Страстный подарок отшельнику - Рейчел Стюарт

сказала, что это не его дело, и все же…

— Прекрати. — Ее глаза все еще были прикованы к пейзажу.

— Прекратить что?

— Перестань так на меня смотреть.

— Я не смотрю на тебя, как на что-то особенное.

— Разве? — Теперь она повернулась к нему, сдвинув брови. — Значит, ты меня не осуждаешь?

— Если ты думаешь, что я осуждаю тебя, то это наводит на мысль, что у меня есть на то причины.

Она покачала головой, ее губы дрогнули, когда она подцепила вилкой еще салата.

— Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, — мягко заметил он, — ты не в состоянии придерживаться своего режима тренировок и…

— И откуда тебе это знать, если я тебя почти не вижу?

— Я знаю, Кэтрин.

— Что? — резко усмехнулась она. — У тебя повсюду установлены камеры наблюдения? Это что, не остров, а хорошо охраняемая крепость и ты используешь мониторы в кабинете, чтобы следить за передвижениями на острове?

— Прекрати уклоняться от ответов.

— И не думала. — Кэтрин опустила вилку. — Хотя ты прав. Я не хочу обсуждать мои тренировки и пристрастия в еде. Я бы предпочла поговорить о тебе, о Фло, о том, что ты скоро станешь дядей, о возможности твоего визита в Англию.

Его сердце сжалось. Как быстро она перешла в наступление.

— Мы договорились не обсуждать это, — строго произнес он.

— Мы договорились не говорить о многих вещах, и я считаю, что моя диета выходит за рамки дозволенного.

— Твоя диета неразумна.

Ее щеки вспыхнули, отсутствие макияжа сделало румянец более заметным, и он невольно залюбовался ее красивым лицом.

— Моя диета логична. Если я не тренируюсь, я сокращаю количество потребляемых калорий.

— Одно дело — уменьшить порции, и совсем другое — отказ от еды. Ты медленно приближаешься к последнему.

— Я сейчас ем.

— Только потому, что я заставил тебя.

— Ты вдохновил меня. Ты ничего не можешь заставить меня сделать против моей воли.

Он немного расслабился.

— Хорошо… но ты не можешь отрицать, что любишь хлеб Доротеи, и один кусочек тебе не повредит.

— Мгновение на губах, целая жизнь на бедрах, — произнесла Кэтрин нараспев.

— А теперь ты говоришь как твоя мать.

Она мгновенно побледнела.

— Эй. — Он нахмурился. — Я пошутил.

— Нет, ты не шутил.

— Ну, она все время тебе это повторяла, — пытался оправдаться он.

— Да, и в какой-то степени она была права.

— Почему она была права? Почему ты так сильно об этом беспокоишься?

— Почему спрашиваешь? Ведь ты знаешь, чем я зарабатываю на жизнь.

— А как насчет ЗОЖ? Я думал, что сейчас это в моде.

— Это Голливуд, Аларик, он никогда не изменится.

— Это произойдет, если люди в Голливуде изменятся.

Она долго смотрела на него, и он начал думать, что достучался до нее, что-то изменил.

— Как бы то ни было, мне все равно нужно надеть дизайнерское платье на премьеру фильма через месяц. Если я поправлюсь хоть на сто граммов, я в него не влезу.

— Так купи новое платье, ты можешь себе это позволить.

— Все не так просто, — выдавила она со смехом. — Ты знаешь, насколько востребованы топовые модельеры? У них заказы расписаны на месяцы вперед. Платье не создается в последнюю минуту.

Он пожал плечами:

— Твои поклонники, пресса, они хотят видеть тебя, а не платье. Какая разница, какой дизайнер его создаст, кроме того факта, что вы кладете деньги в их карманы и рекламируете их имя? Ты могла бы заказать платье у неизвестного дизайнера и помочь ему подняться, вместо того чтобы набивать карманы одних и тех же.

Она склонила голову набок.

— Эта идея мне нравится, но все же… даже неизвестный не создает наряд в последнюю минуту.

— Тогда надень что-нибудь с вешалки.

Еще один сдавленный смешок.

— Ни в коем случае.

— Почему?

— Ты действительно не понимаешь?

— О, я понимаю. В конечном счете, все зависит оттого, как человек выглядит.

— В Голливуде — да. Но не для меня.

— Ну конечно. — Он резко усмехнулся. — А ты и Голливуд — это две разные сущности.

— Так и есть. Но ты, похоже, передергиваешь мои слова.

— Ты прекрасна, Кэтрин.

— Ну вот! — Она ткнула в него пальцем. — Теперь ты просто доказываешь мою точку зрения!

— Нет, это не так.

— Именно так! Говоришь, что я красивая. Это дается нелегко. Я усердно работаю, чтобы поддерживать себя в форме. Я отказываю себе в еде, которая мне нравится, я тренируюсь, я… я…

Она замолчала, а Аларик продолжил:

— Ты прекрасна внутри, Кэтрин.

Она издевательски усмехнулась:

— Это клише с бородой.

— Клише? — Вот она и попалась. — А кто убеждал меня на днях, что шрамы на лице ничего не значат, а важен мой внутренний мир?

Кэтрин открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба.

— Или я неправильно тебя понял?

— Конечно нет, — мягко сказала она, складывая руки на коленях. — Я имела в виду все, что сказала.

— Точно так же, как я говорил правду той ночью в постели.

Кэтрин молча смотрела на море, переваривая услышанное.

А потом она опустила взгляд на тарелку с ломтиком хлеба и взяла его.

— Он действительно выглядит чудесно.

— Тебе не обязательно его есть, — заверил ее Аларик. — Я просто не хотел, чтобы ты лишала себя чего-то, потому что думаешь, что это каким-то образом пойдет против тебя.

Она тихо рассмеялась.

— В конце концов, это всего лишь кусок хлеба.

— Эй, это не просто хлеб. Доротея спустится сюда со скалкой, если услышит такое.

Он подвинул ей небольшую плошку с оливковым маслом и бальзамическим уксусом и наблюдал, как она обмакивает хлеб и, причмокнув от удовольствия, отправляет его в рот. Кэтрин прожевала хлеб, поймала пальцем капельку с подбородка и слизнула ее.

— Но ты знаешь, что это значит?

Он был так захвачен движением ее пальца, ее губ, что ему потребовалась секунда, чтобы осознать, что она сказала.

— Что? — переспросил он.

— Ты должен поговорить со мной о доме.

Он тихо выругался. Теперь вот и сам попался.

— К счастью, у нас еще много дней впереди, — пробормотал он.

— Это ты хочешь сказать, что тебе надоело прятаться?

Он натянуто улыбнулся:

— На самом деле у меня нет выбора, если я хочу убедиться, что ты не станешь перетруждать ногу и будешь правильно питаться.

— А… — Она оторвала кусочек хлеба и отправила его в рот, ее фиалковые глаза светились. — Хорошо.

У него потеплело на душе, и он заговорщически улыбнулся.

— Я начинаю думать, что ты действительно сделала это нарочно.

— Ты никогда не узнаешь, Аларик… В конце концов, я хорошая актриса.

Он чуть было не взглянул на ее лодыжку, чтобы убедиться, что на ней определенно был синяк,