, и Сабина были неожиданностью для многих сенаторов. Если учесть приведенные выше сведения Геродиана о наличии нескольких кандидатов, из которых Пупиен и Бальбин получили большинство голосов, то создается впечатление, что другие группировки не были готовы к такому повороту событий и не смогли сплотить вокруг своих кандидатов необходимое число голосующих сенаторов81.