Россия, которой не было — 2. Русская Атлантида - Александр Бушков

Скандинавия времен викингов успешно избегнула «ужасов» развития. Вот только впоследствии это ей мало помогло. Все равно настал момент, когда пришлось меняться и меняться.

Вернемся к славянскому миру

В славянском же мире этот момент отсрочить оказалось много проще. Славянский Восток всегда имел специфическую возможность не развиваться, снимая все проблемы перенаселения простым перемещением людей на еще пустые земли. На самом деле земля могла быть вовсе и не пустой, но финно-угорские племена чуди, мери и муромы всегда были слабее славян, менее развиты, разобщены.

А то, что было для мери и муромы густонаселенными землями, для славян представлялось вполне ничейными лесами.

Разумеется, этот «восток» все время перемещается, движется, не остается на одном месте. Он и в Московии тоже перемещается с запада на восток.

Этот «восток» исчезает там, где поселения людей уже не окружены сплошным массивом непроходимых, никем не населенных лесов. Где волей-неволей приходится переходить к более сложным формам хозяйства. И к более сложным видам общественных отношений тоже.

Постепенно, по мере продвижения славян на этот пустой для них Восток, появляются и такие славянские общества, у которых физически нет возможности неконтролируемого использования природных ресурсов и нет перспектив расселения.

Во-первых, исчезала дикая природа, и вместе с ней иссякали и все халявные природные ресурсы.

Во-вторых, на пути к еще нетронутым ресурсам Востока оказывались другие славянские общества. Уже в XIV—XV веках Волынь и Юго-Западная Русь никак не могут воспользоваться пока не тронутыми ресурсами Волго-Окского междуречья, направить туда потоки переселенцев — там, пся крев, лежит Московия!

Глава 6

МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Когда на Земле неурожай, мне надо знать, что Венера шумит в пшенице.

Рэй Бредбери

Славянский мир на своей огромной территории изначально оказывается связан с разными центрами цивилизации. Причем разные его части — с разными цивилизациями.

Византийское притяжение

Часто, слишком часто Московскую Русь называли наследницей Византии. Логика проста: раз православие, значит, та же линия развития. В действительности культурная преемственность Руси и тем более Московии от Византии достаточно спорна. Прямые влияния Византии, конечно же, были, особенно во времена Киево-Новгородской Руси, но об их прочности можно спорить.

Уж если говорить о прямых наследниках Византии, то это славянский мир за Дунаем: Сербия, Македония, Болгария.

А если проводить исторические аналогии с Западом, то задунайское славянство — это Франция православного мира.

Поскольку здесь история славянских народов протекает на имперской территории, в смешении с населением империи.

Если продолжать аналогию, то Пелопоннес можно уподобить Италии, а вторгшихся туда славян — готам, которые войти в Италию вошли, но быстро оказались там ассимилированы и их потомки заговорили на итальянском языке.

Есть, конечно, немалая разница, и состоит она в том, что там, на Западе, империя пала. Жившим в разных частях Галлии римлянам было некуда деваться. Даже соберись они в Италию (куда их никто не звал), там ведь тоже всем командовали варвары. Римское общество не имело никакой иной перспективы, кроме как слиться с «варварским» обществом завоевателей. В числе прочих никакой другой перспективы не было у людей опытных, богатых и образованных, владельцев поместий и патрициев.

После захвата славянами Фракии и Македонии в ста, в двухстах верстах от завоеванных земель проходила граница никуда не девавшейся, вовсе не уничтоженной Византии. Восточной Римской империи. И туда мог уехать любой, кому по какой-то причине не хотелось жить среди варваров или служить их вождям.

В результате слияние варварских и имперских элементов шло гораздо более вяло. Но шло!

Храм Софии в г. Сердика (ныне — София) построен в VI веке — в византийское время и на византийской (тогда) территории. Но эта купольная базилика продолжала функционировать и под властью болгарских ханов, а тем более после христианизации болгар и славян.

Первые крепости в Плиске и в Пловдиве обнаруживают поразительную преемственность от византийской традиции.

Знаменитый Мадарский всадник — наскальное изображение всадника с собакой и пронзенного копьем льва — обнаруживает не меньшее сходство с мозаичными изображениями Византии.

Церковная архитектура и церковные росписи обоих Болгарских царств восходят к тем же византийским стереотипам (церкви в Велико-Тырнове). Это касается даже тырновской школы стенописи, которой по справедливости гордятся болгары, как своим национальным достижением (церковь св. Бояна в современной Софии).

Более поздние шедевры культуры обнаруживают все большую самостоятельность от исходного византийского пласта, но речь идет только о возникновении собственной, местной версии восточно-христианской культуры.

И после мусульманского нашествия сохраняется традиция восточно-христианской культуры (церковь Петра и Павла в Велико-Тырново).

Культура сербов обнаруживает такую же зависимость, но собственной стабильной государственности у сербов не было. Потому сербы и не могли создать шедевры монументальной архитектуры и живописи. Некоторые болгарские ученые допускают, что мусульманское завоевание прервало уже шедшее развитие болгарской культуры по европейскому типу.

В орбите западного христианства

Полабские славяне и славяне Центральной Европы оказываются в зоне влияния западно-христианской цивилизации. И в зоне действия Drang nach Osten — хищного напора немцев на восток, начавшегося еще в Х веке.

Ширмой для «дранга» часто оказывался крестовый поход.

Ведь немцы-христиане завоевывали земли славян-язычников.

Все земли к востоку от Эльбы-Лабы и до Одры-Одера давно видятся нам как коренные немецкие земли, тогда как еще в Х веке здесь обитали лютичи, бодричи (ободриты), лужичане — славянские племена. Немцы хорошо знали их, и, случалось, Карл Великий использовал славянские племена как союзников, ограждал свою империю от их набегов, мстил за убийство своих. Но, что характерно, в свою державу их земли не включал, своими подданными не делал. Карл Великий считал, что восстанавливает Западную Римскую империю. Что-то удерживало императора от того, чтобы считать славян частью этой империи и воевать с ними.

Первый раз завоевал земли славян по реке Лабе Оттон I в середине Х века и создал там несколько пограничных графств. Уже в 983 и 1002 году славяне восстали и обрели независимость.

Опасный враг заставлял объединяться в государство.

В 1044 году князь бодричей Готшалк объединил бодричей, лютичей и поморян в единую Вендскую державу. При Готшалке и его преемнике Крутом (1066—1093) Вендская держава могла отбивать катящиеся с запада волны Drang nach Osten. Державу разрывал на части местный сепаратизм отдельных племен. Одни славяне готовы были принять крещение, другие готовы были воевать до последней капли крови, лишь бы никогда не надевать креста.

Новый король Вендской державы, славянин с немецким именем Генрих, сын Готшалка, призвал немецких епископов. Власти Владимира у него не было, и по Лабе не поплыли кумиры, как поплыли по Днепру Перун и Хоре.

Возник только новый раскол на христиан и язычников.

Измученная внутренними распрями, Вендская держава, спотыкаясь, шла к своей гибели и окончательно распалась около 1129 года.

А в 1147 саксонские князья Генрих Лев и Альбрехт Медведь начали новый крестовый поход. Князь бодричей Никлот нанес рыцарям ряд поражений, сжег Любек, построил крепость Добрин, заключил перемирие. Но ведь ничто не изменилось. Сильным западным герцогствам, опиравшимся на поддержку всего христианского мира, по-прежнему противостояли разобщенные языческие племена.

В 1160 году война вспыхнула вновь. Генрих Лев заявил, что Никлот нарушил условия мира. Правда ли это?

Конечно, Генрих Лев спал и видел предлог, чтобы продолжить войну. Конечно, язычники могут хорошо воевать, но на их слово полагаться нельзя. Возможно, оба постарались, чтобы война не затихла. Да и с чего бы ей вдруг утихнуть?

Никлот погиб в одной из стычек на границе, а к 1170 году земля лютичей стала основой графства Бранденбург. Земля бодричей — основой графства Мекленбург. Липовый город, Липск, стал Ляйпцигом. Бранный Бор стал Бранденбургом, Мишны — Мейссеном (тем самым — мейссенский фарфор). Берлин образовался из двух славянских поселений, в 1307 году слившихся вместе.

Территория Германии увеличилась вдвое. На новые земли хлынул поток переселенцев, а славяне оказались очень быстро онемечены. В XVII—XVIII веках немецкие ученые будут записывать последние слова и фразы на языках лютичей и бодричей. Язык лужичан проживет дольше, и у немецкого писателя Эрика Шриттматера, который сам говорил, думал и написал несколько книг на немецком языке между 1930 и 1960 годами, был дед, который еще мог сказать несколько слов по-лужицки.